[Перевод] Тлетворное влияние: как Штази защищала Восточную Германию от видеоигр

6 января 1988 года был одним из тех дней, когда в старом здании в стиле «барокко» на Клостерштрассе в Восточном Берлине кипела бурная деятельность. Тогда здание называлось «Домом юных талантов» (HdjT), но сегодня ему вернули первоначальное название — Дворец Подевильса, данное ему в честь его первого владельца, министра иностранных дел при Фридрихе Великом. В тот зимний день в комнате на первом этаже, обычно используемом для репетиций местного детского хора, столпилось 70-80 человек. Каждую среду здесь собирался компьютерный клуб — группа, преимущественно состоящая из молодых людей, львиной доле которых было примерно по двадцать лет, а самым молодым — всего шестнадцать.

Похожие клубы в 1980-х можно было найти по всей Германской Демократической Республике (ГДР), только в одном Берлине их насчитывалось около двадцати. Но некоторые из посетителей той встречи прибыли в HdjT издалека, и на то у них были причины. Несмотря на то, что это был «Центральный клуб» комсомольской организации FDJ, ни один из компьютеров здесь не был произведён в ГДР. Все они появились с Запада.

Компьютерный кружок HdjT в 1980-х был чисто «мужским и юношеским клубом». Перед компьютером в центре фотографии сидит Штефан Паубел, руководитель клуба.

В тот январский день в клубе стояли C128 и два C64 с приводом гибких дисков американского производителя компьютеров Commodore. Штефан Паубел, основавший в январе 1986 года компьютерный клуб HdjT и бывший его руководителем, не признавал компьютеры, разрабатывавшиеся внутри Восточной Германии – KC 85, созданный VEB Mikroelektronik Wilhelm Pieck Mühlhausen и KC 87 производства VEB Robotron. Обеими компаниями владело государство, что можно было понять из аббревиатуры «VEB». «KC85 был не очень хорош, поэтому я спросил руководство HdjT, можем ли мы использовать западную технику», — вспоминает Паубел. «Странно, что директор сразу же дал согласие, и я приобрёл два C64 с флоппи-дисководом в магазине подержанной электроники в районе Кёпеник». Паубелу разрешили потратить на оборудование 25 000 марок ГДР, и он заплатил за каждый C64 по 6 500 марок.

В то время модель Commodore была лидером продаж среди домашних компьютеров во всём мире. Но это происходило на Западе, поэтому такие компьютеры никогда бы не добрались до Восточной Германии. В 1988 году микроэлектроника по-прежнему находилась в списке подлежащих эмбарго товаров, составленном Координационным комитетом по экспортному контролю (КоКом). Западные страны договорились, что они не будут поставлять никаких технологических товаров коммунистическим странам Восточного блока. Тем не менее, машинам C64 удавалось пробираться в Восточную Германию, и представители таможни ГДР позволяли впускать их в страну. Они не видели никаких проблем в импорте западного оборудования. Но программное обеспечение, и особенно видеоигры, были совершенно другим делом. Их содержание очень беспокоило власти Восточной Германии.

Однако графические программы были исключением, и они-то больше всего и интересовали Паубела. Он изучал машиностроение и в середине 1980 полюбил компьютеры, что привело к созданию клуба, в котором он часто проводил лекции о графическом ПО и языках программирования. В свои 34 года Паубел был намного взрослее по сравнению с остальными посетителями клуба, которых гораздо больше интересовали игры для C64, чем графические программы.

«В 16:45 A. вошёл в помещение компьютерного клуба», — выдержка из отчёта неофициального осведомителя по HdjT. Источник: федеральный коммисар по отчётности Государственной службы охраны (BStU)

Но один из посетителей клуба 6 января 1988 года решил, что Паубел моложе. Он описал основателя клуба так: «25-30 лет, с бородой и очками в металлической оправе». Это описание Паубела взято из донесения «Оперативная информация» от 12 января 1988 Министерства государственной безопасности (MfS), тайной полиции ГДР, также известной под названием «Штази». MfS отправила в HdjT неофициального осведомителя, чтобы тот оценил ситуацию и смешался с толпой. Осведомитель тоже был молодым человеком, кадром из гвардейского полка Национальной народной армии. Слово «кадр» может означать, что он был солдатом, но этот термин также использовался в ГДР по отношению к тем, кто рассматривался на официальную должность. Юный осведомитель, который, похоже, тогда ещё находился в учебном заведении, мог надеяться, что посещение компьютерного клуба может положительно отразиться на его карьере. Как бы то ни было, его наблюдения от лица неофициального осведомителя были переданы офицеру Штази, который в свою очередь кратко сформулировал их в отчёте «Оперативная информация».

