Треск магнитной ленты проигрывателя дополняет rytm песни British Sea Power; песни тех времен, когда группа еще не отказалась от своего полного имперского названия, прельстившись четырехдневной рабочей неделей, защитой прав меньшинств и достойной пенсией, которые обещала им такая стабильная и сладко-обманчивая социал-демократия. ‘Down by the seaside, by the seaside’ — меланхолично напеваешь ты, дочитывая последнюю страницу книги, написанной одиноким убогим наркоманом, еще до того, как его имя прогремело на все изолы, превратив его из простого goyko в почтенного гражданина. Здесь нет двух-миллиметровой дыры в мироздании, но ты с самого начала ощущаешь тот воздух, который одинаково плотен в разбитом после войны Мартинезе и сытом, счастливом и таком anständig Ваасе. На тебя вываливается stream of conscious, когда-то modern, но ныне вульгарный прием, придуманный еще в тридцатые молодыми рефлексирующими интеллектуалами из Граада, в то время как на другом конце Серости другие молодые рефлексирующие интеллектуалы погибали от разрывов снарядов, а Крас Мазов пускал себе пулю в висок, знаменуя конец мечте и Революции.
За то, что ты читаешь такие книги, тебя могут обозвать дегенеративным, пидерастическим одебилевшим недочеловеком, но тебе pohui, ты и так считаешь себя таким. Твой взгляд цепляет сообщение о tartanka от saints chats, ты даже не знаешь кто это, но твое положение умоляет тебя сделать ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ, чтобы заработать немного реалов. Твой древний рептильный мозг шепчет: ‘Давай, сделай их, этих тупоголовых, простецких графоманов; ты лучше их, ты писатель, ты доисторичекий шаман, ты охотник на разумы людей, а они лишь жалкие подобия, незначительные флуктуации в Серости». Ты чувствуешь как начинает скрипеть твоя лимбическая система, но не понимаешь, это твои реальные эмоции или последствия недельного марафона вишневого speed. В любом случае, пора писать. Но о чем, kurwa, ты забыл о чем! Твое сознание взлетает над Серостью и ты пытаешься вспомнить: история о трех поклонниках ultra-hardcore, которые хотят открыть клуб в старой церкви? Не то. История о детективе, который борется с амнезией и разговаривает с повешенным трупом на задворках старого кафе для рабочих? Нет, там было что-то другое, хотя, детектив… да, там был детектив! Похождения детектива Сапошника — граадское ироничное шоу для умственно-отсталых жителей развитых изол. Да blyad’, другой детектив.
Наконец-то ты видишь: пляж Шарлоттесьяль, пятидесятые, четыре мороженых, три мясных пирожка, проезд от Вааса и обратно и все это за 2 реала, четыре загорелые, подтянутые девочки, едва вступившие в пубертат и память, боль, отхода, ZA/UM, и лучше бы этой истории не было вообще. Но она есть, она случилась, ты можешь только плакать и жалеть о несбывшихся мечтах. Ты — mnemonaut — путешественник по воспоминаниям, живущий ими, вдыхающий святой и страшный аромат прошлого, в один момент обнаруживший что аромат исчез. Но ты еще тут, ты остался. Ты осознаешь, что это только середина текста, что нужно вспомнить-вспомнить-вспомнить какую-нибудь историю, отвлечь читателя, иначе он поймет что тебе больше нечего сказать. Рептильный мозг орет: ‘Это ловушка, suka, они сейчас раскусят тебя, поймут что ты просто вообразивший о себе vide, придумай что-то быстрей!” В 60-е на изоле Мунди жил один goyko. Это был обычный goyko, продавец линолеума, ничем не отличающийся от миллионов других, живших свою звичайную жизнь. Однажды, он пришел к стоматологу, а тот обнаружил на задней стенке его зубов заповеди из книги Долорес Дей.
‘Кого ты пытаешься naebat! — кричит рептильный мозг: ‘Они сразу поймут что ты snatch it; вернись к книге, даже та писанина была лучше’. Püha ja õudne lõhn — это претенциозное пост-модерновое нытье, разбавленное борхесовскими фактами ([энциклопедия: провален] чего блядь?) и иностранными словами с целью запутать читателя или beam of light в современной педофильной декадентской литературе? Спроси у своей прифронтовой коры, если она конечно ответит тебе. А говорить с таким имбецилом захочет не каждый. Возможно oude добрый виски разговорит ее? Ты не пил уже два дня; я вижу как твое тело перестает работать, а мозг отказывается реагировать на простые раздражители. Давай, hryapni, стань супер-стар, напиши нормальный обзор, не разочаруй меня. Ебаный, слабый демократический высерышь, пиши понятно. Никто в здравом уме не будет читать этот стилистический понос, такой же как и жалкая книга, которую ты обозреваешь. Лучше уж прочитать Wiel van de Tijd, а не разбираться чем фашизм отличается от монархизма и почему евгеника это не так уж и плохо. Четыре мертвые девочки это разве интересно? А если даже и так, то почему ты пишешь о себе и о своей зависимости, а не рассказываешь clever детектив? Тебе что, интереснее рефлексия сторчавшегося интеллигента о Революции 50-летней давности чем четыре трупа этих ангелочков, которых изнасиловал и убил старый зек-рецидивист? Что, это был не он? Тогда продолжай, тебе удалось меня заинтересовать. А пока я пройдусь по пляжу, истыканному белыми зонтиками отдыхающих, вздыхая страшные ароматы давно ушедшего лета и покуривая последнюю сигарету из выцветшей, непонятно как оказавшейся в кармане пачки Astra. У тебя вроде бы получилось.
