Когда-то давным-давно резанув по глазам, остались в памяти две книжки в размалеванных обложках. Первая — нечто из разряда экстрасенсорики, написанное в стиле «в первую ночь занятий делайте то-то и то-то, во вторую — еще и вот это…» после чего, на третий раз, обещан был гарантированный «выход из тела» и астральная прогулка по окрестностям; книга же вторая утверждала за Высоцким безусловный дар ясновидения, находя в каждой из песен завуалированное а-ля Нострадамус предсказание. Как сейчас помню, «Охота на волков» являла собой «предвидение осады Белого дома», и т. д. и т. п. Зарубка на памяти превратилась для меня в некий комплекс, от которого совершенно нет желания избавляться: уж коли пришла идея рассказа о чем-либо, хм, не вполне банальном… я придерживаюсь той или иной формы эссе, литературной импровизации, фельетона, пародии… стараясь говорить не прямо, но опосредованно, между строк, в шутку… а лучше всего — чтобы тот, кто читает, «сам» пришел к тому, что намечено мной ему рассказать.
Именно так был написан Полдень, весна, XXI век. Лев Абалкин. Архетипы. Соглашаясь и не соглашаясь со знаменитыми, с детства любимыми авторами, находя параллели или пересекаясь, порой нагло пародируя — удалось, кажется, не претендуя ни на какие литературные достоинства, более-менее внятно сформулировать то, что накопилось. Но далее полемика в комментариях выявила, как мне показалось, необходимость ряда пояснений и ремарок, отчего автору и придется, скрепя сердце, следующую часть повествования написать от первого лица.
ОК. За мной, мой читатель! Роль компенсации за нудный авторский монолог несут ролики фрагментов двух театральных интерпретаций произведения, имеющего, на мой взгляд, несомненное отношение к теме рассказа, вдобавок призванные обыграть название, придав изложению вектор некоего эмоционального отношения автора к своим же собственным словам. Ну, что ж поделаешь. Весна на дворе.
Итак, с места в карьер. Разговор предполагается о прогрессорах и сталкерах, посему, в целях оптимального освоения сказанного, совсем неплохо б мельком пробежать первую часть материала, ссылка выше. Уважаемые любители и знатоки творчества бр. Стругацких, скажите, как вы представляете себе тех и других?
Мой субъективный взгляд на первое сформулирован в предыдущей части статьи: почти в полной независимости от поставленных задач и достигаемых целей, суть Прогрессора психологически много глубже обычно приписываемой ему роли, это — шестеренка механизма, по самой природе своей не вписывающаяся в отведенные для штатной единицы данного механизма рамки, вследствие чего самим своим существованием (Прогрессор может готовить военный переворот либо же развлекаться диванной аналитикой) эта фигура ускоряет, катализирует движение социума… куда-то там вперед. Возможно, вы предпочитаете более привычный взгляд на Прогрессорство, в этом случае мы, надо полагать, сойдемся на следующем: Прогрессор — представитель высшей расы, легендированный в контекст (и ноосферу) чужеродной ему среды, со всеми отсюда неизбежно вытекающими следствиями, описанными мной двумя строчками выше.
А теперь попробуем аналогично сверить наше с вами понимание Сталкинга и Сталкера, что окажется более сложной задачей. Эти слова имеют несколько разнообразных смысловых значений; я начну с определения, данного Карлосом Кастанедой. Почему — станет ясно чуть позже.
В книгах Кастанеды мы, как правило, находим целый ряд значений одного и того же ярлыка, они способны дополнять, пересекаться и даже отменять друг дружку… что несложно объяснимо и, вероятно, быть иным в данном контексте не может. Я коснусь сейчас лишь одной стороны Сталкинга, определив как действие, которого никто (и ты сам, в том числе) от тебя не ожидает, что ведет к необычному психологическому феномену, знаменуя очередной шаг Пути. На практике это способно (но необязательно) означать экстраординарную стрессовую ситуацию, в ходе которой Сталкер волей-неволей вынужден отказаться от привычной ему модели поведения, неотъемлемой частью каковой является, в частности, самоиндульгирование (термин Кастанеды: безвольное потакание себе, навязчивости бессмысленных диалогов с самим собой, etc).
В качестве примеров Сталкинга — как необычное поведение похищенного в новелле О`Генри мальчишки, заставляющее двух громил играть по его правилам, так и походы сталкеров в Зону, где любая поблажка самому себе способна обернуться гибелью. К слову, почти ничем другим не занят и педагог Кастанеды дон Хуан, учебный процесс которого по большей части состоит в организации экстремальных аттракционов для своих учеников; та же самая Зона Стругацких, по сути. Да и много чего еще здесь возможно вспомнить, вплоть, возможно, до стиля пьяного каратеки… объединяет все примеры одно: выход за рамки отведенного тебе узкого психологического пространства, что неизбежно приводит — к чему? — правильно, к психологической же экспансии на аналогичное пространство других.