Этот документ стал частью коллекции документов Штази о молодёжи ГДР незадолго до падения Берлинской стены. В них содержится глубокий анализ того, как государственные органы смотрели на компьютерные игры и на любителей компьютеров, и как они воспринимали зарождающуюся информационную эпоху. Теперь, спустя три десятилетия после издания этих документов, ZEIT ONLINE решил изучить их внимательнее. Кроме Паубела мы также поговорили с другими бывшими посетителями Дома юных талантов, которые впервые поделилилсь своими воспоминаниями в этом году с журналом Game Star.

Благодаря этой операционной информации история сохранила количество людей, присутствовавших на той встрече в январе 1988 года («70-80 человек») и их приблизительный средний возраст («22-23»). Осведомитель также сообщил, что его восприняли «обычно и без подозрений». Из разговоров он узнал, что «у нескольких посетителей есть компьютер Commodore 64, и обладание им считается обязательным требованием для членства в компьютерном клубе».

Информатор также описал имеющееся в клубе техническое оборудование, в том числе компьютеры, и передал эту информацию. Полученные ZEIT ONLINE документы содержат ещё более подробное описание, которое, похоже, взято из другого источника. В документах даже содержатся копии чеков из магазина подержанной электроники в Кёпенике, где Паубел купил два C64 и привод гибких дисков. «Вероятно, они получили документы от руководства HdjT», — говорит Паубел.

Даже 30 лет назад Паубелу было очевидно, что власти ГДР внимательно следят за работой клуба. Он не знал только, что именно известно Штази, кто поставляет ей информацию и через какие каналы.

Однажды Паубела вызвали в кабинет директора HdjT, где его дожидался неизвестный Паубелу человек. Человек попросил его составить список членов клуба, но не сообщил, на какую правительственную организацию он работает. Паубел немного поразмыслил над просьбой и отказался предоставлять информацию. Настоящего членства в клубе всё равно не было — он был открыт для всех заинтересованных, и многие люди приходили время от времени, почти все из них были мужского пола. Отказ Паубела от составления списка в результате не имел никаких последствий и он больше никогда не слышал ни об этом человеке, ни подобной просьбы. Из документов понятно, что Штази и так знала некоторых посетилелей клуба. В делах организации содержатся фамилии и контактная информация.

Они называли себя «фриками»

После изучения дел становится очевидно, что Штази начала контролировать компьютерные клубы, организованные в Восточной Германии в 1980-х, сразу после их открытия, а за клубом Дома юных талантов следила с 1986 года, то есть с момента основания. Документ Штази из регионального штаба организации в Лейпциге от 15 марта 1985 года сообщает об ещё одной группе из Восточного Берлина, состоящей из «80 любителей компьютеров», которые объединили свои усилия и планируют встречи в Дрездене. В документе замечается, что «участвующие в этом объединении люди называют себя „фриками“».

В то время домашние компьютеры наподобие C64 представляли собой совершенно новый феномен: компьютеры впервые появились в домах, и в Восточном Берлине середины 1980-х (во много большей степени, чем в остальной части Восточной Германии) было значительное количество C64. Штази занималась отслеживанием безопасности данных в госорганах и компаниях ГДР. Подобные задачи выполнялись отделом под названием Центральная рабочая группа защиты гостайны (ZAGG), которая также выполняла роль связующего звена между различными отделами Министерства государственной безопасности. Многие из этих отделов следили за появляющимися компьютерными клубами и за их отдельными членами. Коммунистическое государство, руководство которого заявило в 1977 году, что микроэлектроника будет ключевой отраслью, очевидно хотело знать, что делали люди со своими компьютерами.

