[Перевод] Войны 68000, часть 2: возвращение Джека

Первая часть

Джек Трэмел, директор компьютерной фирмы, которого так и хочется сравнить с Дартом Вейдером. Интересно, почему?..

Позволяя крайнему сроку подписания лицензионного соглашения с Atari, 31 марта 1984, пройти мимо, Дэвид Морс безумно рисковал. Если бы он не смог найти способ наскрести $500 000 с процентами, чтобы расплатиться с займом, Atari могла совершенно бесплатно получить чипсет Amiga в своё распоряжение, а компания Amiga почти наверняка разорилась бы. Поэтому вся активность в компании Amiga крутилась вокруг подготовки компьютера Lorraine к летней выставке потребительской электроники (CES) в Чикаго, которая должна была начаться 3 июня. Летняя CES должна была стать последним шансом для Amiga, отчаянной попыткой заинтересовать кого-нибудь – кого угодно – своими предложениями настолько, чтобы получить более полумиллиона долларов только для начала, только для того, чтобы не дать Atari сделать всю затею бесполезной.

Ближе к первым дням выставки компьютер Lorraine уже был куда как более причёсанным вариантом устройства по сравнению с тем, что компания демонстрировала на зимней CES в январе, хотя и находился всё ещё очень далеко от законченного компьютера. Специальные чипы Джея Майнера уже уменьшили в размерах и отпечатали из кремния, значительно увеличив надёжность машины и уменьшив её размеры. Давний кризис идентичности Lorraine уже тоже почти стал делом прошлым – крах индустрии видеоигр и пример Macintosh убедили всех, что им нужно делать компьютер, а не игровую консоль. Поэтому такие программисты, как Карл Сассенрат, Дэйл Лак и Р. Дж. Микал уже начали работать над подходящей операционной системой. Компьютер Amiga должен был справиться со всем, что умел Mac, однако в потрясающих цветах и при поддержке многозадачности. Однако этой мечте ещё было очень далеко до реализации. Пока что Lorraine можно было управлять только через подключённую к нему рабочую станцию Sage IV.

С ведущим программистом Бобом Паризо в качестве конферансье, Amiga дала в на своём стенде на летней CES, куда можно было попасть только по приглашениям, наилучшее представление из всех возможных. Библиотека синтеза речи, написанная программистами компании, очень нравилась народу; зрители радовались, выкрикивая фразы, которые Lorraine предлагалось повторить женским или мужским голосом. Однако фаворитом шоу опять стала демка Boing, на этот раз кардинально улучшенная. На этот раз шарик скакал не только вверх-вниз, но ещё и в стороны, а добивали толпу сэмплированные звуковые эффекты, гремевшие то в одном динамике, то в другом, что создавало реалистичное звуковое окружение. Впечатляющая демонстрация возможностей стереозвука микросхемы «Пола» вышла за пределы закрытого стенда Amiga, проникнув в забитые людьми коридоры выставки, из-за чего посетители в страхе озирались вокруг, разыскивая источник шума.

Но, кроме преимуществ, продемонстрированных во время роскошной презентации, компания также стала внушать гораздо большее доверие к себе, показав, что её чипсет способен работать в роли реального компьютера – и всё за счёт того, что компания просто выжила и вернулась на следующую CES. В том месяце через стенд Amiga прошла целая стая тяжеловесов компьютерной индустрии: Sony, Hewlett Packard, Philips, Silicon Graphics, Apple. Вечный минималист Стив Джобс, как говорят, критиковал Lorraine как чересчур сложное устройство, содержащее слишком много новомодных компонентов. Количество и качество обзоров Amiga в прессе также значительно возросло. Крупнейший на тот момент компьютерный журнал в стране, Compute!, восторженно писал, что Lorraine стал «возможно, самым передовым персональным компьютером всех времён», «началом совершенно нового поколения», и «по сравнению с которым IBM PC кажется калькулятором на четыре операции». И всё же Amiga ушла с выставки без того, что ей было нужно больше всего: без надёжной альтернативы Atari. До конца срока оставалось лишь несколько недель, и будущее выглядело мрачным. А потом в компанию позвонили из Commodore.

