Больше всего ей нравится преподавать. Но, уже добавив ранее к своим занятиям дополнительные репетиторство и корректуру, лектор университета всё же решилась на крайние меры, чтобы её карьера давала ей достаточный для жизни доход.
В первый раз она занялась непрофильной работой в особенно сложный период, случившийся несколько лет назад, когда её учебную нагрузку внезапно урезали вдвое, и её доход резко просел, из-за чего её чуть не выселили из дома. «Я тогда подумала – ну у меня в жизни же были случаи, когда я занималась сексом один раз и потом прощалась с человеком – чего тут такого ужасного? — говорит она. – Ну и ничего страшного в этом не было».
Глядящая искоса женщина средних лет с очень усталым голосом, живущая в крупном городе США, и попросившая остаться анонимной для защиты репутации – адъюнкт-инструктор. Это значит, что она не полноценный член преподавательского состава в каком-то институте, и сводит концы с концами, преподавая разные отдельные курсы в нескольких колледжах [российский аналог адъюнкт-профессора – доцент / прим. перев.].
«Я чувствую, что мой долг – помогать миллениалам, новому поколению, приобретать критическое мышление, – говорит она. – И у меня это хорошо получается, и мне это очень нравится. И больно сознавать, что платят за это меньше, чем я считаю нужным».
Секс-услуги – один из нескольких необычных способов, к которым адъюнкты прибегают, чтобы не стать нищими и бездомными. Четверть преподавателей, работающих не полный день (многие из них – адъюнкты, хотя часто бывает и так, что адъюнкт работает по 40 часов в неделю или более), состоят на учёте в программе Медикейд [американская государственная программа медицинской помощи нуждающимся — лицам, имеющим доход ниже официальной черты бедности / прим. перев.].
Они опускаются до пищевых банков [благотворительная раздача продуктов с истекающим сроком годности нуждающимся / прим. перев.] и GoodWill [организация, занимающаяся благотворительным сбором и перераспределением б/у вещей / прим. перев.]; есть даже «поваренная книга адъюнкта«, где описывается, как готовить блюда из остатков мяса, куриных костей и апельсиновой кожуры. Есть и такие, кто уже лишился дома или находится на грани лишения. Газета The Guardian в Сан-Франциско пообщалась с несколькими преподавателями, включая и адъюнкта, живущего в «хижине» к северу от Майами, и ещё одной преподавательницы, живущей в своей машине в Кремниевой долине.
Адъюнкт, занявшаяся проституцией, зарабатывает за один курс преподавания несколько тысяч долларов, и читает порядка шести курсов в семестр. По её оценкам, она работает по 60 часов в неделю. Но она едва сводит концы с концами, оплачивая по $1500 за аренду ежемесячно и выплачивая студенческие долги, которых у неё накоплено на несколько сотен тысяч долларов, включая проценты. Её доход от преподавания достигает $40000 в год. Это гораздо больше, чем у большинства адъюнктов: опрос от 2014 года показал, что медианный доход адъюнкта составляет $22 041 в год, а зарплата штатного преподавателя — $47 500.
«Мы даём нечто вроде обета нищеты»
Недавние отчёты раскрыли масштабы бедности среди преподавателей, но этой проблеме не один год. Несколько лет назад она проникла в заголовки СМИ в драматической ситуации, когда Мэри-Фейт Керазоли, адъюнкт-профессор романских языков возрастом за 50, раскрыла общественности, что она живёт на улице, и вела протест у входа в департамент образования штата Нью-Йорк.
«Чтобы продолжать заниматься нашей работой, мы даём нечто вроде обета нищеты», – пишет мне Дебра Ли Скотт, работающая над документальным фильмом об адъюнктах. «Мы делаем это потому, что мы посвятили себя обучению, наукам, ученикам и нашим предметам».
Количество адъюнктов выросло на фоне падения финансирования общественных университетов почти на четверть за период с 1990 по 2009. Частные институты тоже увидели привлекательность нештатных преподавателей: обычно их содержать дешевле, чем штатных, они не получают соцпакет и деньги на поддержку собственных исследований, а количество часов преподавания можно гибко ограничивать так, чтобы они не наработали на полноценную медицинскую страховку.
Поэтому адъюнктов называют «работниками фаст-фуда академического мира«: специалисты по труду называют профессию адъюнкта «сомнительным заработком». Это растущая категория, в которую входят такие временные подработки, как водитель Uber. Американская социологическая ассоциация, изучая сомнительные заработки в научном мире, отметила, что «членство в профессорско-преподавательском составе уже нельзя назвать стабильной карьерой для среднего класса».