28 ноября 1988 года глава Рабочей группы защиты гостайны (AGG), местного аналога ZAGG в районной администрации Штази в Берлине, выпустил предварительный отчёт об «изучении способов использования децентрализованных компьютерных технологий в досуге». Четырёхстраничный документ, потрясающий своим пониманием технологий, сегодня выглядит как беглый взгляд на зарождающуюся информационную эпоху. Разумеется, в конце концов госорганизациям ГДР не пришлось иметь дело с изменениями, которые принесли новые технологии: Берлинская стена пала всего год спустя, а ещё через два года прекратила своё существование и Восточная Германия.

Однако в конце 1988 года руководитель AGG в региональном штабе Штази в Берлине не мог этого предсказать. В своём отчёте подполковник сначала перечислил «группы по интересам» частных владельцев компьютеров в ГДР, в том числе клуб HdjT в Берлине, C-16 Club в Дрездене, Commodore Club в Йене и Atari Interest Group в Ростоке. Он указал, что деятельность клубов обычно заключается в «обмене программным обеспечением, а также изучении разнообразных способов расширения возможностей оборудования».

Чётко отрицательное отношение

Также агент Штази выпустил уведомление для своих коллег в других отделах: «С учётом того, что в группах по интересам и компьютерных клубах есть люди с доказанно отрицательным отношением к социалистическому государству и порядку, существует возможная угроза того, что такие группы или клубы пойдут в неправильном направлении. Например, представители политического подполья всё активнее пользуются компьютерами, которые импортируются и добываются через церковные круги». Также он заметил, что «некоторые владельцы частной компьютерной техники активно участвуют в обмене оборудованием и программным обеспечением. Во многих случаях подобное ПО является копиями из NSW (несоциалистической экономической зоны, то есть с Запада), которые затем распространяются в ГДР». Страх вызывало то, что дискеты, импортированные с Запада, могут оказаться в компьютерах государственных компаний и нанести машинам урон, заразив их вирусами. Описываемое сотрудником Штази явление в то время было известно очень немногим.

Также он даёт множество рекомендаций по «превентивным защитным мерам». В том числе «определение условий, упрощающих проникновение в группы по интересам и компьютерные клубы противника», «обнаружение актов враждебности, совершаемых отдельными лицами с помощью персональной компьютерной техники» и «обнаружение людей, участвующих в спекулятивной торговле оборудованием и ПО, особенно запрещённым ПО реваншистского, антикоммунистического и антисемитского содержания».

«Это могло вызвать серьёзные проблемы»

Также он описал новую проблему: «В последнее время нарастают тенденции попыток приобретения акустических средств связи или получения через них информации. Эту технологию можно использовать для неконтролируемой передачи данных в NSW через систему прямой дальней автоматической телефонной связи Deutsche Post. (В то время Deutsche Post была почтовой системой Восточной Германии.) За короткий промежуток времени возможна передача достаточно больших объёмов данных. Уже подтверждено, что есть случаи частного использования подобной технологии».

К 1988 году в Восточной Германии появилась предтеча Интернета — современная передача данных по телефонным линиям. В будущем, писал сотрудник Штази, для распространения ПО больше не нужны будут никакие физические носители. И это в свою очередь будет означать, что больше невозможно будет перехватывать их при таможенном контроле.

Но многие граждане ГДР, особенно молодые, даже не имели доступа к телефонной линии, не говоря уже об акустическом модеме, который можно подключить к телефонному аппарату для передачи кода в виде звуковых сигналов. Для них компьютерные клубы были местом, где можно обменяться программами, как и писал глава AGG независимо от осведомителя, вынюхивающего информацию в Доме юных талантов.

«Мы обменивались играми, пока не затирали кассеты до дыр», — вспоминает Тимо Ульманн, которому в 1988 году было всего 16 лет. Он имеет в виду механизмы хранения данных на кассетах, которые использовались в первых домашних компьютерах. Дома у Ульманна был собственный C64, а значит, он часто занимал телевизор родителей — в отличие от многих других компьютеров, Commodore не требовался специальный монитор, его можно было подключить к обычному телевизору. Отец Ульманна, работавший во внешней торговле, купил компьютер на дойчмарки Западной Германии. «Когда я его получил, то потратил первый год на все игры, до которых только мог дотянуться, в том числе классику C64 — Defender of the Crown и The Last Ninja», — рассказывает Ульманн. «В то время мой отец думал, что совершил огромную ошибку, купив C64». Однако долгое время у Ульманна не было никаких связей с подобными ему людьми. Но потом он наткнулся на официальное объявление комсомольского движения FDJ, в котором говорилось о компьютерном клубе в HdjT.