Дабы понять причины этого звонка, нужно сначала вернуться в 13 января 1984 года, в день загадочного совещания совета директоров в компании Commodore, которое настолько вывело из себя директора компании Джека Трэмела, что он пулей вылетел из здания, с визгом покрышек рванул со стоянки, и более не возвращался. Из неопределённых заявлений для прессы, сделанных сразу после официального «развода», Трэмел сказал, что планирует взять перерыв и подумать над следующими шагами. А на тот момент они с женой решили годик попутешествовать, чтобы использовать все накопившиеся за долгие годы службы отпуска.

И в то время он, судя по всему, сам верил в то, что говорил. К апрелю он со своей женой Хелен добрался уже до Шри-Ланки. Однако после этого оказалось, что он уже пресытился отдыхом. Они вернулись в США, чтобы Джек мог начать новое предприятие, которое он назвал просто Tramel Technology. Он изменил написание своего имени с Tramiel, поскольку всегда его бесило то, как большинство американцев произносили последний слог [это если учесть, что при рождении в Польше ему дали имя Яцек Тжмель / прим. перев.]. Он планировал собрать инвестиции, команду, и создать последователя Commodore 64 для массового рынка. А в процессе он надеялся утереть нос компании Commodore и председателю совета директоров, с которым у него всегда были, мягко говоря, натянутые отношения. Трэмел всегда относился к бизнесу, как к войне, просто теперь она стала для него ещё и личной.

Чтобы запустить Tramel Technology, ему нужны были люди, а почти все люди, которых он знал и которым доверял, всё ещё работали в Commodore. В итоге Трэмел начал беззастенчиво переманивать к себе своих старых любимчиков. Апрель и май того года отметились массовым исходом из Commodore – казалось, что практически каждый второй сотрудник увольняется, и переходит на новое место. Первым стал сын Джека, Сэм; многим казалось, что Джек просто хотел превратить Commodore в семейное предприятие, из-за чего и ушёл из компании. За ним последовали: Тони Такаи, гений японского подразделения Commodore; Джон Фиганс, который должен был заканчивать программу для нового компьютера компании, Plus/4; Нил Харрис, программист, написавший многие из самых популярных игр для VIC-20; Айра Велински, технолог; Ллойд Тэйлор по прозвищу Рэд, президент по технологиям; Берни Уиттер, финансовый вице-президент; Сэм Чин, финансовый управляющий; Джо Спитери и Дэвид Карлоне, специалисты по производству; Грег Пратт, операционный вице-президент. Больнее всего оказался уход главного инженера Шираза Шивджи и трёх его ключевых инженеров: Артура Моргана, Джона Хёнига и Дугласа Ренна.

Шираз Шивджи, любимый инженер Джека Трэмела во времена после ухода из Commodore

В результате массового исхода директора даже проголосовали против кандидатуры на замену Трэмелу, которого лично подобрал Ирвинг Гулд. Бывший директор сталелитейного завода Маршал Смит был банален под стать своему имени. Потеря талантливых инженеров лишь усугубила и так тяжёлую ситуацию Commodore. Как продемонстрировал в 1984 году Plus/4, большой новый компьютер от Commodore, из 8-битной технологии и так уже было выжато практически всё. Проблема была в том, что у инженеров компании не было опыта работы с чем-либо другим. Трэмел всегда держал минимально возможное количество инженеров – это, в частности, объясняет, почему у них не было никаких новых проектов, кроме разочаровывающего Plus/4 и его ещё более разочаровывающего младшего брата Commodore 16. И после потери ещё четырёх ключевых сотрудников ситуация была весьма мрачной.

Поэтому Amiga показалась такой привлекательной. Сначала Commodore, как Atari до неё, просто хотела получить лицензию на чипсет Amiga, и в процессе тоже воспользоваться слабостью позиции Amiga, чтобы принудить компанию к невыгодной для неё сделке. Однако через несколько дней после начала переговоров позиция компании начала меняться. Они увидели не только фантастический чипсет, но и фантастическую группу программистов и инженеров-электронщиков, хорошо знакомых с именно такой 16-битной технологией следующего поколения, с которой так не хватала знакомства оставшимся в Commodore инженерам. Так почему бы просто не купить Amiga?

29 июня Дэвид Морс неожиданно появился в приёмной штаб-квартиры Atari и потребовал встречи со своими основным контактом в этом компании, Джоном Фаррандом. Фарранд уже начал что-то подозревать; в последние две недели Морс не отвечал на его звонки и вечно находил предлоги для того, чтобы не встречаться с ним лично. Однако он не был готов к тому, что случится далее. Морс сказал, что пришёл вернуть ему $500 000 с процентами, и закончить их сотрудничество. Затем он практически сунул чек в руки сначала сбитого с толку, а затем разгневавшегося Джона Фарранда. Через две минуты он ушёл.

