Это продолжение истории Экваториальной Градусной экспедиции, в XVIII веке отправившейся к, как следует из названия, экватору, чтобы уточнить форму Земли.
Неприятности, которых можно было избежать.
Хотя Шарль Лакондамин и отдалился от геодезии, наравне с правозащитной работой, он отдавал все свои силы труду по увековечению французской геодезической миссии в глазах потомков. Проект долговременного закрепления пунктов в Перу был утвержден и одобрен в Академии наук еще до отправки экспедиции.
Было изготовлено три мраморных доски с памятной надписью. И должны они были венчать север, юг дуги и базис в Яруки (к северу от Кито). Доски, кстати, были дорогими, большими и тяжелыми, а индейца, который резал латинские надписи, Лакондамин держал запертым в сарае полтора месяца. Просвещение просвещением, а рабочие руки надо контролировать.
Кстати, вот единственная сохранившаяся из мраморных досок Лакондамина. Две другие потерялись где-то в 19 веке, а эта служила ступенькой на скотном дворе в поместье, где первоначально была прибита. Сейчас она стоит в саду обсерватории Кито.
Кроме досок, согласно плану Лакондамина, каждую точку базиса должна была отмечать каменная пирамида (на манер египетских, это было в моде), причем довольно большая: со стороной основания около 5 м. На боковой стене планировалась серебряная табличка с упоминанием героических ученых, которые выполняли тут свои измерения.
С надписью вышла неловкость. Во-первых, камни и памятные надписи стоили годового бюджета экспедиции, это при том, что резчики и гравировщики были рабами «миты», то есть трудились бесплатно. Зато доставка этих конструкций в горы оказалась тяжелейшей.
Во-вторых, в утвержденной Академии Наук латинской надписи фигурировала фраза «выполнялось при содействии Испанской короны», а единственным геральдическим символом была французская лилия. Офицеры Ульоа и Хуан выразили крайнюю обеспокоенность этим фактом: несправедливо получается, когда испанского льва нет на испанской земле. Указать надо оба символа. И «содействие» звучит несколько обидно для тех, кто шесть лет подряд в поте лица трудился над делом экспедиции, пока некоторые дулись друг на друга и только письмами обменивались. Увы, Лакондамин считал вопрос принципиальным и уступать не хотел. Это упрямство задевало честь короля Филиппа V, а мы знаем, как щепетильны испанцы в вопросах чести.
Офицеры подали официальную жалобу местным властям: пусть те там сами разберутся, как лучше. И отбыли воевать, об этом мы говорили в предыдущей части. Власти подумали и предписали: исправить надписи, упомянуть испанского короля и заменить “содействие” на “сотрудничество”. Лакондамин предписание проигнорировал. Все равно коллеги на войне. Может быть, проблема уйдет сама собой на поле боя. Ульоа и Хуан это запомнили и крепко обиделись.
Обиделись они до такой степени, что в 1742 году арестовали обсерваторию, в которой ранее работал Годен и велели 18-футовый зенитный сектор (местного производства) никому не отдавать «до их личного разрешения». И снова отбыли на войну. Формальным поводом для ареста было многолетнее отсутствие арендной платы за помещение, занимаемое обсерваторией.
Луи Годен к этому моменту окончательно разочаровался в миссии, сказал, что больше «ничего никому не должен» и занялся другими делами, благо ему предложили кафедру математики в Университете Лимы. Возвращаться на родину он не собирался: жена была с ним в ссоре из-за истории с куртизанкой, бриллиантом и другими женщинами, а Академия наук лишила Годена звания и пенсии. А что касается результатов наблюдений — то он их сообщит потом. Может быть. И отправил Буге в письме (тут мне хочется вставить музыкальную паузу…) шифр формата: «ааббсс…», ключ к которому обещал предоставить по завершении измерений. Это было просто издевательство: кто будет верить миссии, результаты которой у разных участников разные? А прийти к общему числу у них нет возможности, ибо оно зашифровано.
Что имелось в сухом остатке: на дворе 1742 год, ученым предстоит заново определить широту севера и юга меридиана. Работающий прибор заперт и арестован из-за ссоры Лакондамина с испанцами, английский неисправен, а мастер Гюго теперь должен изготовить новый инструмент при том, что идет война и Перу в торговой блокаде. Испанские офицеры на фронте, Годен выбыл из миссии вместе со всеми своими материалами.
Миссия — возвращение.
В мае 1742 года французы в последний раз виделись в прежнем составе. Их пригласили в Университет Кито, на защиту диссертации, посвященной Французской Академии Наук (а кто популяризировал Французскую Академию Наук в Кито — нам совершенно очевидно). Событие стало символическим прощанием с Луи Годеном: тот отбывал по новому месту службы в Лиму.