Легальное пиратство

Для многих игроков осуществляемый в таких клубах обмен был единственным шансом получить доступ к компьютерным играм с Запада, потому что в обычных магазинах они не продавались. Их можно было приобрести только в государственных магазинах Intershop, заплатив дойчмарками Западной Германии. А поскольку упаковка из 10 пустых дисков стоила до 600 восточноевропейских марок, юные пользователи компьютеров обычно выбирали более дешёвый, хоть и менее совершенный вариант накопителя данных — кассетную плёнку.

Интересно, что жители Восточной Германии не нарушали закон, копируя игры, потому что программное обеспечение в стране не было защищено авторским правом. Окружной суд Лейпцига принял это важное решение в сентябре 1979 года. Он посчитал, что программное обеспечение «не является ни научной работой, ни результатом творчества».

Учитывая активное копирование софта, происходившее в Доме юных талантов, у Штази скорее всего было множество источников, по которым можно было определить, какими играми и ПО обменивались участники. В полученных ZEIT ONLINE документах есть список игр, которые, по сведениям Штази, были доступны компьютерному клубу в Восточном Берлине на июль 1987 года. Паубел сказал, что даже он не знал всего, что ходит в обращении в клубе.

В списке из пяти страниц содержатся названия 261 игр для C64. У большинства игр были английские названия, но Штази великодушно перевела их на немецкий. Например, в него входит «Samantha Fox Strip Poker» — карточная игра, в которой популярная британская поп-певица, также снимавшаяся топлесс для газет, предстаёт в обнажённом виде. Название игры переведено как «Покер с раздеванием Саманты Фукс (Fuchs по-немецки — лиса, fox)». Сегодня требуется доля воображения, чтобы восстановить исходные названия игр на английском.

Frogger

Также Штази обнаружила в Доме юных талантов одну из самых популярных (и абсолютно безобидную) игр для C64: Frogger.

Интересно не только содержание отчёта, но и его источник: заместитель руководителя отдела XV («разведки оборонных технологий и машиностроения»), занимавшегося зарубежным шпионажем для Главного управления разведки Министерства государственной безопасности, передал его коллеге из берлинского регионального штаба Штази, предположительно по запросу коллеги. В этом письме от 2 сентября 1987 года человека из службы внешней разведки называют «источником», не сообщая больше о нём никакой информации.

На основании полученных ZEIT ONLINE документов невозможно узнать личность этого источника. Однако можно сказать, что в Главном управлении разведки «источниками» обычно называли оперативных информаторов, то есть лиц, работающих за рубежом. Это мог быть так называемый «источник типа А», имевший контакты с кем-то, работавшим в интересующем разведку месте или сфере. Также это мог быть «источник типа O», который сам работал в определённом месте, или классический агент, шпионящий непосредственно в пользу Министерства государственной безопасности.

Raid Over Moscow

Двадцать три игры в списке помечены словом «index», то есть расценены как «имеющие особо милитаристическую или бесчеловечную сущность». Интересно, что список Штази был почти таким же, как похожий список правительства Западной Германии, содержащий игры, расцениваемые как потенциально опасные для несовершеннолетних. Большинство таких игр относится к жанру shoot ’em up, в том числе «Commando», «Blue Max», «Rambo» и печально известная «Raid Over Moscow», которую Штази назвала «Атака на Москву». (В начале оригинала статьи есть встроенная версия «Raid Over Moscow» 1980-х, в которую можно сыграть абсолютно легально.)

Rambo: First Blood Part II

Эта игра, датированная 1986 годом, почти столь же незатейлива, как и сам фильм «Рэмбо»: игрок в одиночку бегает по Вьетнаму, убивая людей.

Задача игрока в «Raid Over Moscow» — уничтожить арсенал ядерного оружия Советского Союза, что, естественно, сделало её для властей Восточной Германии политическим вопросом. Ульманн утверждает, что если бы Штази обнаружила у подростка копию игры, «то это могло бы привести к большим проблемам». Он добавляет: «но любовь к видеоиграм победила страх быть пойманным Штази».