Чек, конечно же, был выдан Commodore в качестве жеста доброй воли в переговорах с Amiga, а также для того, чтобы не позволить Atari забрать себе технологию, на которую последняя уже серьёзно нацелилась. Через шесть недель переговоры между Commodore и Amiga завершились тем, что первая купила вторую за $27 млн. Дэвид Морс получил своё чудо. Его инвесторы и сотрудники неплохо заработали благодаря вере в него. А самое важное, что его команда молодых гениев получила шанс превратить чипсет Майнера в собственный реальный компьютер, который они, по большей части, спроектируют по своему усмотрению.

Стоит ненадолго остановиться на этом нахальном поступке, который удался Морсу. Будучи прижатым к стенке компанией Atari, учуявшей кровь в воде, он взял у неё деньги, использовал их для того, чтобы закончить чипсет и Lorraine достаточно для того, чтобы заключить сделку с их главным врагом, а потом расплатился с Atari и ушёл. В итоге вся операция стала достойной мошеннической схемы, описанной в фильме «Афера«. Неудивительно, что руководство Atari, где уже начали разрабатывать материнскую плату для игровой консоли под этот чипсет, было вне себя от ярости. Но всё же компания Atari, которая вскоре попробует расквитаться за эту выходку, будет уже не той же самой компанией, с которой Морс вёл переговоры в марте. Запутались? Чтобы разобраться в этом, нам опять нужно вернуться немного назад.

Возможно, в 1984 Atari и могла показаться Голиафом по сравнению с Давидом-Amiga, но нельзя сказать, что у первой всё было хорошо на финансовом фронте. Вовсе нет. Предыдущий год был провальным, и отметился потерей более полумиллиарда долларов из-за кризиса индустрии компьютерных игр. Директор Рэй Кассар ушёл под градом обвинений в инсайдерской торговле, ошибках в управлении и некомпетентности – никто так быстро не отворачивается от вундеркиндов, как Уолл-Стрит. Теперь его последователь, сигаретный магнат Джеймс Морган, пытался справиться с ситуацией, увольняя сотрудников и закрывая офисы чуть ли не по одному в неделю. Родительская компания Warner Communications, уверовав в то, что пузырь видеоигр действительно рванул, просто хотела избавиться от Atari как можно быстрее и безболезненнее.

Тем временем Джек Трэмел стал частым гостем Кремниевой Долины, и искал там предприятия и технологии, которые он мог бы купить, чтобы дать старт своей компании Tramel Technology. Он был одним из многих посетителей компании Amiga в тот период, хотя переговоры тогда не зашли слишком далеко. И вот в июне ему позвонил директор Warner с вопросом, не будет ли ему интересно предложение забрать у них Atari.

Сделка была заключена удивительно быстро. Трэмел обязался купить не саму компанию Atari, а активы её подразделений, связанных с домашними компьютерами и игровыми консолями. Аркадные игровые автоматы его не интересовали. В эти активы входило имущество, торговые марки, интеллектуальная собственность, оборудование, произведённые продукты, и, что важно, сотрудники. Потрясающе, но он не должен был платить вперёд ни копейки – они договорились на $240 млн в долгосрочных денежных обязательствах и 32% в компании Tramel Technology. Warner практически выхватила компанию из рук Моргана, который в один день обсуждал новые продукты и изменения в стратегии, а на следующий день получил распоряжение съехать из своего кабинета, чтобы уступить место Трэмел. 1 июля, всего через два дня после того, как Морс вернул $500 000, самая большая часть Atari, компании, которая всего за пару лет до этого была самой быстро растущей компанией в истории США, перешла во владение крохотной Tramel Technology, которой в тот момент управляли из апартаментов, находящихся в каком-то сомнительном районе города. В течение нескольких дней Трэмел переименовал Tramel Technology в Atari Corporation. И впредь много лет будут существовать две Atari: Atari Corporation, производитель домашних компьютеров и игровых консолей, и Atari Games, производитель игровых автоматов. На то, чтобы распутать их связь, уйдёт много времени; некоторое время их штаб-квартиры даже будут находиться в одном здании.

