Симуляция до самых глубин: философские дебаты о природе нашей Вселенной
С тех пор как в 2001 году оксфордский философ Ник Бостром предложил свой аргумент в пользу того, что мы живём в симуляции, нёрды всей Земли пытаются оценить возможность того, что реальность на самом деле не существует — что то, что мы воспринимаем как нашу Вселенную, является продуктом компьютерной симуляции. Такие популярные личности, как Илон Маск и Нил де Грасс Тайсон, предложили свои собственные выводы, но сам Бостром не спешил занимать твёрдую позицию. Напротив, его позиция отличается тонкостью и осторожностью, и в ней нет фиксированных ответов.
Я буду считать, что читатели этого текста более искушённые, чем среднестатистический гик, поэтому давайте потратим некоторое время на разбор аргумента Бострома о симуляции — его устройство, его следствия, его сильные и слабые стороны.
Но я должен предупредить вас: если вы надеетесь на облегчение экзистенциального кризиса, вызванного возможностью того, что мы живём в симуляции, утешения в данном тексте вы не найдёте. Самый твёрдый вывод, который может сделать каждый, изучив и переосмыслив аргументы за и против тезиса о симуляции, — это основательное, но смиренное «может быть».
Вселенная в коробке
Аргумент Бострома опирается на простое наблюдение. Мы продолжаем создавать всё более мощные и разносторонние компьютеры, и наши возможности по моделированию Вселенной, от космических до микроскопических масштабов, со временем становятся всё более всеобъемлющими. Как космолог-теоретик, специализирующийся на вычислениях, я убедился в этом на собственном опыте. Десятилетия назад мы могли моделировать лишь небольшие части Вселенной, представляя отдельные галактики как крошечные точки гравитационного притяжения. Теперь наши самые сложные «вселенные в коробке» включают в себя звёздообразование, магнитные поля, космические лучи, радиацию и многое другое, и они прослеживают эволюцию миллионов галактик одновременно на протяжении миллиардов лет космической эволюции.
На другом конце шкалы расстояний мы работаем с известными силами природы, чтобы смоделировать поведение ядерной материи, взаимодействие элементов и молекул и даже сложные взаимоотношения между синапсами.
Предположительно, симуляции со временем станут настолько сложными, что мы сможем воссоздать весь наш опыт восприятия Вселенной в компьютере, с симулированным сознанием, переживающим симулированную реальность. Важно, что аргумент Бострома не зависит от того, когда произойдёт этот поворотный момент, а только от того, что он произойдёт в принципе. Это может произойти в следующем десятилетии, благодаря революции в вычислительной технике, которая не за горами. Это может произойти через сто тысяч лет, когда постчеловеческое общество, используя неизвестные нам знания физики, построит суперкомпьютер размером с планету, который точно воссоздаст наше нынешнее восприятие Вселенной, с сознанием, взрывающимися звёздами и запахом хорошего камамбера.
Вторая важная часть аргументации Бострома касается природы сознания. В частности, он говорит, что сознание работает одинаково, независимо от того, возникает ли оно из влажных и мягких биологических синапсов или из чистого, сухого электронного оборудования. Чтобы аргумент о симуляции работал, сознание должно возникать в симулированных вселенных и быть в основном таким же, как и в естественной версии. Оно должно быть осознанным и вести себя так, как мы привыкли вести себя с сознательным человеческим мозгом: быть способным к самоосознанию, независимым действиям и глубоким размышлениям о фундаментальной природе реальности.
Бостром признаёт, что эта часть его аргументации не лишена противоречий и вызывает много споров в философских кругах. Но мы всё же можем использовать эти предположения и перейти к аргументам Бострома: когда-нибудь наши потомки или какая-нибудь очень любознательная инопланетная цивилизация создадут симулированное сознание и поместят упомянутые цифровые мозги в симулированную вселенную. Бостром называет это «симуляцией предков», рассуждая в том ключе, что будущие космологи захотят воссоздать всю историю своей Вселенной вплоть до уровня субатомных взаимодействий. В нашем случае это, естественно, будет включать в себя симуляцию Солнечной системы с симулированной Землёй, на которой развиваются симулированные люди, ведущие симулированные споры на симулированных интернет-форумах.