По сравнению с современными играми, «Raid Over Moscow» выглядит почти безобидно, но для органов защиты несовершеннолетних Западной Германии она показалась перебором и в 1985 году была помещена в список. В оправдание этого хода власти заявили: «Игра может привести может привести к физической напряжённости, гневу, агрессивности, раздражению, сложностям с концентрацией, головным болям и т.д. у старших подростков» Игра, в которую не играют уже долгие годы, была удалена из списка в 2010 году. Пункты списка автоматически удаляются из него по прошествии 25 лет, и после этого запросов на возврат её в список не было.

«Komodore» и «Adari»

В 1980-х Штефан Паубел, работавший в Доме юных талантов, хотел быть уверенным, что компьютерный клуб не закроют из-за игр, которыми там обмениваются. Паубел нашёл решение, и умное, и простое одновременно: он разместил на стене табличку «В клубе запрещается играть в игры, прославляющие войну». Проблема решена.

Штази пыталась изъять из обращения стратегическую игру «Kremlin», разработанную небольшим швейцарским издателем Fata Morgana Games. В «Kremlin» игрок исполняет роль советского политика, борющегося с другими за то, чтобы стать главой партии. В одном из документов Штази говорится, что игра «противоречит интересам ГДР из-за своих антисоветских заявлений». Поэтому было постановлено, что импорт «Kremlin» необходимо предотвратить любыми средствами. В качестве доказательства к делу был прикреплён обзор «Kremlin», опубликованный в западногерманском журнале о C64 Happy Computer. Тем временем Штази изучала руководства пользователя других игр. Например, филиал штаба в Лейпциге раздобыл инструкции к игре «Elite» (космическому симулятору, выпущенному в 1984 году).

Гейминг в 1985 году: компьютер C64 можно было подключать к телевизору, и когда читатели открывали журнал Happy Computer, то первым делом читали обзоры игр. Тем же самым занимались читатели из Штази.

Фолькеру Штрюбингу игры C64 позволяли сбежать в «новый мир от часто депрессивной повседневной жизни в Восточной Германии». В 1988 году Штрюбингу, как и Тимо Ульманну, было только 16 лет, и он часто посещал компьютерный клуб в HdjT. Эти встречи создали тесно связанную группу молодёжи Восточного Берлина, в свободное время игравшую в видеоигры. Вскоре они начали разрабатывать собственные программы, и, как Штрюбинг, писать музыку на C64. Штрюбинг купил свой компьютер в Intershop Восточного Берлина, получив нужную для этого твёрдую валюту от дедушки из Западного Берлина.

Каждую среду ребята заворачивали свои компьютеры в полотенца, засовывали в сумки и отправлялись в HdjT, где их больше не волновало, достанутся ли им свободные машины. «По стандартам ГДР мы со своими C64 были очень привилегированными», — говорит Штрюбинг.

В то же самое время сотрудники таможни ГДР и Штази всё больше отчаивались в своих попытках контроля над распространением западных видеоигр. В документе за октябрь 1986 год инспектор утверждает, что в ГДР контрабандой провезено гораздо больше дисков, чем в предыдущем году. По сообщению инспектора, только в Восточном Берлине ежемесячно добиралось до магазинов 18 000 дисков.

Военные боевые операции

Чтобы противостоять неограниченному распространению предположительно подрывающего устои ПО, отдельные региональные отделы Штази проводили случайные проверки дисков в обороте, ища запрещённое содержимое. Например, в деле, полученном ZEIT ONLINE, написано, что в городе Глаухау (Саксония) сотрудники Штази обнаружили «компьютерную технику западного происхождения с совместимой игровой программой», которую местная государственная фабрика шерстяных и шёлковых изделий приобрела в комиссионном магазине города Меране. Очевидно, агенты Штази были не очень знакомы с компьютерными брендами — в их записях компьютеры называются «Komodore» и «Adari». Как бы то ни было, найденное на дисках было гораздо серьёзнее: «военные игры, в которых можно симулировать военные боевые операции с танками с красной звездой».

