В день рождения отца «Кошмара на улице Вязов» и «Крика» рассказываю о другом его фильме, забытом, но прекрасном.
«Змий и радуга» Уэса Крэйвена относится к тому периоду его творчества, когда кошмар на улице вязов уже случился и зажил своей собственной жизнью, а другая известная франшиза, вписавшая имя автора в историю, ещё не была запущена. Само собой, это был не первый и не последний фильм о зомби, но сейчас он видится как идеальное переходное звено между первопроходцем Ромеро и авангардистом Бонелло, который своей «Малышкой» будто бы поставил точку в плюс-минус интеллектуальном разрабатывании этой темы, но это уже совсем другая история.
Первое, что бросается в глаза, когда начинаешь искать информацию, это то, что автор книги, по которой был снят фильм, изначально планировал, что режиссёром будет Питер Уир, а в главной роли будет Мэл Гибсон, но Уир уже был занят «Обществом мёртвых поэтов», Гибсон второй частью «Смертельного оружия», так что мы можем только догадываться о том, какой фильм мы потеряли – восьмидесятническую поделку об аборигенах или второе «путешествие в сердце тьмы», как знать, получилось что-то между. Студия наняла гораздо менее звёздный тандем Крэйвена и практически дебютанта Пуллмана, их звёздный час был сильно вдалеке и настал лишь спустя долгих 8 лет, у одного с «Криком», у другого с «Шоссе в никуда».
Змий, как напрямую проговаривается в прологе, символизирует твердь земную, ну а радуга – небеса обетованные. Пока они не столкнулись, всё у нас будет хорошо, ну а как только наступит единение радуги со змием, так сразу всё и рухнет. Как не трудно догадаться, роль змия в фильме прекрасно отрабатывает гаитянская (снятая на Доминикане) действительность, там может случиться всё что угодно – магия вуду переплетается с гэбэшной диктатурой, и то и другое цветёт и пахнет в атмосфере всеобщей нищеты. А радужные небеса обетованные это, конечно, США, место, где не может случиться ничего плохого, а если вдруг и случается, так это потому что курьер с тверди принёс что-то не то, и надо это что-то срочно отправить обратно. Вообще, как уже давно замечено, все фильмы про вампиров на самом деле об аристократии, а про зомби – об угрожающем нашествии пролетариев, беженцев, любой якобы безликой толпы.
Главный герой, молодой антрополог Деннис Алан, и есть тот самый курьер, ангел, спущенный на землю, дабы разузнать, как можно сделать так, чтобы на небесах вообще не надо было умирать. На земле его встречает местная диссидентка, импровизированный Вергилий, Мэриэль Дюшамп (в исполнении Кэти Тайсон), проводница по всем кругам земного ада, само собой, присутствует антагонист, Даржент Петроу (Закес Мокаэ), полуволанд-полугэбист, собирающий души оступившихся, и есть трикстеры Луис и Люсьен (Брент Дженнингс и Пол Уинфилд соответственно), почти без экранного времени, зато с смутно выраженными сверхъестественными способностями, вокруг подступов к которым и крутится сюжет. Хозяин ада, диктатор Дювалье, показывается разве что через газеты или телевизор, да он уже и не контролирует ситуацию, мелкие дьволята уже давно поделили реальность между собой и кромсают её как хотят, то разворачивая время вспять, то выворачивая души местных обитателей наизнанку, чтобы полакомиться внутренностями.
Пройдя по всем кругам земного гаитянского ада, побывав и на дискотеке и на церковной службе, выслушав и живых и мёртвых, вплотную приблизившись к разгадке того, зачем же надо людям умирать, Данте отравляется этим знанием, через неокрепшее сознание курьера на небеса проникает колониальная преисподняя, и прекрасные бледноликие полубоги начинают жрать стекло и говорить не своими голосами, становится очевидно, что нельзя просто так пользоваться плодами, что растили не для вас, нужно, как минимум, вернуть их на место, а как максимум – пришить обратно к веточкам, с которых их сорвали.
Так, в заключительном акте небеса всё-таки падают на землю, придавливая собой весь прежний миропорядок, режим Дювалье, державшийся на проданных за бесценок душах, рушится, крестражи уничтожаются, дьяволы и гэбэшники низвергаются в ад, а святые и ангелы возносятся на небеса. Апокалипсис это очень хорошо, а царство божие на земле может настать только благодаря белому, замешанному на трупах, порошку из тропических лесов стран третьего мира. Когда-нибудь, перефразируя классика, «рабы вернутся и (надают) всем по щщам», но только не сегодня, но только не сейчас.
«Змий и радуга» увязывает зомбификацию с репрессиями, и одновременно, вкрест с этим, показывает новый западный колониализм, попытки выдоить из банановых республик последнее, что там осталось – магию вуду и поставить её на поток уже у себя дома, в метрополии. Попытки успешные, сам фильм в общем-то и есть пример такого успеха. Балансируя между политическим триллером и хоррором, «Змий и радуга» зависает где-то в лимбе между почти идеальной задумкой, сценарно неоправданными студийными клише с явно порезанным хронометражем, и совершенно гениальными визуальными находками, лучшие из которых дадут фору и залитому кровью Оверлуку и ведьмам из берлинских балетных школ и чему только не, но всё это настолько фрагментарно, что не получается ни студийного блокбастера, ни авторского проекта, всего лишь неловкий enfant terrible богатой, но не очень разнообразной фильмографии.