Адъюнкт-профессор английского языка Эллен Джеймс-Пенни живёт в машине со своим мужем и двумя собаками. С годами они придумали целую систему. «Ничего не храни на торпеде, ничего не оставляй на полу – нельзя выглядеть бомжом, нельзя одеваться, как бомж»
Борьба за крышу над головой принимает множество форм, и вторая работа – не единственный способ оставаться на плаву. Преподаватель, ставшая проституткой, говорит, говорит, что это помогает ей не выпадать с рынка аренды.
«Это то, что я выбрала, – говорит она, добавляя, что лично для неё лучше подрабатывать так, чем по шесть часов работать в баре после целого дня преподавания. – Не хочу, чтобы это выглядело, как „Ох, у меня не было выбора, моя жизнь такая тяжёлая“.
Размещая объявления в интернете, она зарабатывает по $200 в час. С клиентами она встречается несколько раз за семестр, чаще – летом, когда учёба заканчивается и у неё нет дохода.
»Я боюсь, что когда-нибудь ко мне приедет мой ученик», – говорит она. Да и проблемы с деньгами не исчезли. «У меня постоянно болит шея оттого, что я всю ночь скриплю зубами».
Чтобы не оказаться на улице, некоторые адъюнкты вынуждены искать компромиссы, связанные с жилой площадью.
Каприс Лоулес, 65 лет, преподаватель авторского мастерства и активист движения за улучшение условий работы адъюнктов, живёт в кирпичном доме площадью 100 кв.м. рядом с г. Болдер, шт. Колорадо. Она купила дом после развода двадцать лет назад. Но из-за того, что её доход от преподавания, которым она занята почти всё время, составляет всего лишь $18 000, ей приходилось несколько раз перезакладывать дом, а затем пришлось сдать его в аренду ещё трём женщинам.
«Я живу от зарплаты до зарплаты, и вся в долгах», – говорит она. Сюда входит ремонт машины и лечение в больнице из-за пищевого отравления.
Как и все адъюнкты, она говорит, что расценивала это занятие как путь к работе на полный день. Она так сильно зависит от своей работы, что даже не смогла взять перерыв на похороны матери. На следующий день после того, как она узнала о смерти своей матери, она явилась на работу к 8 утра, в каком-то тумане прочла лекции, и после этого, несмотря на используемую ей трость, необходимую после операции на бедре, упала на парковке института.
Она говорит, что если потеряет свой дом, то ей останется надеяться только на государственное жильё. «Многие из моих коллег стыдятся этой ситуации по понятной причине, – говорит она. – Они принимают ситуацию на свой счёт, будто бы в этом есть их вина. А я всегда говорю им: „вы не виноваты, виновата система“.
Сомнительная ситуация
Ещё хуже приходится адъюнктам, живущим в плохих условиях и неспособным их исправить. Минди Персиваль, 61 года, читает лекции для получающих докторскую степень в Колумбии, преподаёт историю в колледже штата во Флориде и, как она говорит, живёт в „хижине“, стоящей „в лесной глуши“.
Передвижной дом Минди Персиваль в г. Стюарт, Флорида. Печка, душ и водонагреватель не работают.
Передвижной дом, где она живёт, стоит в городе Стюарт к северу от Майами, и его ей подарили примерно восемь лет назад. Снаружи он выглядит аккуратно, но внутри в полу есть дыры, а отделка стен отваливается. У неё нет стиральной машины, а печка, душ и водонагреватель не работают. „Я на грани потери жилища, постоянно на грани“, – говорит она.
У Персиваль когда-то была работа с перспективной устроиться в штат, но она оставила её для ухода за больной матерью, не ожидая, что похожую работу впоследствии станет невозможно найти. Сейчас, через две недели после зарплаты, „У меня, возможно, есть жестянка, в которой наберётся $5 мелочью“. Её 18-летняя машина сломалась после урагана Ирма, и в школу её возит бывший студент, которому она платит за бензин по $20 в день.
»Я ужасно стараюсь выбраться из всего этого», – говорит она.
Потеря жилья – реальная угроза для адъюнктов. Когда Эллен Тара Джеймс-Пенни заканчивает работу по написанию текстов и критическому мышлению в Университете в Сан-Хосе в Кремниевой долине, её забирает её муж Джим. Они ужинают, и едут к местной церкви, где Джим разбивает рядом с машиной палатку, и спит там с одной из их двух их дворняг. В машине Джеймс-Пенни раскладывает сиденья и спит с другой собакой. Работы учеников она проверяет при свете лампочки салона.
