В 2017 году Москва, Санкт-Петербург и некоторые миллионники начали обрастать латиницей: названия улиц и станций метро переводили на английский. В столице станции еще и стали озвучивать согласно латинской транскрипции. Города старались сделать доступными для иностранцев перед Кубком конфедераций и чемпионатом мира по футболу. Прошло три года, отгремел чемпионат, и хочется понять: помогли ли англифицированные названия, насколько удобно русскоговорящим жителям городов подсказывать заграничным туристам нужный адрес. Разобраться помогают эксперт в топонимике Виктор Кабакчи и Михаил Гринберг, преподаватель английского и методист сервиса для изучения языка Флоу.
Однажды в метро ко мне подошел иностранец с потерянным видом и спросил: «Ду ю спик инглиш?» Когда оказалось, что я «спик», он протянул смартфон с англифицированной картой метро и, ткнув пальцем, сказал: «Улица уан найн зиро файв года?» «Улицу 1905 года» он проехал, пропустив несколько станций. Когда мы добрались до нужного места, стало понятно, почему турист заплутал в переводах русскоязычных названий. Вместо объявления «Улица уан найн зиро файв года», которого ждал иностранец, динамик предательски прокряхтел: «Ulitsa tysyacha devyatsot pyatogo goda».
Эту звуковую кашу легче принять за помехи, чем за объявление. Как в жутком «tysyacha devyatsot pyatogo» можно узнать цифру 1905, написанную в схеме? Сколько же он катался в метро? Наверное, потом в родной стране он со смехом рассказывал, что да, метро в Москве и правда красивое, станции сверкают позолотой. Он это очень хорошо рассмотрел, пока искал «Улицу 1905 года». А найти ее непросто: надо разучить парселтанг (змеиный язык из «Гарри Поттера») русских шипящих. Есть, например, страшная буква Щ, читается как «shch». Честное слово! Shch!
В метрополитене вскоре одумались и прикрыли квест «Улица 1905 года». Станцию перевели по-новому: получился русско-английский мутант «Ulitsa nineteen-oh-five goda». «Что же не „Street одна тысяча девятьсот пятого of the year“?» — злорадствовали над гибридом пользователи Сети. «Спасибо, так much better», — от души благодарили другие. А соцсети обросли шутками в духе «„Каков ваш уровень английского?“ — „Ulitsa nineteen-oh-five goda“. — „Добро пожаловать в мэрию Москвы“». В общем, получилось не очень. Так как же городу общаться с иностранцами?
Как работает глобанглизация?
С наступлением глобализации названия географических объектов (топонимы) перешагнули национальные рамки. В мире, облепленном спутниками, геотегами, системами бронирования отелей и билетов, топонимы приходится стандартизировать.
«Устраняют барьеры, препятствующие общению народов, — рассказывает Виктор Кабакчи доктор филологических наук, первопроходец англоязычного описания русской культуры в рамках отрасли лингвистики интерлингвокультурологии, создатель портала о языке Vorto. — Сокращается количество языков, и все более активно используются языки так называемого клуба языков международного общения. Доминирует английский язык. Фактически мы наблюдаем глобанглизацию. Русский язык в настоящее время тоже проходит через серьезную стадию англизации».
Топонимы на английский не совсем переводят, а, скорее, ищут соответствие. Оно должно быть таким, чтобы английским алфавитом передать написание и звучание слова на языке оригинала. В помощь приходит транскрипция (воспроизведение звучания) и транслитерация (воспроизведение буквенного состава). Чтобы 26 букв английского алфавита превратились в 33 буквы российского, приходится изловчиться. В английском нет буквы Ж, поэтому ее передают как zh. А твердый и мягкий знаки — это в транслитерации такое ничто, которое нельзя познать, но можно обозначить апострофом.
Звучит непросто, но, заглянув в таблицу транслитерации, понимаешь, почему «Улицу 1905 года» поначалу перевели как «Ulitsa tysyacha devyatsot pyatogo goda».
Транслитерация русского может казаться сложной и неказистой, но поверьте: нам повезло. Есть в мире перевода настоящие чудеса. Система транскрипции китайской письменности пиньинь умудряется романизировать язык, в котором вообще нет букв, но есть иероглифы. Это что-то захватывающее: к латинским буквам пришлось прирастить двоеточия, галочки, полоски и знаки ударения.
А вы говорите на пиджине?
Правда, иностранцу бывает совершенно непонятно, что скрывается за транслитерированным набором букв. Проще догадаться, что Зимний дворец надо искать на Palace Square, чем обнаружить его на Dvortsovaya Ploshad’. Зачем же тогда использовать транслитерацию и транскрипцию, если они не передают значения?
«В туризме существует две ситуации: „гид — гость“ и ситуация „пиджин“, — рассказывает Виктор Кабакчи. — В случае „гид — гость“ иностранец знакомится с иноязычной культурой через посредника (гида) и остается в рамках своего языка. В ситуации „пиджин“ иностранец общается с местным населением, например прохожим, с помощью пиджина. Это примитивный язык, возникающий на базе двух языков, с минимальным количеством слов и предельно упрощенной грамматикой, который часто дополняется энергичной жестикуляцией. Сейчас развился малобюджетный туризм, когда затраты на знакомство со страной, включая гида, сводят к минимуму. Поэтому ситуации „пиджин“ случаются чаще. Это заставляет превращать путеводители и карты в своеобразные разговорники, учебники элементарного языка».