Пришлось Лакондамину и Буге завершить работы вдвоем. Они-то хотели (и могли) вернуться домой. Вместе они поднялись на вершину вулкана Пичинча, где окинули взглядом плоды многолетних трудов. И лицезрели извержение вулкана Котопакси (в 1743 г.), на чьих склонах не раз за прошедшие шесть лет разбивали лагерь.
Фото: Guillermo Granja / Reuters, https://www.theatlantic.com/
Когда новенькие зенитные сектора были готовы, Буге отправится на север, а Лакондамин — на юг. К концу января 1743 года одновременные измерения широты были выполнены. Каждый напишет коллеге, что градус меридиана, по его вычислениям, содержит примерно 56 753 туаза. На этом миссия в Перу будет завершена. В этот раз, окончательно. В Кито они уже не вернутся. Встретятся теперь только в Париже. Копию журналов измерений они отправят друг другу по почте.
Буге
Пьер Буге, отбудет в Картахену (осада в 1743 году будет уже снята) искать попутный корабль до Санто Доминго. Там он даст вольную своему рабу, который все восемь лет трудолюбиво выполнял измерения наравне с хозяином, а оттуда отправится домой. Буге прибудет в Нант в 1744 году, едва разминувшись с началом войны за австрийское наследство. Немного отдохнет у родных и поедет в Париж: делать доклад об экспедиции и печатать рукопись под названием «Фигура Земли». Потому что Лакондамин где-то загуляет, а результаты экспедиции уже надо начинать продвигать и освещать. Иначе, это зря потраченное время. Буге до конца своей жизни будет помнить нелепость миссии, в которую ехать не хотел, и во многом будет винить Лакондамина. Их отношения никогда не станут дружескими. Видимо, потому что слишком нечеловеческое усилие было предпринято для того, чтобы миссию завершить. Однако, в конечном счете, именно Буге был мозгом и руками Перуанской градусной экспедиции.
Лакондамин
Лакондамин пойдет другим путем: он давно хотел посмотреть Амазонку. Он получит разрешение португальских властей (ибо русло реки частично лежит на территории Бразилии) и отправится на речную прогулку по Амазонке со верным другом: ученым, астрономом, мэром провинции Эсмеральдас — Педро Мальдонадо (тот потерял любимую супругу и намеревался радикально сменить образ жизни). Чтобы обеспечить пропуска на проход по Амазонии, Лакондамин получит официальное задание от правительства: составить точную карту Амазонки и ее притоков, а также достоверно описать происходящее в миссиях, которые им встретятся.
Эта прогулка не обойдется без приключений: в джунглях лодку Лакондамина будут поджидать кровники: родственники Нейры и Диего Де Леона, которых француз лишил репутации и свободы после смерти доктора Синьержи. Только ловкость провожатого позволит избежать встречи.
В 1744 году Лакондамин доберется до столицы Французской Гвианы — Кайенны. Однако сесть на французское судно не сможет. В разгаре будет новая война: за австрийское наследство, где Испания и Франция станут противниками Великобритании. Так что Лакондамин дойдет до соседней колонии — Суринама, находящейся под юрисдикцией Нидерландов, и сядет на судно там. Военный нейтралитет не станет защитой от пиратов: корабль Лакондамина чудом сможет оторваться от них и счастливо прибыть в Амстердам. В 1745 году Лакондамин, наконец, вернется в Париж, напишет «альтернативную» версию «Фигуры Земли». Прославится как популярный рассказчик и путешественник. Совместной публикации о результатах экваториальной экспедиции у них с Буге так и не выйдет.
Годен
Годен не сразу отправится к себе на кафедру в Лиму. Вернувшиеся с войны Хуан и Ульоа убедят его задержаться и все же завершить астрономические наблюдения. Пусть французская академия наук получит свое, мсье теперь находится на службе испанского короля, чье поручение об определении дуги меридиана необходимо выполнить. Годен, Хуан и Ульоа завершат измерения на год позже, в 1744, но длина дуги меридиана у них будет отличаться от лакондаминовой на 1/50 000.
Годен так и останется плохим переговорщиком, зато в будущем покажет себя гениальным инженером. Его идеи по восстановлению Лимы после разрушительного землетрясения 1746 года поставят город на ноги в рекордно короткие сроки.
Он настоит на том, чтобы перенести столицу подальше от берега: старый город после землетрясения накрыл цунами — там было нечего восстанавливать. Предложит регулярную застройку и запретит вешать на фасады тяжелые балконы и вычурную лепнину. Потому что при падении те покалечили много людей и животных. За Годеном будет стоять власть, так что его решению подчинятся. Потом он переберется в Кадис – поближе к испанскому королю, заново очарует свою заброшенную супругу и закончит дни подданным испанской короны. Франция никогда не простит ему неудач молодости: его с позором исключат из французской академии наук за то, что он «подорвал доверие короля». Французского, разумеется.