С годами они придумали целую систему. «Ничего не храни на торпеде, ничего не оставляй на полу – нельзя выглядеть бомжом, нельзя одеваться, как бомж. Не паркуйся нигде слишком надолго, чтобы полицейские не докопались».
Джеймс-Пенни, 54 лет, борется за крышу над головой с 2007 года, с момента, когда она начала учиться, чтобы получить степень бакалавра. Джиму 64 года, он работал дальнобойщиком, но из-за межпозвоночной грыжи не смог продолжать работу. Эллен в прошлом году заработала $28000, большая часть которых пошла на оплату долгов. Остатка не хватает на аренду в Кремниевой долине.
По ночам вместо туалета им приходится использовать стаканчики или пластиковые пакеты и влажные салфетки. Чтобы помыться, они находят туалеты и, как говорит Джеймс-Пенни, «у нас есть, как мы её называем, раковина для душа». Пара держит все вещи в багажнике машины и в багажнике на крыше. Кроме всего прочего, они борются с последствиями старения – у Джеймс-Пенни остеопороз – живя в пространстве, где нельзя даже встать.
Джеймс-Пенни не скрывает своё положение от учеников. Если её ученики начинают жаловаться на бездомных людей, которые иногда появляются в кампусе, она говорит: «Перед вами тоже стоит бездомный».
«Это обычно пресекает все звуки в комнате, – говорит она. – Я говорю им, что их родители тоже могут оказаться в одной зарплате, одной болезни от потери жилья, и этого стыдиться не нужно».
Эллен Джеймс-Пенни преподаёт английский язык своим студентам в Университете в Сан-Хосе, Калифорния.
«Хваталась за мечту»
Многие адъюнкты пытаются что-то поменять, образовывая профсоюзы, и такие организаций за последние годы появлялись в десятках учебных заведений. Они достигли успеха; у некоторых ежегодная зарплата увеличивается от 5% до 20%, согласно Джулии Шмид, исполнительному директору Американской ассоциации университетских преподавателей.
Школы сопротивляются таким попыткам и утверждают, что профсоюзы приведут к увеличению стоимости образования. А для отдельных адъюнктов любые повышения придут слишком поздно.
Мэри-Фейт Керазоли, 56 лет, живущая на улице адъюнкт, привлекшая внимание общественности во время протеста в Нью-Йорке три года назад, говорит, что после этого в её жизни мало что поменялось. Два щедрых человека, один пенсионер, а вторая – медсестра, предложили ей временное жильё, но в результате она всё равно оказалась в палатке, а после этого – на сломанной рыбацкой лодке, стоящей на причале на реке Гудзон.
Но одно изменение произошло. Все эти переезды усложнили выполнение обязательств по преподаванию, и, в любом случае, все заработки были очень маленькими, поэтому она сдалась. Сейчас она живёт в оплачиваемой государством комнате в коммунальном доме к северу от Нью-Йорка.
Ребекка Сноу, 51 года, ещё один адъюнкт, забросила преподавание после одной ужасной жизненной ситуации, чувствует себя освобождённой, хотя и испытывает проблемы с финансами.
Ребекка Сноу
Она начала преподавать авторское мастерство в общественном колледже в районе Денвера в 2005 году, но плохие условия жизни в тех домах, что она могла себе позволить, приводили к тому, что ей нужно было переезжать раз в один-два года. Из одного дома она сбежала из-за клопов, из другого – когда её ванну затопила канализация, а владелец не смог починить трубы.
Иногда её подростку-сыну приходится оставаться с её бывшим мужем, когда у неё не получается обеспечить им стабильное жильё. Сноу даже опубликовала поэму о проблемах адъюнктов с жильём.
В итоге она попрощалась с этой профессией, когда проблемы с жильём и нестабильной работой стали невыносимы, а счета – неподъёмными. Сегодня она живёт в тихой квартире над гаражом в доме друга, расположенном в 15 милях от Спокейна, шт. Вашингтон. У неё есть вид на озеро и поросшие лесом холмы, она уже написала один роман и работает над вторым.
Обучение было фантазией, говорит она, но жизнь на грани потери жилья была реальностью.
«Я поняла, что слишком долго хваталась за мечту».
Источник
