Деньги — это первый «товар», получающий статус знака и неподвластный потребительной стоимости.
Жан Бодрийяр. Символический обмен и смерть
Деньги — как много в этом слове сокровенного, желанного, а порой и недоступного. С тех пор как они стали мерой обмена всего на всё прошла не одна сотня лет. В веке XX-м их значение переосмыслили. Достигнув определенной фазы отрыва, они перестают быть средством коммуникации, товарооборота, они и есть сам оборот, то есть форма, которую принимает сама система в своем абстрактном коловращении (Символический обмен и смерть, Жан Бодрийяр, пер. С. Зенкин). И именно это наглядно подтверждает Осси — один из персонажей романа Эмиса «Деньги». Он не был главным протагонистом произведения, но сыграл не последнюю роль на шахматной доске автора. Символично, что как раз эту игру и использует автор, дабы показать, что пешки имеют важное, а порой решающее значение, когда дело доходит до эндшпиля.
Начинающийся, казалось бы, бойко и просто, роман Эмиса превращается в клеточное поле боя, где деньги всего лишь симулякр, а каждый персонаж становится фигурой важного значения. Король же на этом пиршестве наш герой — Джон Сам, поддавшийся «бешеному проворству сложных махинаций» (фраза, отсылающая нас к «Планете мистера Сэммлера» Беллоу) в пьяном угаре.
Излишества, пьянки, обжираловка, транквилизаторы, излишества без конца. Джон Сам — наглядная иллюстрация потребляства. Болезнь? Да, несомненно. И ведь не все осознают. Мартин Эмис для контраста ввел Мартину Твен и себя любимого, Мартина Эмиса. Первая — потребитель? Да. Но уровнем всё же повыше. Нет безудержного потребления всего и вся, хотя её муж, Осси, попав в ловушку своих же махинаций, после ухода оставил ей неимоверное количество денег. Она любит картины, чтение книг, и своего любимого пса. Как писал Моруа, искусство — это попытка создать рядом с реальным миром другой, более человечный мир. И, да, Мартина выглядит маленьким островком надежд в этом безудержном круговороте трат и потребления (в какой-то момент её даже жалко). И именно она пыталась спасти Джона Сама от потреблятства. Ради неё он перестал обжираться и употреблять тяжелый алкоголь (хотя до конца не перестал употреблять, алкоголик никогда не скажет, что он алкоголик), транквилизаторы заменил аспирин (сработало плацебо, хотя как раз этого герой не знал до последнего, и много позже подложенная Мартиной свинья обернулась бриллиантом, когда спасла ему жизнь). Герой читает книги, рекомендованные подругой, пытается заняться спортом (в момент отжиманий и переворачивания на спину можно даже увидеть Грегора Замзу, что дает намек на превращение в здорового человека, но возможно ли?).
Второй, но не по важности, фигурой, прикинувшейся пешкой, был писатель Мартин Эмис, которому Джон Сам, будучи режиссером будущего фильма, поручил поправить сценарий. Несмотря на то, что заработок у исполнителя был неплохим, но ходил он пешком и не излишествовал ни в одежде, ни в еде, ни в алкоголе. Ход интересный, возможно Эмис вывел идеальный (и/или желанный?) образ себя, но, это единственный персонаж, которого точно нельзя назвать потребителем. В какой-то момент Джон Сам даже возмущается:
«Да что у тебя вообще есть — при том, сколько зарабатываешь? Это просто аморально. Какой ты после этого, на хрен, потребитель? Тряхнул бы мошной для разнообразия. Научился бы хоть деньги тратить по-человечески.»
Иронично. Трясти деньгами направо и налево ещё не значит уметь их тратить. Но, Джон Сам чуть не до самого конца этого и не поймет. Лишь, попав в тиски мошенников, которые умело провернули схему с фильмом, и, скрываясь от полиции, герой на миг понимает, что тратить-то он не умел. Но миг канул в забытьи и заботах о добычи средств на пропитание.
В какой-то момент Мартин Эмис замечает герою:
«Ничего-то вы не поняли.»
Джон Сам — продукт XX-го века (или многовековой истории потребления?). И даже, попав на деньги, едва избежав неприятностей, долгов и экстрадиции в США (герой живет в Лондоне, но большая часть действия происходит в США), он думает (или мечтает?) как вернет себе прежнюю жизнь и свою потребительскую дееспособность:
«Без Георгины мне просто была бы крышка. Если я найду правильные слова, она так и засияет. Селина сияла от денег, Мартина — от картин, но больше всего от цветов… Не исключено, что от цветов Георгина сияла бы тоже, да и от денег. Но ни того, ни другого я позволить не могу. А когда смогу, говорю я себе, то Георгина меня уже не устроит. Я буду с кем-нибудь вроде Мартины (нет. Нет. Такого больше не повторится) или с Селиной, или еще с какой-нибудь Тиной, Линой или Ниной.»
Иронично, но такова природа человека, homo consúmens.