Между Commodore и новой Atari Джека Трэмела сразу же начались юридические проблемы. Первый залп выдала Commodore, подавшая в суд на Шираза Шивджи и его коллег-инженеров. Commodore заявила, что когда они дезертировали, чтобы присоединиться к Трэмелу, они забрали с собой огромное количество технической документации под видом «личных вещей». Судебное постановление, выданное по запросу Commodore, по сути, запретило им выполнять любую работу для Трэмела, что на несколько недель парализовало его планы по разработке нового компьютера. В итоге Шивджи и компания вернули коллекцию резервных плёнок, которую они забрали с центрального сервера Commodore, на которых хранились различные схемы и другие документы. Возможно, если учесть, какой компьютер они собирались делать, показательно, что многие из этих документов имели отношение к Commodore 900 – прототипу рабочей станции на базе Unix и 16-битного процессора Zilog Z8000, который так и не был изготовлен.

Сэм и Леонард Трэмелы, роль которых в управлении Atari со временем будет постоянно расти

Если Трэмел хотел отомстить, то вскоре ему представилась на первый взгляд довольно неплохая возможность. Просматривая в начале августа документы компании, Леонард, сын Джека, наткнулся на соглашение с Amiga, узнал про чек в $500 000, и рассказал об этом отцу. Джек Трэмел, давно рассматривавший суды всего лишь как ещё одно поле битвы в его концепции «бизнес – это война», посчитал это хорошей возможностью. Однако было сложно разобраться, кому должен принадлежать отменённый контракт — Atari Games (с игровыми автоматами), Warner или его новой Atari Corporation. Быстрые переговоры показали его явное преимущество. В Warner, судя по всему, ничего не знали о старом соглашении и о том, что оно могло бы значить для будущего Atari, если бы всё прошло по плану. 13 августа, когда Commodore и Amiga подписывали контракты и завершали процесс приобретения Amiga, а инженеры Шивджи снова начали работать над тем, что теперь уже должно было превратиться в компьютер Atari следующего поколения, Atari подала иск против Amiga и Дэвида Морса в верховном суде Санта-Клары, заявив о мошенничестве с договором. Компания требовала запретить деятельность Amiga, нового подразделения Commodore, до окончания разбирательств – это застопорило бы работу на гораздо более долгий период, чем судебный иск против Шивджи и компании.

К счастью для Commodore, судебного запрета добиться не удалось. Однако развязавшаяся юридическая битва будет тянуться ещё более двух с половиной лет. В начале 1985 года Atari значительно расширила предмет своего иска, сделав Commodore, Amiga и Морса совместными ответчиками – по сути, обвиняя их в заговоре. Также Atari добавила кучу патентных заявлений, наиболее важным из которых был связан с патентом на Atari 400 и 800, разработанный Джем Майнером в конце 1970-х. И у этих схем действительно было много общего с чипсетом, который разрабатывали в Amiga. За это Майнера добавили к иску как ещё одного ответчика. Вся эта катавасия полностью закончилась только в марте 1987 договорённостью сторон, детали которой так и не были опубликованы. Однако, по слухам, Commodore в итоге проиграла, ей пришлось выплачивать Atari судебные издержки и дополнительную, хотя и неизвестную нам, сумму денег.

Что всё это означало? Тщательный анализ документа от марта 1984 года показывает, что Amiga и Морс не нарушили буквы соглашений, что они имели полное право вернуть Atari займ и не заключать более никаких сделок. Утверждения Atari больше относились к духу этих соглашений. И конкретно к единственной строчке в договоре, подписанном Морсом, которую легко можно было посчитать просто шаблонной фразой посреди тщательно сконструированного юридического жаргона: «Amiga и Atari соглашаются вести переговоры в рамках принципа добросовестности [to act in good faith] касательно лицензионного соглашения».

Утверждения Atari, с которыми сложно спорить, заключались в том, что с момента подписания договора Морс не соблюдал принцип добросовестности. Вся эта сделка была отчаянным гамбитом, проведённым в попытке найти достаточно оборотных средств, чтобы Amiga смогла проработать ещё несколько месяцев и найти себе другого благодетеля – ни больше, ни меньше. Морс тянул время, водил за нос и притворялся почти три месяца, пытаясь найти более подходящего покровителя. Atari утверждала, что он на словах даже согласился со списком компаний, которым он обещал не продавать Amiga ни при каких условиях, одновременно ведя переговоры с одной из самых заметных компаний из этого списка, Commodore. А когда он сунул в руки Фарранда чек, чтобы разорвать их отношения, то, по утверждению Atari, сделал это под надуманным предлогом того, что якобы чипы не работали как нужно, несмотря на то, что весь мир видел демонстрацию их работы всего за несколько недель до этого на летней CES. Так что особенной «добросовестности» там не наблюдалось.