Blue Max

Игра 1983 года Blue Max тоже попала в список Штази. В ней игроки являются британскими пилотами истребителей Первой мировой войны.

Молодой солдат и информатор Штази, впервые посетивший HdjT 6 января 1988 года, вскоре начал отслеживать там наличие любых потенциально опасных игр. И на следующем собрании компьютерного клуба он нашёл, что искал. Одиннадцатиклассник принёс «огромное количество дисков, на которых в основном были военные игры», — рассказал позже осведомитель во втором отчёте оперативной информации за 16 января 1988 года.

Осведомитель скопировал у одиннадцатиклассника симулятор авиабоёв «Ace of Aces», а потом сообщил своему командиру, что в этой игре «можно с помощью самолётов, подводных лодок и другого вооружения атаковать и бомбардировать города или уничтожать военные объекты по всей Европе». В конце документа написано, что осведомителю приказали получить больше информации на следующей встрече через две недели. Он должен был получить «личные подробности, необходимые для установления личности» одиннадцатиклассника, и «установить тесные контакты» с ним. Также он должен быть снова попытаться «поговорить с руководителем (имеется в виду Паубел)».

Это последний документ из коллекции ZEIT ONLINE, в котором упоминается молодой осведомитель, следящий за компьютерным клубом в HdjT. В деле больше нет никаких данных, проливающих свет на дальнейшие действия информатора, и никаких других отчётов офицеров Штази, сообщающих о его дальнейших шагах. И ни Штефан Паубел, ни Тимо Ульманн, ни Фолькер Штрюбинг не могут вспомнить никаких встреч с подобным любопытствующим молодым человеком. Также не возникло никаких значимых последствий для компьютерного клуба, которые могли быть вызваны подобной слежкой Штази. Паубел продолжал проводить лекции про западные компьютеры, а Ульманн и Штрюбинг активно обменивались играми.

«Самое счастливое время моей жизни»

Только в июле 1989 года, всего за несколько недель до начала массового исхода граждан Восточной Германии через венгро-австрийскую границу, ещё один неофициальный осведомитель «с начальными знаниями компьютерной техники» посетил компьютерный клуб в Доме юных талантов. Он быстро понял, что клуб «в основном проводит встречи для обмена программным обеспечением. По большей части обмениваются программами и компьютерными играми».

Осведомитель встречал там и взрослых людей, в частности, учителя информатики, владевшего C64 и «участвовавшего в частной сети обмена ПО». В документах говорится, что осведомитель предложил установить личность учителя информатики и координировать дальнейшие действия с рабочей группой, занимающейся защитой государственной тайны. Однако, он не счёл необходимым устанавливать за клубом более серьёзную слежку, например, использовать прослушивающую аппаратуру. Осведомитель определённо считал, что клуб не был источником подрывной политической деятельности.

Компьютеры становятся угрозой

Всего несколько месяцев спустя политическая ситуация полностью изменилась: на улицах Восточной Германии начались массовые протесты. 10 октября 1989 года тот же руководитель AGG регионального управления Штази в Берлине, который год назад описывал в докладе частное использование компьютеров в ГДР, сообщил, что на нескольких дискетах в Берлине обнаружены материалы «Нового форума», «связанные с повышение активности политического противника». Организация «Новый форум» оказывала серьёзное влияние на гражданское протестное движение.

«Критические обзоры новых игр»: западногерманский журнал Happy Computer был в 1980-х обязательным чтением для игроков по всей Германии.

Офицер Штази писал, что необходимо создать список подозрительных личностей, «владеющих принтерами и распространяющих политические тексты и игры фашистского характера». Компьютеры и компьютерное ПО, будь то игры или текстовые редакторы, теперь рассматривались как угроза существованию государства. Режим отчаянно пытался взять под контроль стремительное распространение носителей данных и ПО. Но попытка цензурирования владельцев компьютеров в какой бы то ни было форме так никогда и не была реализована. Спустя один месяц Стена пала.

