Абель Тесфайе потратил на альбом три с половиной года и выступает на нём уже как не перспективный новичок, а один из главных R’n’B-музыкантов современности.
В самом начале карьеры (подумать только, уже десять лет прошло) Абель Тесфайе поражал свежестью звука, мрачной лирикой и подачей — и, конечно, выдающейся прической. Никто не делал поп-музыку, так свободно обращаясь с первоисточником — в данном случае с R’n’B, чем канадец под псевдонимом The Weeknd, появившийся, казалось, из ниоткуда.
The Weeknd вместе с Бруно Марсом быстро заняли нишу, оставшуюся после смерти Майкла Джексона: если Бруно отвечал за танцы и диско-фанк, то Абель выступал по лирической части. Поворотной точкой в его карьере стал сингл Can’t Feel My Face, который в 2015 году звучал отовсюду. Необычно для песни, чуть ли не в открытую воспевающей наркотическую зависимость. Трек стал первым опытом работы Тесфайе с главным продюсером современности Максом Мартином. Абель был тогда перспективным, но ещё и не суперзвёздным поп-музыкантом.
Благодаря этому сотрудничеству музыка The Weeknd потеряла налёт андеграундности, стала куда более насыщенной и плотной, как того требуют безжалостные правила современного поп-продакшна, но не лишилась искренности Абеля, его потусторонней притягательности и порочности. Как и прежде, Тесфайе пел про разбитые сердца и зависимость — как от человека, так и от веществ.
Альбом Beauty Behind The Madness стал одной из главных записей 2015 года, а Тесфайе в одночасье превратился в главную надежду современного R’n’B. Его ставили в один ряд с Джеймсом Блейком, который в Англии на сольных пластинках переизобретал соул, а в США продюсировал треки для Бейонсе. Но The Weeknd в итоге оказался куда больше и влиятельнее, чем и Блейк, и Бруно Марс. Ему не покорятся только лавры Джексона, но не факт, что когда-либо ещё появится музыкант такого масштаба.
Спустя год после триумфа в мейнстрим-сцене Абель возвращается с альбомом Starboy, на котором переизобретает себя. За такой короткий срок он не только меняет имидж, избавившись от прически-ананаса, посвященной Жан-Мишелю Баскиа, но и как будто ускоряет себя и свою музыку.
Место порочному романтическому герою уступает парти-монстр Старбой, персонаж из комиксов, неуязвимый, как Тони Монтана, срывающийся на истерику, как в песне False Alarm. Альбом ругали за неровность материала, он действительно во второй своей половине воспринимался как набор бисайдов, но всем бы такие бисайды. Запись принесла Абелю вторую «Грэмми» в номинации за лучший урбан-альбом и заставила задуматься о том, что делать дальше. Комикс о Старбое, кстати, в итоге вышел в издательстве Marvel.
Важный момент в музыке Абеля, о котором нужно помнить — отношения с моделью Беллой Хадид, с которой они неоднократно сходились и расставались. Их обмен взглядами во время исполнения Starboy на шоу Victoria’s Secret достоин полновесного романа, так же как и история публикаций в инстаграмах обоих и отписках друг от друга. Год назад они расстались вновь, и сложно удержаться от параллелей в альбоме After Hours.
Последний альбом After Hours, на создание которого Абель потратил три с лишним года — уже не прорывной альбом новичка, а взрослая запись 30-летнего певца, перешедшего в ранг поп-дивы. After Hours не будут носить на руках музыкальные критики, с музыкальной точки зрения тут мало откровений. Более того, в некоторых песнях складывается ощущение, что их хотели сознательно сделать немного похожими на старые проверенные хиты, желая зацепить слушателя радостью узнавания.
Со мной так произошло в песне Scared To Live: при должной фантазии тут несложно узнать Tears In Heaven Эрика Клэптона. Это вполне себе распространенный и легитимный продюсерский ход, которого, впрочем, не ждешь от Тесфайе. Смущают и очевидные отсылки к Джексону времен Thriller в обновленном имидже музыканта.
Но стоит взглянуть на After Hours чуть глубже, и всё меняется. Лирически это безупречная, глубокая пластинка о грусти и меланхолии. Это альбом о расставании и о том, как сложно любить, альбом о признании своих недостатков и многословной любви, альбом настолько насыщенный, что музыка тут вообще кажется лишней: хочется слушать только голос Абеля.
В заглавном сингле Heartless Абель бахвалится, что он бессердечный гедонист, но в его голосе звучит отчаяние. Это скорее крик о помощи, чем самолюбование. А если самолюбование, то очень болезненное и совершенно в духе Дориана Грея. Открывающая пластинку песня Alone Again говорит всё одним только своим названием, а под Hardest To Love хочется грустить, сидя у окна, и признавать: да, любить меня непросто, верно поёшь, господин Тесфайе.