И всё же с моей точки зрения действия Морса не выглядят явно неэтичными. Сложно злиться на Морса за то, что он обманул компанию, которая очевидно пыталась обмануть его сама. Последняя, воспользовавшись слабостью его позиции, запрягла его в ужасное лицензионное соглашение, выдала абсурдно короткий крайний срок и использовала юридический рычаг с тем, чтобы не дать ему никакой надежды на заключение разумного и справедливого соглашения. Подписанный им протокол о намерениях больше похож на ультиматум, чем на отправную точку переговоров. Джон Фарранд и другие сотрудники Atari заявляли в суде, что у них не было намерений пользоваться своим юридическим правом и забирать чипсет Amiga, не платя ничего за это, даже если бы Морс не вернул им деньги в установленный срок. Однако к этим заявлениям стоит относиться скептически, особенно учитывая отчаянное положение, в котором оказался бизнес самой Atari. Со стороны Морса как директора компании было бы безответственно вверять судьбу своей компании третьим лицам только на основании их устных заявлений. Если бы Atari действительно хотела приобрести чипсет и организовать справедливую и прибыльную для обеих сторон сделку, то ей было бы лучше не начинать переговоры с абсурдно короткого трёхнедельного срока, сразу же поставившего Морса в неудобное положение.

Но это всё-таки моя точка зрения. Мнение других людей, изучавших эту проблему, могут отличаться – и отличаются – от моего. Я просто хотел бы предупредить вас, чтобы вы не основывали своё мнение на том факте, что Atari в итоге, по мнению большинства, победила в суде. Даже если не учитывать тот факт, что юридическое и моральное права могут не совпадать, нужно помнить, что с этим делом было связано много дополнительных проблем. Особенно важным кажется мне тот факт, что у Atari была довольно убедительная аргументация в заявлении о том, что Джей Майнер неправомерно использовал их патенты. Последние описывали оборудование для вывода изображений, неприятно похожее на чипсет Amiga, вплоть до графического сопроцессора, очень похожего по форме и функциональности на Агнус. Это всё, что я могу сказать, не обладая данными по поводу итоговой договорённости компаний.

После начала юридической битвы повысилась активность и на фронте изготовления компьютера, который впоследствии назовут Atari ST. Шивджи изначально был без ума от своеобразной линейки процессоров от компании National Semiconductor под названием NS32000s, первого истинно 32-битного CPU в истории индустрии. Когда в реальности он показал себя куда как менее впечатляюще, чем на бумаге, он быстро переключился на Motorola 68000, уже работавший внутри Apple Lisa, Macintosh и Amiga Lorraine. Обычно его называют 16-битным чипом, однако 68000 был неким гибридом 16- и 32-бит, из-за чего компьютер и назвали ST – это расшифровывалось, как Sixteen/Thirty-two Bit [шестнадцать/тридцать два бита]. И Шивджи ещё даже до покупки Atari Трэмелем прекрасно знал, какой компьютер он хотел сделать:

Мы планировали оконную систему, растровую графику, мы примерно представляли себе разрешение экрана, и всё такое прочее. Обо всех этих параметрах договорились до приобретения. Идея была в том, чтобы сделать передовой компьютер на 16/32 бита, с хорошей графикой, хорошим звуком, MIDI и всем прочим. Интересный компьютер с самыми последними программными технологиями.

Джек Трэмел с сыновьями снизошли на Atari и с безжалостной эффективностью начали отделять зёрна от плевел. Огромное количество сотрудников было выставлено на улицу из компании, которая за последний год уже несколько раз подвергалась сокращению. Последние жертвы сокращений часто узнавали об этом опосредованно, изучая списки фамилий на общих встречах, а иногда их отметали по впечатлениям, полученным на интервью длительностью не более пяти минут. Итог был простой: искали того, кто мог бы бросить все силы на создание нового и сложного компьютера. Тех, кому не хватало навыков и целеустремлённости, выкинули вон. Трэмел продавал оборудование, даже старые столы, чтобы получить быстрые оборотные средства и бросить их на разработку ST. Учитывая компьютер от Amiga и мало ли что ещё, что могли разрабатывать другие компании, скорость была в приоритете. Он ждал от своих инженеров, начавших работу в августе, не имея на руках ничего большего, чем примерные параметры, заданные Шивджи, создания прототипа, готового к демонстрации, уже к следующей CES в январе.