И вот здесь — неспешная пауза на кофе-брейк, дабы поразмыслить и не упустить некое сопоставление, поймать которое, в силу ряда психологических причин, может оказаться непросто. Внимательно и не спеша рассмотрим, к чему пришли:
Сталкер совершает необычные действия, дабы выйти за пределы узенькой экзистенциальной клетушки отведенных обычному человеку рамок, что позволяет ему достичь феноменальных психических состояний, получив вследствие чего возможность ощутимого влияния на людей и события.
Прогрессор же изначально не вписан в такого рода рамки, будучи мимикрированным представителем иного, более развитого социума (ну и адептом соответствующих психофизических практик, разумеется), т. е. его психологическая экспансия заранее предопределена, что дает ему потенциальную возможность недоступных для обычного человека действий. Вспомним, например, достославного Румату Эсторского, уложившего сотни полторы местных опричников, ну или все того же Льва Абалкина, сходу приземлившего матерого фээсбэшника зама руководителя КОМКОН-2 (засиделся Максим Каммерер за кабинетной работой, вероятно).
Стоп. Вы заметили? Мы только что подошли ровно к одному и тому же с двух противоположных сторон: действия -> психологическое состояние, психологическое состояние -> действия. Сталкер и Прогрессор — безусловно, две стороны одной монеты. Что крайне важно в нашем дальнейшем импровизированном исследовании.
Пожалуй, ограничусь еще одним только сопоставлением, позволяющим взглянуть на тему разговора — Прогрессор и Сталкер — с третьей стороны. И начну со следующего утверждения: если невозможно доказать, что книги Карлоса Кастанеды суть блестящая интерпретация ряда положений теории Юнга (подобно «Волхву» Джона Фаулза), то практически не вызывает сомнений, что бр. Стругацкие и Тарковский на момент работы над «Пикником на обочине» и «Сталкером» были, как минимум, с этими произведениями знакомы. А может быть, и Юнга они читали? — мне, например, доподлинно и из первых рук известно, что великий театральный режиссер Гедрюс Мацкявичюс был юнгианцем, это те же самые примерно годы. Почему нет?
Важнейшая составляющая взглядов Юнга — паттерны коллективного бессознательного, т. н. архетипы. Не уходя глубоко в дебри, сформулируем, как будет вполне достаточно для нашего сегодняшнего разговора: будучи погружены в тень, архетипы, представляя из себя некий психологический материал, способны являть собой контент переносов (проекций вовне). Перейдя на язык поэтических образов, определим, что любой из нас живет в мире разбитых кривых зеркал: куда ни брось взгляд, увидишь частичку себя, при этом ошибочно отождествив ее с внешним объектом… формулировка оставляет желать много лучшего, разумеется, но очень приблизительно это так.
Единственный, по Юнгу, способ выйти из замкнутого круга — инициация самости, что подразумевает работу с архетипом, целью чего является измененное (по сравнению с обычным) состояние сознания. В результате психологической практики мы будто бы вытаскиваем архетип из тени на свет, позволяя ему стать частью нашей личности, как определено изначально; и избавляемся тем самым от негативного эффекта его влияния. Т.е. обретаем самость (не готов сейчас рассуждать, в результате чего и когда она была утрачена).
Мы с вами по прежнему слышим друг друга, не так ли? Здесь важно не упустить понимание того, что любая экстремальная ситуация, ожидающая Сталкера в Зоне — не более чем та самая проекция части Бессознательного вовне, неявной сутью которой является стремление архетипа выйти из тени (или же, если угодно, стремление личности Сталкера вновь обрести утраченную цельность). Продолжите аналогию самостоятельно, каждый из нас — Сталкер в этой мире… особенно живя в России.
Хм, не напомните ли, где там у Стругацких мы с вами уже, кажется, встречали этот термин, инициация? Разве не в «Жуке в муравейнике»? Нелишне вспомнить и Евгения Шварца: «ведь именно там, в тени, таится то, что придает остроту нашим чувствам». Кратко добавлю, сказанное никоим образом не противоречит сформулированным выше концепциям Сталкера и Прогрессора, но дополняет и кое в чем переосмысливает их.
Все вышеперечисленное подводит к интересным выводам. Если предположить, что логическая цепочка Юнг -> Кастанеда -> Стругацкие действительно имела место быть, то архетипы — то самое звено, которое в процессе творчества Стругацких было утрачено, сменившись более-менее банальной фантастико-приключенческой фабулой. Не имеет сейчас значения причина авторской этой коллизии, важно другое: принимая юнгианскую концепцию в качестве одной из немаловажных составляющих миров бр. Стругацких, все поклонники великолепных этих Авторов получают уникальный шанс нового взгляда, нового прочтения любимых книг.
И не только… да, но это уже совсем другая история…