Вспоминая события, разворачивавшиеся три десятка лет назад, Штефан Паубел говорит, что он довольно разочарован содержанием документов Штази. «Думаю, что осведомители были чрезвычайно наивны. Отчёты слишком положительные». Но в то же время он считает, что в то время сам был немного наивен, ведь у него был матричный принтер, а эти устройства Штази рассматривала как потенциальный способ распространения политических воззваний. Кроме того, он, возможно, был немного безрассуден, делая копии западного журнала Happy Computer в здании городской администрации (за эту услугу он расплачивался шнапсом). Но подобные проделки, которые теперь выглядят комедийными, в то время остались необнаруженными. «Иногда очень помогает, когда удача на твоей стороне», — говорит Паубел.

Фолькер Штрюбинг тоже находит удивительным тот факт, что Штази не заняла более жёсткую позицию относительно компьютерных клубов и юных геймеров. «В их отчётах были все признаки угрозы: обмен ПО, полный список всех игр, прославляющих войну, и компьютеры с Запада. Но они, похоже, не понимали, что это всё на самом деле означает». Например то, что хоть игры и не позволяли сбежать их Восточной Германии физически, они были равноценны побегу от идеалов государства.

Но вместо того, чтобы бояться негативных последствий, молодёжь из компьютерного клуба HdjT, по словам Тимо Ульманна, пользовалась своими преимуществами. Он утверждает, что участники клуба были желанными абитуриентами политехнического колледжа Восточного Берлина. Более того, с 1988 года правительство сократило обязательную воинскую службу для изучающих информатику студентов до девяти месяцев.

Микроэлектроника, по словам Паубела, была для ГДР «священной коровой». «Молодёжь привлекали компьютеры, что совпадало с официальными политическими целями, поэтому власти на многое закрывали глаза». Паубел считает, что вероятно из-за этого посетителям компьютерного клуба многое прощалось и они имели такие возможности, какие невозможны были нигде больше в Восточной Германии.

Более того, академическая литература по деятельности Министерства государственной безопасности 1980-х также доказывает, что в то время более типичными были тайная слежка и скрытное подавление, чем открытые репрессии. Режим ГДР в 1980-х волновала его репутация, а потому он стал действовать во многих сферах гораздо аккуратнее, чем в 1960-х.

Уведомление от юриста

Штефан Паубел назвал работу в компьютерном клубе Дома юных талантов «самым счастливым временем жизни». После падения коммунизма Паубел сначала работал в компьютерном магазине, а потом стал дизайнером.

Сегодня он с помощью фотомонтажа создаёт новый облик улиц и городов, а также написал две книги: «Старые колодезные люки в Берлине» и «Старые колодезные люки в Европе», и теперь работает над третьей. У Паубела по-прежнему есть тот старый C64.

В 1990 году Фолькер Штрюбинг и другие члены его шайки из компьютерного клуба разработали игру-головоломку «Atomino» для немецкой игровой студии Blue Byte. В 1990-х он помогал устраивать в Берлине серию публичных чтений под названием LSD (сокращение на немецком от «любовь, а не наркотики»). Эти чтения проводятся до сих пор. С мая 2007 года Штрюбинг создавал на YouTube анимационный ситком «Kloss und Spinne». Он продолжает писать статьи о C64.

Тимо Ульманн — единственный из наших трёх героев, до сих пор профессионально занимающийся играми. После падения коммунистического режима он изучал компьютерные науки и работал с другими участниками клуба HdjT в игровой компании Terratools, расположенной в Потсдаме. В 1999 году они с четырьмя коллегами основали Yager. Компания является одним из крупнейших германских разработчиков компьютерных игр и имеет более 100 сотрудников. «Всё это берёт свои корни из C64 и компьютерного клуба в HdjT», — рассказывает Ульманн. «Это было удивительное время».

Компьютерный клуб Дома юных талантов после падения Берлинской стены какое-то время продолжал существовать. Но Министерство государственной безопасности в 1990 году было распущено. Приблизительно в то же время игроки из ГДР начали испытывать затруднения с нахождением копий западных игр и с их обменом. Они начали писать о разыскиваемых играх на досках объявлений. Но ими занялись не власти разваливающегося ГДР. Геймеры начали получать предупреждения от юристов — это было первым знакомством с чудесами капиталистического мира, который скоро придёт на смену.

В августе 1990 года, через два месяца после объединения страны и конца ГДР, оставшиеся члены компьютерного клуба Дома юных талантов объявили о его роспуске.