Хорхе Хуан и Антонио Ульоа
Испанские офицеры тоже отправятся домой. В октябре 1744 года Хорхе Хуан сядет на корабль, который двинется в Бретань в обход мыса Горн (там, где когда-то погибла эскадра Ансона). По дороге он подберет команду одного из тех самых судов, захваченную в плен испанцами. Дальше он будет заниматься военным шпионажем в Англии, устроит реформу флота, откроет обсерваторию, станет директором Академии Гардемаринов (которую когда-то сам закончил) и заложит основы картографической службы в Испании. Такой вот человек, которые везде побывал и все видел. Немножко Дамблдор.
Антонио Ульоа сядет на другой корабль, который у берегов современной Канады столкнется с британцами. Больше суток команда будет уходить от погони, примет участие в морском сражении и, ввиду полученных судном повреждений, попробует укрыться в гавани французского Луизбург. Увы, парой дней раньше Луизбург был захвачен. Ульоа выбросит за борт все документы, кроме самых невинных, касающихся геодезической миссии. Его и его товарищей заточат в тюрьму для военнопленных. К счастью, бумаги, конфискованные у офицера, подвергнутся тщательному изучению и, кто надо, проникнется к ученому-Ульоа большим почтением. Капитан тюрьмы для военнопленных (как это ни странно) в Портсмуте будет много хлопотать не только об освобождении Антонио, но и о разнообразных почестях, с которыми его примут в научных кругах Лондона. Ульоа очень повезло: вместо врагов он попал к друзьям и коллегам. Более того, конфискованные ранее журналы измерений ему вернут, чтобы те не пропали для науки. И это станет лишь началом блестящей карьеры Антонио: он побудет губернатором в Перу, губернатором Луизианы (правда недолго), вице-адмиралом Испанской Армады. И Хуан и Ульоа внесли огромный вклад в испанский военно-морской флот.
О тех, кто остался в тени
Что же случится с остальными участниками экспедиции? Теми, кто стоял у прибора, чинил квадранты и засекал время наблюдений, но не состоял в Академии Наук?
Жак Купле — технический сотрудник из астрономической династии, 16 лет. Умер от лихорадки в 1736 г. Это было во время рекогносцировке местности по поводу базисных измерений.
Жан Синьержи — хирург. Убит на корриде в Куэнке в 1739. Об этом есть книжка с картинками авторства Лакондамина.
Жан Жозеф Вергуин — астроном, наблюдатель. Долго болел лихорадкой, отбыл из Кито только в 1745 г. Во Франции обнаружил, что его жена умерла, а двое детей, которых он не видел десять лет, воспитываются бабушкой. Будет работать инженером на строительстве укреплений в гавани. Академия Наук жалованья ему так не выплатила.
Теодор Гюго — механик (часовых дел мастер), тот самый, который изготовил два зенитных сектора. Запрашивал у Годена и морского министра Морепа оплату своей работы и денег на обратный проезд. Не получил. Как он писал: «я застрял в Кито до конца своих дней и вынужден работать в поте лица, чтобы расплатиться с долгами». Женился, имел шесть детей, умер в Кито.
Жан Луи Моранвиль — художник, картограф. Также не получил оплаты от Морепа и Годена. Безуспешно пытался собрать денег на возвращение во Францию, работал художником в Кито и окрестностях. Моранвиль погиб, упав с лесов после 1764 года.
Жозеф Жюссье — врач, ботаник, академик. Собирался вместе с Годеном в 1749 г. отбыть в Европу из Буэнос-Айреса, но решил исследовать регион. Попал на серебряные рудники в Потоси, там и остался. Его настолько поразили нечеловеческие условия, в которых работали взрослые и дети, нищета и болезни, которые никто не лечил, что Жюссье несколько лет налаживал жизнь поселка, строил инженерные коммуникации, подводил воду и лечил больных. Отравился парами ртути, начал терять память. Судя по всему, он настолько проникся ответственностью за происходящее, что еще двадцать лет работал в больницах и приходах в Южной Америке, отказываясь бросить тех, кто в нем нуждается, и ехать в домой. Только к семидесяти годам, когда здоровье его совсем испортилось (он не мог писать и временами бредил), друзья переправили его в Париж.
Жан Годен-Дезодоне — младший технический сотрудник, племянник Луи Годена. Женился на местной девушке Исабель Касамайор. С 1749 до 1772 будет пытаться попасть во Францию и, при помощи Лакондамина, сделает это 23 года спустя. Это известная приключенческая история, к астрономии уже не относящаяся.
Заключение
Моя история экваториальной градусной экспедиции подошла к завершению. Впереди рассказ о судьбе альтернативной — Арктической миссии, которую следует винить в том, что казна перестала спонсировать ученых в Перу. Но это будет скучноватая и короткая история: там просто приехали, отработали и уехали. Никакой драмы. Только медиа-технологии в духе XVIII века. Успех, скандалы в прессе, переписка с Вольтером.
Предыдущие части этого цикла:
