Два абсолютно разных человека, но с большим воображением, такой же страстью к музыке и ребячеству. «Мы с самого начала решили остаться в музыке детьми и сделать Yello своей игрушкой», — скажет впоследствии Дитер Майер. Yello — это и есть название их общей игрушки. Простое имя, как Лего. И ни одного намека про желтый, yellow. По другой же версии, Yello — это сложение слов yell (крик) и hello (привет), что тоже правда: криков Бориса Бланка, как составных его композиций, на пластинках группы предостаточно. (Голосовые связки это лучший синтезатор, — скажет однажды Бланк).
Здесь надо сказать, что музыкой в группе занимается исключительно Борис, у Дитера на ее сочинение не хватает усидчивости — он постоянно в разъездах, заключает сделки, открывает новые предприятия и следит за работающими. Когда Бланк заканчивает трек — он показывает его Майеру и они уже вместе решают, что здесь можно напеть или наговорить.
«Я пел в рок группах. Правда, это не было похоже на привычное пение. Я рассказывал истории, я кричал, орал, я полностью импровизировал. Я вообще не певец. Я человек, который играет свою роль в звуковых коллажах Бориса», — говорит Майер. Как он сам признается, только музыка Бланка наводит его на текст, на придумывание героев и ситуаций; никаких заготовок. Услышав музыку, Майер начинает носиться по студии с речитативом, параллельно выискивая большими глазами, где этот поток сознания можно зафиксировать 🙂 «Дитер — это один процент нашей музыки, но своим голосом он дает этим процентом огромный эффект», — объясняет Борис Бланк.
Сам же процесс создания треков спонтанен. Как говорил Пикассо: «Я начинаю с идеи, а потом она становится чем-то еще», так же у Yello — берется один интересный звучок, потом из хаоса дискет Бланк находит тот самый прошлогодний звук, где пробка с шампанским изящно вылетает из горлышка бутылки; к нему Борис подмешивает только-только записанное открытие банки с Колой и вот у него готова перкуссия. Следом идет гитара, потом духовые — и, вроде бы, проявляется силуэт будущего трека.
«Когда мы только познакомились, — вспоминает Майер. — Борис еще водил грузовик на основной работе. На первых порах группы он врывался каждый вечер в нашу маленькую студию, держа в одной руке бутерброд, а в другой — моток кабелей, чтобы подключить оборудование. Каждый день Борис работал в студии до полуночи или часу ночи, а утром уносил кассету с собой в грузовик, заряжал ею магнитофон, целый день слушал и думал, что добавить или изменить. В шесть вечера он шел с этой кассетой в студию. Таких пленок у него были сотни. Борис из тех художников, для которых важен именно процесс, а не результат. Ему приятно работать над картиной, а не собирать их для выставки или стать важным художником. Он занимался аудиоколлажами, потому что был страстно увлечен созданием звуков».
Yello это передвижная ярмарка мелодичности конкретной музыки — французской концепции 40-х, в которой композиции складывались из окружающих нас звуков. Борис Бланк неоднократно утверждал, что не использует классические барабаны и бас из драм-машин, а создает их из других звуков — например, пульнуть снежок в стену, записать, связать, отредактировать и получить звук бас-барабана нужной сочности и плотности. То же касается и стандартных пресетов, которые зачастую тоже поддаются нещадной обработке.
«Это мое наваждение, — признается Бланк, который набрал за годы библиотеку с сотней тысяч записанных им же звучков. — Хотя со временем, становится труднее найти что-то новое. Помню, как захлопывал дверь гаража и тут же подумал: Хорошо звучит, но примерно то же самое я слышал году в ‘92-м».
Когда-то в группе было трое человек: в конце 70-х, подъезжая на грузовике к рабочему цеху, чтобы записать доносящиеся оттуда звуки, 27-летний Борис Бланк увидел человека, который уже записывал себе материал на пленку. Это был Карлос Перон. Ровесник, любитель авангардной музыки и знаток синтов. Он стал для Бланка учителем и вместе они полетели из горной Швейцарии в солнечный Сан-Франциско отдать почтение любимой группе The Residents (те, которые носили смокинги и цилиндры, а лица их прикрывали огромные глазные яблоки) и заодно подписаться к ним лейбл. Авангардисты оценили демо-кассету гостей и сказали, что берут Yello на борт с единственным условием: в полноформатном альбоме должно быть больше музыки, чем разрозненных шумов.
Позже к ним присоединился Дитер Майер — его посоветовал владелец музыкального магазина, куда захаживали Бланк и Перон, мол вашей музыке не хватает голоса. Голоса богача, картежника, усача, художника, писателя, гольфиста, режиссера и просто эксцентричного персонажа (чего стоит его перфоманс конца 60-х, когда на одной из выставок он стоял с револьвером в руках, а у его ног красовался плакат: «Этот человек стрелять не будет») — Дитер искал новые пути для самовыражения. Их музыку полюбят в Союзе, несмотря на то, что в СССР не было выпущено ни одной пластинки Yello, их песни звучали на радио и ТВ. Особенно Jungle Bill и The Race знакомы всем — их постоянно крутили в перебивках «Что Где Когда» между вопросами, а 30-секундную Homage to the Mountain — когда вручали хрустальную сову победителю игры.
«Yello это точность и беспорядок; как и вся Швейцария, — говорят в группе. — Yello очень провинциальны, мы не проходим ни по каким музыкальным трендам. Нас нельзя отнести ни к одной категории. Для Штатов это проблема №1, кстати». Yello — это смесь всего и вся. От мрачных и острых как лезвие синтезаторных пресетов (Бланк явно симпатизирует британским пионерам индастриала Throbbing Gristle), до ярких и жгучих латиноамериканских мелодий и африканских ритмов. На обложках они — респектабельные мужчины в дорогих костюмах и при галстуках, волосы их блестят от бриолина, а в руках неизменные сигары. В клипах, которые Бланк и Майер сами себе снимают, они — парочка балбесов и кривляк с картонной луной, в пиджаках из газет, одеяниях пещерных людей и гонщиках на табуретках — такой цветастый нуар много лет вполне заменял им живые выступления перед аудиторией.
До недавнего времени у них был только один лайв. 15-минутное выступление в нью-йоркском клубе Roxy на заре группы в ‘83 году, когда их сингл Bostich с речитативом Майера стал хитом черных радиостанций США и лично Африки Бамбааты, одного из зачинщиков хип-хопа. В Штатах, конечно, удивились цвету кожи гостей из Швейцарии: «Они почему-то ожидали увидеть черных ребят», — скажет потом Майер. А Бланк добавит: «Когда я увидел, как три тысячи латиноамериканцев танцуют под мою музыку — это стало подобно откровению. И то, как они двигались эти люди — поразило меня больше всего. Я понял, зачем пишу музыку: я хочу, чтобы люди танцевали».