В российский прокат вышла лента Андрея Богатырева “Красный призрак” — военный боевик, явно вдохновленный работами Квентина Тарантино и классическими вестернами. При всем напускном обаянии, фильму навряд ли удастся стать русской “Великолепной семеркой”.
Битва за Москву, самое начало войны. Группа советских солдат выбирается из окружения через зимний лес. На пути им встречаются окоченелые трупы, разрушенные церкви и вырезанные деревни. Дойдя до одинокого стоящего хутора, они останавливаются на постой.
Как и положено жанру, отдохнуть героям никто не даст: тут же в хутор наведываются немцы во главе с эсэсовцем Брауном (штатный фашист русского кино Вольфганг Черни). Силы не равны, но на помощь русским приходит Красный призрак — полумифический мститель, бьющий немцев без промаха.
Задолго до выхода “Красного призрака” позиционировали в качестве “нашего ответа Тарантино”. На это указывает и трейлер ленты. Неожиданная для консервативного жанра музыка и нарочито игрушечная кровь. Делать выводы из рекламного ролика было рано, но одно точно — у нас так снимать про войну не принято. Слишком несерьезно для государствообразующей темы.
Надежда на удачный эксперимент если и была, то весьма слабая. Подвели персоналии. Если на экране зрителя пытались привлечь знакомыми лицами Юры Борисова (“Мир! Дружба! Жвачка!”) и Владимира Гостюхина (легендарный Иваныч из “Дальнобойщиков”), то о рулевых проекта скромно молчали. Оно и неудивительно.
Режиссером “Красного призрака” выступил Андрей Богатырев, обладатель типично грустной для нашей индустрии биографии. По окончании ВГИКа Богатырев так и не смог полноценно закрепиться в большом кино, пополнил обойму телевизионных авторов. Его руками делались радикально-посредственный ситком “СашаТаня” и не менее сомнительное скетч-шоу “Чума!” для стримингового сервиса IVI. Разумеется, послужной список режиссера не является истиной в последней инстанции, но на определенные мысли наводит.
Если компетенции Богатырева просто немного сомнительны, то личность продюсера “Красного призрака” вызывает подлинный ужас. Им является печально известный Алексей Петрухин. За почти двадцатилетнюю карьеру он приложил руку к таким картинам как “Мужской сезон: Бархатная революция” (IMDb — 3.2), “Прощаться не будем” (тоже про войну, IMDb — 5.4) и всей трилогии “Вий”. Тут “Красному призраку” стоило бы выписать красную карточку просто так, по совокупности прошлых заслуг создателей.
Наконец, некоторое раздражение вызвала реклама “Красного призрака” заготовленная для платформы “Яндекс Дзен”. Именно на ней, по мнению авторов, находится потенциальная аудитория фильма.
Не те самураи
Запачканный бэкграунд “Красного призрака” существует, его никуда не деть. Однако есть несколько вещей, которые картина Богатырева делает неплохо. Одна из них — почти безумное, фанатичное, желание походить на кумиров. Делать как они или хотя бы приближаться к ним стилистически.
Заимствования (доброжелатели сказали бы “оммажи”) видны невооруженным взглядом. Основной сюжет сплавлен из “Великолепной семерки” (ремейк чуть менее интересных создателям “Семи самураев” Куросавы) и довоенного боевика Михаила Ромма “Тринадцать”. Музыкальный фон “Красного призрака” оглядывается на Эннио Мориконе, присовокупляя к нему зачем-то балалайку.
В то же время боевые сцены и общий градус насилия очевидно делался с надеждой на одобрение Квентина Тарантино. Сюда от него пришла очень изощренная, к месту и не к месту лихая боевая хореография. Ей не хватает разве что фирменной бутафорской крови, которой по меркам мастера все-таки маловато. К концу фильма одинокий вяземский хутор мог бы превратиться в настоящий кровавый бассейн, и “Красный призрак” от этого только выиграл бы. Но кроме Тарантино авторам приходилось поглядывать еще и на Фонд кино, любезно предоставивший на фантазию о русском вестерне деньги. И вот он разгуляться по полной уж точно бы не дал.
Желание во всем походить на вестерн косвенно может объяснить и не самые выдающиеся образы. Мотивация и деятельность “хороших парней” остается в пределах их кличек. “Замороженный” в исполнении Борисова весь фильм будет пучить глаза и тупить. “Моряк” — быковать и искать самогон (деревенское пойло выступает для него и зельем маны, и криптонитом, и движущей силой развития личности). Дед весь фильм бурчит и ругается, а лейтенант все это контролирует. По поверхностным штрихам этих героев можно писать анекдоты. И авторы, судя по всему, это знали — намеки раскиданы по хронометражу очень щедро.
Отсутствие адекватной “генеральной линии” тоже записано в достоинство “Красного призрака”. Его пиар в целом не врал — идеологии в картину действительно никто не допустил, равно как и любимого продюсером Петрухиным НКВД. Это делает историю невредной. По крайней мере, жанр “боевика категории Б” исключает мотивацию искать в нем вредительство, как искали (и находили) его в недавних “Зое” и “Танках”.
На этом можно было закончить, поставив на “Красного призрака” клеймо разового эксплуатационного боевика. Боевика — но никак не вестерна.
Китайские елочные игрушки
Традиционный для вестерна концепт — это фронтир. Удаленное от настоящей цивилизации пространство, где законы люди вольны придумывать сами. Начиная с тридцатых годов XX века в вестернах находили тот самый эскапизм, необходимый аудитории городских кинотеатров.
В прериях можно скрыться от финансового кризиса, кредиторов, ненавистной офисной работы. При этом можно оставаться жить в обществе — таких же куда более свободных и сильных людей. В определенной степени Дикий Запад, несмотря на стрельбу, был утопией. Или же — той самой “американской мечтой”.
С годами идея об утопичном мире подлинной свободы менялась. Оскароносный “Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид” показали непритязательную жизнь бандитов на волне усиления силового крыла во власти США. “Непрощенный” Клинта Иствуда заговорил о проблеме смены поколений — старику приходится вернуться к преступному ремеслу, потому что все катится под откос. Про “Джанго освобожденного” говорить не стоит вовсе. Каждая эпоха меняла вестерн под стать чаяниям аудитории. Она отвечала социальному запросу.
Даже так называемые “красные вестерны” с Гойко Митичем формально соответствовали жанровому клише, только подавали историю с другой стороны. А какую идею отрабатывает “Красный призрак”? Он не борется с социальными конструктами и не ищет рая на земле. Все что ему доступно — это патетические рассуждения о родной земле, на которую пришел враг. На этом внутренние силы “русского вестерна” заканчиваются, и остается только полтора часа недурной, но все-таки бесчувственной драки.
Если уж в “Красном призраке” несколько раз травят анекдоты, то и вывод о фильме стоит подать соответствующе.
В магазинах города появились поддельные елочные игрушки. Внешне ничем не отличаются от настоящих, но радости от них никакой.
Читайте также