Приоритетом у компьютера, который представлял себе Шивджи, должны были стать возможности графики. Поэтому инженеры-электронщики большую часть времени тратили на разработку особого видеочипа с поддержкой разрешений до 640×400, хотя и только в чёрно-белом режиме; режим низкого разрешения 320×200, который должен был стать более типичным для игр, должен был поддерживать до 16 цветов одновременно из палитры в 512 цветов. Кроме этого чипа всё остальное разработчики для экономии времени по максимуму выбирали из того, что уже было на рынке. Это, например, трёхголосый звуковой чип от General Instrument, который уже использовался в популярной звуковой карте Apple II Mockingboard, а также в различных игровых приставках и автоматах. Самой необычной возможностью ST окажется встроенный MIDI-интерфейс, позволявший управлять синтезатором с поддержкой MIDI без дополнительного оборудования. Это была странная роскошь, одобренная Трэмелом, если учесть, что он был известен своими требованиями включать в компьютеры только самое необходимое оборудование в целях минимизации издержек.

Возможно, интерфейс MIDI разрешили включить из-за того, что происходило на типичной демонстрации продукта. Продавцы взяли за моду проигрывать MIDI-музыку как бы на самом ST, когда на самом деле звуки издавал синтезатор, спрятанный под столом. В результате наблюдателю было очень легко упустить упоминание наличия у компьютера MIDI-интерфейса и предположить, что ST самостоятельно выдаёт музыку. И, естественно, после выхода Macintosh ST просто обязан был выйти с мышкой и операционкой, поддерживающей работу с ней.

Именно последний пункт стал основной проблемой. Если достаточно консервативное железо для ST можно было собрать достаточно быстро, то задача написать современную операционку с графическим интерфейсом для нового компьютера была сравнима с подвигом Геракла. Компания Apple, к примеру, несколько лет работала над ОС для Macintosh, и когда Mac всё же вышел, он всё равно был полон багов и разочаровывающих недочётов. На этот раз Трэмел уже не мог просто впихнуть в машину «архаичную, но уже оплаченную» систему PET BASIC ROM, как он сделал в случае с Commodore 64. Ему нужна была реальная операционная система, и быстро. Где же её взять?

Решение проблемы обнаружилось в неожиданном месте: в компании Digital Research, чья ОС CP/M радостно проигрывала последние оставшиеся доли рынка неостановимой MS-DOS от Microsoft. Тогда в Digital приняли подход «не можешь победить – присоединись», и активно разрабатывали оконный менеджер, очень похожий на тот, что был на Mac, способный работать как в MS-DOS, так и в CP/M. Его называли GEM от «Graphical Environment Manager» [менеджер графического окружения]. GEM был всего лишь одним примером множества похожих оболочек, появившихся к 1985 году, и пытавшихся перенести магию Mac на банальный бежевый мир клонов IBM. Среди них была и оригинальная Microsoft Windows 1.0 – ещё один продукт, который Трэмел непродолжительное время рассматривал в качестве кандидата на лицензирование для ST. Digital получили преимущество, так как пообещали продать лицензию и на GEM, и на его подложкуу CP/M, очень дёшево – что всегда радовало Джека Трэмела. Единственной проблемой было то, что эта система работала только на процессорах от Intel, но не на 68000.

Небольшая команда Atari, временно эмигрировавшая в штаб-квартиру Digital Research в Монтере, чтобы адаптировать GEM к ST.

В то время, как Шивджи с его электронщиками конструировали железо, дюжина звёздных программистов из Atari переехала на 110 миль по побережью Калифорнии, из Кремниевой долины в сёрферский рай Монтерей, где базировалась компания Digital Research. Команда из Atari работала с прототипом, состоявшим из мешанины проводов, который часто отказывался работать по причинам, не связанным с ПО. Она существовала в условиях, при которых сотрудники Digital Research смотрели на них свысока, считая их в основном программистами, писавшими игры. Разработчики мучились с кодом от Digital Research для процессора Intel, который и сам по себе активно развивался, а как следствие, постоянно менялся. И всё же они смогли за жалкие несколько месяцев портировать достаточную порцию CP/M и GEM на ST для того, чтобы Atari смогла провести демонстрацию пяти своих прототипов, показанных Трэмелом на CES в Лас-Вегасе в январе. Шивджи писал:

Самым потрясающим было то, что мы за пять месяцев реально смогли подготовить продукт для выставки, с реальными чипами, с реальной материнской платой, мониторами, в реальном пластике. За пять месяцев до того ничего этого не было. Тут и изготовление корпусов, и выполнение сложнейшей задачи по реализации ПО. И когда мы отправились на CES, 85% машины уже было готово. У нас был оконный интерфейс и ещё много всего. Люди всё пытались найти компьютер VAX, на котором должны были работать все эти программы.