Как только это начнётся, количество симулированных мозгов значительно превысит количество органических мозгов. Подумайте обо всех цифровых существах, которые когда-либо «жили» во всех видеоиграх, вместе взятых: сколько NPC, монстров и аватаров родились нажатием кнопки или щелчком переключателя, следовали своей программе, а затем так же быстро были выключены? Имея в своём распоряжении достаточно мощные компьютеры, создатели симуляций не остановились бы на одном мозге в одной Вселенной; они создали бы кучу Вселенных, каждая из которых содержала бы кучу мозгов. В этот момент подавляющее большинство сознательных сущностей будут скорее симулированными, чем биологическими.
Трилемма
Вот и всё. Это и есть аргумент Бострома в пользу симуляции: как только кто-нибудь, где-нибудь, когда-нибудь приобретёт способность создавать достоверно смоделированные мозги, большинство мозгов во Вселенной будут существовать внутри какого-то вычислительного комплекса.
Очень важно, что эта линия мышления не приводит к немедленному выводу о том, что мы живём в симуляции. Вместо этого аргумент заканчивается трилеммой — тремя возможными выводами, которые, при отсутствии каких-либо дополнительных доказательств или убедительных аргументов, являются одинаково верными.
Вывод № 1: По какой-то причине наши будущие потомки или любые другие существа, живущие во Вселенной, не смогут построить такую симуляцию либо из-за каких-то ограничений в вычислениях, которые мы пока не можем понять, либо потому, что все разумные виды успевают покончить с собой, прежде чем заняться созданием симуляций предков. Хотя эта идея немного удручает, она не так уж и надуманна. Мы даже не приблизились к необходимому уровню развития вычислительной техники, а уже успели создать ядерное оружие, убивающее планеты, и разрушающее цивилизацию изменение климата.
Вывод № 2: По какой-то причине наши будущие потомки или любые другие существа, живущие во Вселенной, не захотят создавать такую симуляцию. Они вполне могли бы это сделать, если бы захотели, но не хотят. Возможно, существует огромное социальное давление или самоконтроль, которые не позволяют каждому сверхразвитому обществу создавать большое количество симулированных мозгов. Я хочу сказать, что лично мне бывает не по себе, когда я убиваю свиней в Minecraft, так что, возможно, с течением веков это отвращение перерастёт во всеобщий последовательный запрет в стиле батлерианского джихада на этот класс сложных симуляторов. А может, мы не можем понять, на что постчеловеки захотят тратить своё время, и никто в далёком будущем даже не потрудится запустить такую симуляцию, потому что она им неинтересна.
Вывод № 3: наши будущие потомки или любые другие существа во Вселенной могут и хотят построить большое количество симулированных мозгов, и в этом случае подавляющее большинство всех сознательных существ во Вселенной являются цифровыми, а не биологическими, так что чистая вероятность того, что мы являемся симуляцией, быстро приближается к единице. Скорее всего, мы живём в симуляции.
Разобравшись с трилеммой, мы переходим к самой интересной части философского исследования: спору. Но я хочу прояснить одну вещь. Несмотря на утверждения некоторых популяризаторов науки, аргумент о симуляции не является псевдонаукой. Псевдонаука — это когда кто-то делает вид, что высказывает научные утверждения, не прибегая к той строгости, которой требует наука. Но Бостром — профессиональный философ, который занимается своей повседневной работой, а именно философией. Бостром не делает научных заявлений и не выдвигает проверяемых гипотез. Он приводит философские аргументы, основанные на чётко сформулированных предположениях и рациональной линии мышления. Это не псевдонаука в той же степени, что и плотницкое дело или бухгалтерский учёт.
Действительно, аргументы Бострома останавливаются на трилемме. Его статья продолжается, оценивая сильные и слабые стороны трёх возможных выводов (с сильным предпочтением к № 3), но в конце концов, это всё, до чего могут довести вас предположения. Так что нам самим решать, на чём остановиться.
Задание успешно провалено
Один из вариантов — принять трилемму за чистую монету и смириться с неопределённостью, которая с ней связана. Наши будущие потомки могут построить симуляцию, а могут и не построить. Мы можем жить в ней, а можем и не жить. Вот и всё. Нет ни ответов, ни больших откровений. Это интересный разговор за ужином, но в конечном итоге он приведёт нас туда, где мы ещё не были; здесь нет никаких новых знаний или взглядов на реальность. Пожать плечами, выпить, возможно, симулированного пива, чтобы снять остроту экзистенциального кризиса, и жить дальше.
Хотя я не стану никого осуждать за такую позицию, аргумент Бострома позволяет нам глубже проникнуть в природу вычислений, сознания и даже реальности, и мы можем сделать это, рассматривая со всех сторон предположения и выводы этого самого аргумента. И этим очень весело заниматься, так что давайте продолжим.
Другой подход к трилемме заключается в том, чтобы утверждать, что один из выводов более обоснован или более ожидаем, чем другой. Обратите внимание, что это не просто слепые ставки, а выдвижение рациональных аргументов в пользу той или иной позиции, в условиях, когда не существует чётких доказательств ни в ту, ни в другую сторону.
Например, возможно, воссоздать нашу Вселенную принципиально невозможно. У нас даже нет полного доступа ко всем законам физики — то, что происходит в масштабах Планка, до сих пор вызывает у нас недоумение. Существует множество загадок и экспериментальных несоответствий, которые не дают учёным всех мастей спать по ночам (но, по крайней мере, дают им работу), так что подлинная симуляция Вселенной должна будет учитывать не только ту физику, о которой мы знаем, но и всю ту, о которой мы не знаем. Возможно, не хватит ресурсов, чтобы когда-нибудь построить компьютер, способный на такой подвиг. И это ещё не считая самой сложной структуры, известной человечеству, — человеческого мозга. Мы не имеем ни малейшего представления о сложности и изощрённости, необходимых для возникновения сознания.
Бостром утверждает, что симуляции для работы не обязательно быть на 100 процентов всеобъемлющей на всех уровнях. Умные программисты могут игнорировать многие тонкие детали (например, большинство квантовых взаимодействий) до тех пор, пока симулированный мозг не решит провести эксперимент по физике частиц, и тогда программистам придётся выделить небольшое количество дополнительных ресурсов, чтобы покрыть дополнительную сложность.
На первый взгляд, это убедительный аргумент. Действительно ли наше понимание Вселенной зависит от того, что делает какой-то случайный атом водорода в галактике Андромеды? Но это не обязательно так. Поскольку мы не до конца понимаем физику, особенно нелокальность, присущую квантовой механике, мы не знаем, что и когда имеет значение. И, исходя из личного опыта разработки высокоточных симуляций Вселенной, нельзя просто отмахнуться от мелкомасштабных вещей с помощью моделей низкого разрешения. Если вы хотите получить правильную картину, приходится охватывать всю полноту. Большинство, если не все, макроскопических процессов, которые мы считаем самими собой разумеющимися, возникают только в результате комбинации бесчисленных квантовых взаимодействий.
По крайней мере, точная симуляция Вселенной, в которой происходят эти симуляции, должна обладать необходимым уровнем полноты, чтобы позволить создавать симуляторы Вселенной внутри симуляции. В противном случае она будет не совсем полной, что поставит под угрозу предположение о том, что сознание внутри симуляции будет не хуже биологического. Заметим, что существование вложенной серии симуляций внутри симуляций не обязательно для того, чтобы аргумент Бострома сработал, но мы должны учитывать эту возможность, оценивая сложность создания реалистичных имитационных вселенных.
С другой стороны, кто знает, на что могут быть способны будущие постчеловеки? То, что мы считаем сложными и трудными вычислениями сегодня, может оказаться доступным для их тостеров. Они могут быть настолько искушёнными в понимании физики и вычислений, что смогут создавать макеты вселенных с такой детализацией, что эти макеты смогут создавать макеты внутри себя — и при этом вычислительное оборудование даже не перенапряжётся.
