«В темном фэнтези мы не проводим четкой границы между героями и злодеями». Интервью с Джо Аберкромби

— Откуда к вам пришла идея фэнтези в индустриальном обществе?

— В детстве меня всегда раздражало, что фэнтези-миры, о которых я читал, не развивались, что они навсегда застряли в средневековье. Я хотел, чтобы мой мир испытал те муки социальных и экономических перемен, которые двигали нашим с вами миром.

В «Первом законе» я показал рост банковской системы, класса торговцев. Индустриальная революция была следующим логическим шагом, к тому же драматургически выгодным — конфликт между богатыми и бедными, то, как меняется работа и сама жизнь, рост городов и упадок прежних методов существования. К тому же это более оригинальный сеттинг для фэнтези, более явно отражающий мир, в котором мы живем…

— Вас называют одним из «новой волны» фэнтези-мастеров, а ваши работы характеризуют как темное фэнтези. Вы согласны?

— Писателям не стоит присваивать категории своим книгам — пусть этим занимаются издатели и читатели. Конечно, мои романы темные, мрачные, жестокие, циничные. Но они еще и смешные, так что вряд ли укладываются в какую-то категорию. Я вообще считаю, что мало что подходит под четкие категории.

— А какое фэнтези вы предпочитаете читать сами?

— Сам я много фэнтези не читаю — слишком похоже на то, что пишу я, и это начинает напоминать работу. Но я всегда старался соблюдать сбалансированную диету из фэнтези, не-фэнтези, фикшена и нон-фикшена.

— В новой книге «Немного ненависти» вы возвращаетесь в мир Земного круга и начинаете новую трилогию. Как бы вы описали этот роман и его два сиквела новым читателям?

— Эпическая история войны и любви в мире, в котором фабричные трубы встают над крышами древних городов, и больше ни в чем нельзя быть уверенным…

— Какой период развития Земли самый близкий к тому, что вы описываете?

— Это смесь разных эпох, и по краям карты все остается на примитивном уровне… Но больше всего это похоже на 18 век — на пороге индустриальной революции.

— Концовка «Ненависти» меня шокировала. Знали ли вы судьбу персонажей, когда писали первую трилогию?

— Пока я писал первую трилогию, я не думал о том, что произойдет после нее. С каждой последующей книгой я думал о том, какую историю я хотел рассказать, кого из уже существующих персонажей ввести в повествование.

Я долго планировал вторую трилогию, и, конечно, в ней принимают участие много знакомых по первым книгам героев. Но я всегда старался оставлять их на втором плане — чтобы на первом были новые персонажи.

— Как вы относитесь к старению ваших героев? Напоминают ли они вам, сколько лет прошло в реальном мире с тех пор, как вы начали всем этим заниматься?

— Для героев первой трилогии прошло 30 лет — и большая часть их пути неизвестна читателям. Так что многие постарели, сильно изменились физически. Но в каждом герое осталась его эссенция. Прошел десяток лет с тех пор, как я писал о многих из них в последний раз, так что я тоже стал старше — переехал, работаю профессиональным писателем, у меня дети. Отношения отцов и детей — сердце книги, они ключевые для большинства героев.

— Как вы думаете, читавшие оригинальную трилогию и новички по разному воспримут «Эпоху Безумия»?

— Уверен что да. Говорят, что мои книги надо читать по порядку, что там очень много отсылок к вещам, которые вы не поймете без знания предыдущих книг. Но мне кажется, что можно «запрыгнуть» в серию и на этой остановке — многие читатели так и сделали. Всю предысторию не поймешь, но, я надеюсь, это только усиливает эффект от мира, у которого есть своя история, даже если вы не присутствовали при всех ее событиях.

— После мрачной, беспощадной трилогии «Первый Закон» вы начали цикл подросткового фэнтези Shattered Sea. Почему вы решили поднять возрастную планку для вашей аудитории?

— Я хотел поэкспериментировать с другим миром, подходом, стилем. Писать более короткие книги, которые могут привлечь новых читателей. Я видел, как мои дети читают книги — и это напомнило мне, насколько сильнее их воздействие на юную аудиторию, ведь больше всего запоминаются книги, которые вы читатели в детстве. Так что я хотел также повлиять на новое поколение читателей.

— Ваши романы часто сравнивают с «Песней льда и пламени» Джорджа Р. Р. Мартина. Вы сами видите какие-то параллели между вашими работами — помимо уровня насилия на страницах?

— Первая книга, «Игра престолов», оказала на меня огромное влияние, когда я ее прочитал в 90-х. До этого мне казалось, что эпическое фэнтези крайне предсказуемое, слишком героическое, что авторов интересует мир, а не герои.

У Мартина я увидел тьму, жесткость, фокус на персонажах и, самое главное, умение шокировать читателя. Я хотел это все использовать, когда начал писать сам.

— Глокта или Тирион?

— Они во многом похожи — инвалиды-аутсайдеры с богатым внутренним миром и отвратительной внешностью, им приходится выживать во враждебном мире за счет хитрости и беспощадности. Тирион — гениальный персонаж, но лично я все-таки предпочитаю Инквизитора Глокту.

— Сериал HBO закончился на… сомнительной ноте (да что там — сценарий финала был просто ужасным). Что вы думаете о концовке «Игры престолов»?

— В целом я любил сериал и считаю, что он много сделал для жанра фэнтези. В финале перед сценаристами встала невозможная задача — быстро собрать концовку, над которой сам Джордж вот уже который год убивается.

Но — да, я остался разочарован. Мне кажется, они потеряли дисциплину, отказались от нее в пользу зрелищ — утратили то чувство реальных людей в реальном мире, больше не кажется, что они совершают логичные поступки и принимают разумные решения.