Трэмел на выставке прямо-таки глумился над конкурентами, наслаждаясь новым компьютером ST и новым девизом Atari: «Возможности без стоимости». Atari оплатила несколько рекламных щитов вдоль дороги, ведущей из аэропорта к улице Лас-Вегас-Стрип, напоминая старую рекламную компанию Burma-Shave [американский бренд крема для бритья, размещавший вдоль дорог забавную рифмующуюся рекламу / прим. перев.].

PCjr, $599: IBM, вы не ошиблись с размером цены?
Macintosh, $2195: зачем же Apple кусок такой величины?
Atari считает, что все остальные ей не равны.
Добро пожаловать в страну Atari – с уважением, Джек*

[в начале Лас-Вегас-Стрип стоит знаменитый знак «Добро пожаловать в сказочный Лас-Вегас» / прим. перев.]

Профильные журналисты, отчаянно искавшие машину, которая смогла бы растормошить замедляющуюся революцию домашних компьютеров, а как следствие, и различные издания, на которые они работали, проглотили наживку. Компьютер ST – или, как пресса нежно окрестила его, «Джекинтош» – стал гвоздём программы. «На первый взгляд, — восхищённо писал журнал Compute!, — сложно отличить экран GEM от экрана Mac» – за исключением, конечно же, цветной графики. Было и ещё одно явное отличие – розничная цена ST с 512 К памяти и монитором не превышала $1000, что составляло меньше трети стоимости эквивалентного компьютера Macintosh.

Но, несмотря на всю напыщенность отзывов, Atari Трэмеля чуть не обанкротилась через несколько месяцев после выставки. Игровые консоли Atari и 8-битная линейка домашних компьютеров с коммерческой точки зрения практически умерли, задавленные кризисом индустрии компьютерных игр и Commodore 64 соответственно. Поэтому входящих денежных потоков практически не наблюдалось. А интернациональную корпорацию не продержишь на плаву достаточно долго, продавая только старую офисную мебель. Тем временем у команды программистов в Монтерее произошёл серьёзный кризис – они поняли, что CP/M просто не сможет работать в качестве основы для GEM на ST. В итоге они портировали и закончили заброшенный проект Digital Research, создав на его основе GEMDOS, или, как её потом назовут, TOS: Tramiel Operating System. Они ощущали невероятное давление, поскольку их ПО оставалось единственным фактором, задерживавшим выпуск ST, а Трэмел постоянно дышал им в затылок. Один из программтсов, Лэндон Дайер, рассказал историю, прекрасно описывающую характер Джека Трэмела:

Джек Трэмел как-то созвал совещание. Мы с ним редко виделись, поэтому это было большое событие. Он начал с фразы: «Говорят, вы недовольны». Представьте себе низкий, властный голос, что-то типа как у Дарта Вейдера, ну и отношение примерно такое же.

Извини, Джек, дела идут не очень. Мы пытались выглядеть скромно, но, скорее всего, просто выглядели усталыми.

«Не понимаю, что вам не нравится, — прогудел он. – Вы должны радоваться; я ведь плачу вам зарплату. Это мне не нравится ситуация. Выход программы запаздывает. Почему он запаздывает так сильно?»

Я был молодым идеалистом, и поэтому внезапно выпалил: «Вы знаете, мы ведь этим не за деньги занимаемся. Мы просто хотим создать наилучший компьютер…»

Джек оборвал меня. «Ну тогда вы не будете возражать, если я уполовиню вашу зарплату?»

Я всё понял. И ему даже не пришлось использовать Силу.