«Транслитерация и транскрипция удобны тем, что иностранец может, пусть и с акцентом, спросить у прохожих, где находится нужное место, и его поймут, — продолжает Михаил Гринберг, преподаватель английского, методист сервиса для изучения языка Флоу Яндекс.Практикума. — Представьте, что вы в Китае. Вы оказались в стране, где вам незнакомы и язык, и письменность — а ведь для большинства иностранцев наш кириллический алфавит непонятен. Вам гораздо важнее знать произношение названия, чем его смысл».
Но ведь иногда сложно произнести слово, написанное латинскими буквами? Можно наблюдать, как туристы пытаются повторить англифицированное название и в голос хохочут над собственной неудачей.
«Если что-то не получается произнести, можно объясниться по-другому: хотя бы ткнуть пальцем в латинскую надпись, — говорит Михаил Гринберг. — Я думаю, большинство жителей российских городов знакомы с латинским алфавитом и смогут прочитать написанное транслитерацией название. Поэтому, кстати, корректная передача буквенного состава даже важнее подбора звучания».
Когда можно переводить?
Раньше названия все же переводили. В СССР господствовала консервативная концепция: все, что не вписывалось в нормы British English, отвергалось. Использовать транслитерацию для описания русской культуры было нельзя — это «не по-английски». Нельзя писать «babushka» — только «grandmother», хотя сейчас милый русизм «babushka» очень полюбился иностранцам. Консервативный подход проявлялся и при передаче названий улиц: «проспект Мира» переводился как «Peace Avenue», а «площадь Восстания» — «Uprising Square».
«Еще в 1975 году я доказывал, что нет необходимости переводить названия улиц. Мы ведь говорим „Шерлок Холмс жил на Бейкер-стрит“, а не на „улице Булочника“, — рассказывает Виктор Кабакчи. — Когда рухнул железный занавес и страна стала доступной туристам, для удобства иностранцев стали устанавливать англоязычные указатели. И тут ко мне обратились с просьбой посмотреть новую инструкцию по составлению указателей. Как это ни печально, я обнаружил, что переводчики живут представлениями 40-летней давности. „Садовая улица“ все еще переводилась как „Garden Street“. Сейчас это не так; используются исключительно педантичные транслитерации: Tuchkov most, Universitetskaya nab.».
Но буквальный перевод можно использовать для названий достопримечательностей: Государственный Русский музей — The State Russian Museum. Написание названия музея транслитерацией лишает его смысла в глазах иностранцев. Что туристу делать в Gosudarstvennyi Musey, может быть не очень понятно, а вот The State Russian Museum — это уже что-то интересное, стоит сходить и посмотреть на «Последний день Помпеи».
«Исключение составляют традиционные, устоявшиеся названия вроде „the Kremlin“ — Кремль, — соглашается Михаил Гринберг. — Достопримечательности по транслитерированным названиям на карте иностранцу будет найти непросто, а по традиционным переводам — легче».
«Ксенонимы (слова, обозначающие специфичный предмет или явление в иноязычной культуре) вроде Hermitage, Winter Palace, Neva, Dostoevsky, Pushkin либо имеют очевидный смысл (Winter Palace — Зимний дворец), либо столь же хорошо известны зарубежным гостям, как Лувр или Тадж-Махал россиянам, — отмечает Виктор Кабакчи».
Необычные улицы
Так что современные карты почти полностью перешли на транслитерированные названия. Кошмар переводчиков карт — Шарикоподшипниковская улица. Во времена СССР перевели бы дословно: «Ball Bearing Street», а сейчас приходится старательно выводить «Sharikopodshipnikovskaya». Дословный перевод выигрывает: он звучный и короткий.
Кроме того, перевод таких необычных названий мог бы быть интересен иностранцам. По нему можно узнать об истории, традициях названий улиц. Например, когда-то в Москве была Полевая улица, но в 1956 году по желанию местных жителей ее назвали Веселой. Имя Прохладной улицы в Москве напоминает о том, что рядом расположены тенистые аллеи Царицынского парка. Ну а Шарикоподшипниковская улица получила непроизносимое имя в честь 1-го Государственного шарикоподшипникового завода. Кто же еще в мире может так назвать улицу?
«Может быть сложно представить, что где-то есть подобные странные топонимы. Но в каждой стране есть свои особенности, — говорит Михаил Гринберг. — В Финляндии, например, есть город, название которого переводится примерно как «метла и власть». Если мы попробуем перевести Веселую улицу как „Joyful Street“ — окажется, что в англоязычных странах имя тоже встречается. Веселая улица есть, например, в Лас-Вегасе (как ей не быть веселой?). В США также есть Прохладная улица — Chilly Street затерялась где-то в штате Северная Каролина, или, например, Windchill Way в одном из городков Мичигана. И, как это ни удивительно, Шарикоподшипниковская тоже есть, правда, не улица, а холм — Ball Bearing Hill».
Использованные ресурсы
1. Кабакчи В. В. Англоязычное описание русского города (на материале западных путеводителей) / XI международная научно-практическая конференция «Лингвистика, перевод, дискурс межкультурной коммуникации». — Екатеринбург : ИМС, УГУ им. А. М. Горького, Бизнес-бюро Ассоциации переводчиков, 2009. 112–126. (184 с.)
2. Информационно-публицистический образовательный портал о языке в эпоху глобализации http://vorto.ru.
3. Изображения -Wikimmedia Commons ; Pikabu