— В каком бы формате вы хотели увидеть адаптацию Земного круга — фильм или сериал?

— Мне кажется, и у того, и у другого подхода есть свои сильные стороны

— Покупали ли у вас права на ваши книги? Можете ли вы об этом говорить?

— Да, покупали, нет, говорить не могу.

— У вас есть время смотреть кино или сериалы, когда вы пишете?

— Да, я смотрю много телевидения. Фильмы — все меньше и меньше, но много Netflix, Amazon, HBO и так далее. Такой выбор, такой высокий уровень качества! Но, наверное, качество сценариев в целом стало ниже — просто потому, что цифровые платформы производят такой вал продукции.

— Какие качества привлекают вас в сериале?

— Самое крутое в современно ТВ — это разнообразие, спектр развлекательности. Но главное — это хорошая сценарная работа. Остроумная, жесткая, с сильными диалогами и интригующими героями. Словом, все то, что нужно требовать от любого художественного произведения.

— Что вас впечатлило из новых фильмов?

— Я немного работал над новым «Терминатором», видел финальную монтажную версию. Очень круто — но еще более удивительно было видеть что-то, во что я внес свой скромный вклад.

— Что вы думаете о видеоиграх? Представляете себе игру по мотивам ваших книг?

— Люблю игры, всю жизнь играл, но теперь у меня на это меньше времени. Я очень увлекаюсь, а это сказывалось бы на работе и семье. Хотел бы увидеть серию Total War в мире Земного круга. Почему нет?

— Много ли вы читаете?

— На сегодня — очень мало. Было время, когда я читал не менее 50 книг в год. Сейчас хорошо если десяток. И большинство из них — подготовка к тому, что я пишу сам.

— А что вы читаете больше — классику или свежие издания?

— Вообще все, но обычно то, что близко к теме, над которой я работаю. Для «Эпохи Безумия» я читаю нон-фикшен об индустриализации, Французской революции, Российской революции. И романы об этих периодах, в том числе современные.

— Многие жанровые писатели предпочитают количество качеству. Как не превратиться в графомана?

— Ха. Ну, многие не уверены, что я в него не превратился. Я считаю, это просто время и труд, вложенные в произведение. Сколько ты планируешь книгу, потом пишешь варианты, переписываешь, редактируешь, вырезаешь фрагменты. Я пишу длинные книги, но все равно стараюсь вырезать все ненужное. Главное для меня — это честность. Правдивость того, что пишешь. Я всегда от себя требую, чтобы каждый персонаж, диалог и описание были максимально правдивыми, отражали действительность.

— Какой бы жанр вы могли выбрать, если бы не нашли себя в фэнтези?

— Люблю хорошие вестерны.

— Фэнтези, даже темное, называют детскими книжками. Почему, как вы думаете?

— Люди часто пренебрежительны к литературе, которую они не читают или не понимают. Это случается и с фантастикой, и с любовными романами. Вообще в каждом жанре хватает халтуры, и в любом жанре есть свои глубокие и интересные работы.

Конечно, по поводу оценки таких шедевров читатели расходятся, и поэтому книги вообще весело читать. Но с успехом «Игры престолов» на ТВ такое про фэнтези говорят все реже и реже.

— В чем главная разница между «темным» и «обычным» фэнтези — если не считать литров крови, проливаемой на страницах?

— Мне не кажется, что все упирается в кровь — в традиционном фэнтези вроде «Властелина колец» хватает боевых сцен с огромным количеством трупов.

Для меня различие в цинизме, в то, что победа добра над злом ставится под сомнение, в том, что мы не проводим четкой границы между героями и злодеями.

Ну, и в упоении реализмом, грязью, кровью и дерьмом средневековой жизни и войны.

— Магия и странные миры — самые очевидные черты жанра. Но какую роль в таких условиях играет реализм?

— Надо, чтобы читатель чувствовал, что персонажи — живые люди, ведущие себя в правдоподобной манере. Отсюда следует, что правительство, общество должны вести себя реалистично, быть отражением того, что происходит в нашем мире.

Мне фэнтези кажется наиболее интересным, когда оно комментирует реальность, но жанр также позволяет представлять людей и ситуации в экстремальной манере, создавать экшен, который меняет представления о том, что возможно в такого рода сценах. Иначе зачем вообще писать фэнтези?

— Как вы видите «темное фэнтези» через сто лет? Будут ли персонажи рубить друг друга мечами и швыряться заклинаниями?

— Ух, если подумать, со времени выхода «Властелина колец» прошло меньше ста лет, и фэнтези очень сильно поменялось. Даже за последние 20 лет, с ростом сетевого самиздата, жанр стал гораздо более разнообразным.

Трудно сказать, как все изменится в следующем веке. Но, знаете, «Беовульф» написали пару тысяч лет назад, так что, я думаю, истории о морально амбивалентных персонажах с большими мечами будут рассказывать еще долго.

— Ваша растущая популярность как-то отражается на вашей жизни?

— Пока что нет. Меня кричащие фанаты на улицах не останавливают — хорошо все-таки быть писателем. Это такой специфический, ограниченный вид популярности, который вряд ли когда-то станет большой проблемой. Изо дня в день я пишу также, как и всегда. Большая нагрузка, когда выходит новая книга, но раз в год-два я с этим справляюсь.

-Вас кто-нибудь когда-нибудь умолял пощадить любимого персонажа?

— Честно говоря, нет. Но когда они прочитали, что с ним происходит, уже слишком поздно, не правда ли?

Спасибо издательству Fanzon и Дмитрию Злотницкому за помощь в организации интервью.

В расшифровке помогал Александр Башкиров.