Каким-то образом они справились. ST отправился в производство в июне 1985 года. Самые первые экземпляры пошли на продажу не в США, где была какая-то заминка с получением сертификата от FCC, а в ФРГ. Это всё равно устраивало Трэмела, подчёркивая его идеи об интернациональной компьютерной платформе. И ST действительно достиг ошеломительного успеха в ФРГ и в остальной Европе, причём не только как домашний компьютер и игровая платформа, но и как доступный компьютер для малого бизнеса – на последний рынок у себя дома ST не смог бы сколь-нибудь значительно проникнуть. Продажи на обоих континентах шли удовлетворительно, а пресса по большей части продолжала изливать восторги.

Atari 520ST, первый из многих компьютеров линейки

И эти похвалы нельзя назвать незаслуженными. Если у ST и были какие-то недоработки, неизбежные следствия поспешной разработки в рамках скудного бюджета, то его плюсы перевешивали. Его создала группа умных и практичных людей, и в итоге получился очень неплохой компьютер за свои деньги. GEM определённо работала горазд лучше, чем наскоро сделанный порт с совершенно другой архитектуры – и, возможно, даже лучше, чем вышедший через непродолжительное время его эквивалент от Amiga, Workbench. ST оказался именно таким, каким обещал Джек Трэмел: компьютер смехотворно больших возможностей за низкую цену. Это позволяло простить «Джекинтошу» те особенности, по которым он не дотягивал до реального Macintosh – к примеру, угловатый дизайн корпуса. Ни одни из компьютеров Трэмела не выиграл бы наград за лучший дизайн, при том, что компьютеры от Apple уже тогда гребли их лопатой. Материалы и качество изготовления, как и спецификации компьютера, тоже не стояли рядом с Mac. Историческое наследие ST, оставшееся с нами по сегодняшний день трагично в том отношении, что он запомнился нам не за свои значительные заслуги. Трагедия ST состоит в том, что он просто был очень хорошей машиной, в то время как два его конкурента на основе 68000, Apple Macintosh и Commodore Amiga стали пионерами вычислительной техники и даже в некотором роде стиля жизни, знакомого нам сегодня.

Кстати, об этом – какой была роль Commodore во всей этой истории? Этот вопрос задавали многие журналисты. Commodore появился в январе 1985 года на CES, однако только с новым 8-битным компьютером, последним из этой линейки: Commodore 128. Это был странный франкенштейновский гибрид, собравший в себе всю десятилетнюю историю разработки 8-битных машин, включая оба микропроцессора, совершивших революцию ПК: Zilog Z-80 и MOS 6502 (последний представлял собой немного изменённый и перепакованный 8502). Они позволяли работать в трёх независимых режимах — CP/M, режиме, на 99,9% совместимом с Commodore 64 и новым уникальным 128-м режимом. Последний должен был исправить наиболее значительные недостатки 64-й модели, включая отсутствие режима на 80 столбцов, отвратительный BASIC, не дававший доступа к графическим и звуковым возможностям машины (BASIC 7.0 128-й модели, наоборот, стал одним из лучших 8-битных примеров BASIC из когда-либо выпущенных), и абсурдно медленные дисковые накопители (128-й передавал данные в 6-7 раз быстрее, чем 64). И, несмотря на то, что ST в отчётах о выставке практически затмил собой 128-й, он всё же сможет добиться значительного коммерческого успеха, и продать за следующие 4 годя порядка 4 млн экземпляров.

И всё же даже современникам было очевидно, что Commodore 128 представлял прошлое, являлся кульминацией линейки, начавшейся в 1977 году с Commodore PET. А что же насчёт будущего? Что насчёт Amiga? И хотя Трэмел с сыновьями рассказывали о своих планах на линейку ST всем желающим, Commodore странным образом утаивала информацию о происходящем в компании. Прессе приходилось по большей части работать со слухами и намёками: Commodore отправила большое количество прототипов большому количеству крупных разработчиков ПО, в частности, и в Electronic Arts; графика стала ещё лучше с момента показа на CES; Commodore планирует сделать громкий анонс завтра, через неделю, через месяц. Компьютер Amiga стал единорогом для вычислительной индустрии, который часто обсуждают, но редко видят. И это, конечно, только усилило завесу тайны. Как он покажет себя в сравнении с Джекинтошем и Macintosh? Что он будет делать? Сколько стоить? Каким он окажется? И почему он, чёрт возьми, так сильно задерживается? Через месяц после того, как Atari начала отправлять ST покупателям – а этот компьютер прошёл путь от идеи до производства гораздо быстрее, чем в потребовалось Commodore просто для завершения своего компьютера на базе 680000 – люди, наконец, начали получать какие-то ответы на свои вопросы.