Другой угол зрения, который мы можем использовать при разборе трилеммы, — это исследование самой конструкции аргумента, чтобы убедиться, что каждое звено в цепи рассуждений надёжно. Например, в рассуждениях Бострома большое значение имеет вероятность. Если наши будущие потомки (или инопланетяне — инопланетяне всегда могут сделать то же самое) построят симулированную вселенную, то на каждый один органический мозг сможет приходиться 99 симулированных мозгов. Так что если перевернуть вопрос и спросить о вероятности того, что вы являетесь симулированным мозгом, то при прочих равных шансы будут равны 99 процентам.
Но, возможно, эти разумы будут не равны друг другу. Может быть, в органическом сознании есть что-то невыразимое, что нельзя полностью передать в симуляции — может быть, для истинного сознания нужны мясные мозги в мясных телах. Может быть, мы могли бы придумать умные эксперименты с сознанием, которые превратили бы это в научный аргумент, позволяющий нам выяснить, живём ли мы в симуляции или нет. Возможно, симулированное сознание недолговечно, или оно нестабильно, или есть какая-то другая причина, которая не позволяет симулированным мозгам быть действительно равными органическим. Любая из этих причин может изменить расчёт вероятностей.
И наконец, мы должны быть осторожны при подсчёте мозгов. Если бы завтра нам удалось создать стопроцентно достоверную симуляцию Вселенной, мы бы точно знали, что в этой симуляции не мы. Мы могли бы создать дюжину, миллион, триллион симулированных мозгов, и это всё равно не дало бы ответа на фундаментальный вопрос о том, симулированы мы или нет. Всё, что мы можем сказать наверняка, — это то, что мы точно не находимся внутри созданных нами симуляций.
Наша способность создавать симулированные вселенные не приближает нас к разгадке, потому что мы не знаем, являемся ли мы первой органической итерацией человечества, которая совершила подвиг создания этих симуляций, или же мы просто запускаем симуляцию внутри симуляции, изначально созданной органическими людьми. Как вариант, мы можем быть изобретением высокоразвитых, изобретательно умных и сильно скучающих инопланетян, а поскольку мы ещё не встречали никаких инопланетян, мы не знаем, на что они способны. Другими словами, у нас нет способа подсчитать количество симуляций и органических мозгов, поэтому мы не можем оценить вероятности.
Голубая таблетка
И вот мы здесь. Возможно, мы симулированные, возможно, органические — но нет способа определить разницу и нет чётких аргументов в пользу того или иного. Что же нам с этим делать?
Осознав, что мы можем быть симулированными, можно поддаться искушению и наплевать на жизнь — что в ней хорошего, если она не настоящая? Но если вы предрасположены к нигилизму, вряд ли для такого вывода вам нужна помощь оксфордского философа. Симулированная вселенная — это не фальшивая вселенная; она просто реальна не так, как мы ожидаем. Симулированная боль всё равно причиняет боль. Симулированная любовь всё ещё сильна. Мы всё ещё можем стремиться быть хорошими хозяевами нашей планеты и щедрыми по отношению к нашим соседям; ужасно жить в полных симуляциях, если у вас нет ни крова, ни еды.
Мы могли бы написать целую книгу, препарируя и изучая все тонкости аргумента о симуляции. Действительно, выводы Бострома вписываются в богатую философскую традицию, в длинную череду скептических аргументов, ставящих под сомнение саму природу существования. В этом и заключается радость философии — бросать вызов нашим основным предположениям и исследовать эту странную Вселенную, в которой мы оказались. Наука — часть этого путешествия, и это самостоятельная отрасль философии (если вы когда-нибудь встретите учёного, который пренебрежительно отзывается о философии, спросите, что означает «Ph» в его титуле, и посмотрите, как он будет изворачиваться).
Возможно, некоторые из аргументов, приведённых в этой статье, вам понравились, другие же показались менее убедительными. Так что теперь наша задача — делать то, чему учит нас философия, имитируемая или нет: исследовать, задавать вопросы, спорить и учиться.
