Признание: я не писал «Kraven’s Last Hunt». По крайней мере, не так, как вы думаете.
Писатели любят верить, что они имеют контроль над своим материалом, но это лишь утешительная ложь. После более чем двадцати пяти лет жизни в качестве рассказчика, мне стало чрезвычайно, иногда болезненно, ясно, что я — всего лишь средство передвижения, способ для истории выйти в мир. История сама рассказывает себя. Если это звучит так, будто я говорю, что у историй своя жизнь, то…так и есть. Я уверен, что истории — живые существа: они двигаются, они думают, они дышат. Может не так, как мы — люди из плоти и крови, но каким-то непостижимым образом, в каком-то непостижимом царстве эти существа, которых мы называем «Истории» (Я думаю заглавная И заслужена), существуют. Также, как и персонажи, что населяют их. И именно Истории (не сценаристы, не художники, не редакторы) имеют настоящий контроль. Некоторые из этих воображаемых миров полностью сформированы в белом жару творческой энергии. Другие, такие как Сага о Крейвене…ну, любят не торопиться.
Это был долгий путь от первого проблеска вдохновения, где-то около 1984 или 1985 года, до финальной опубликованной работы. Если бы это всё зависело от меня (и слава Богу, что это не так) оригинальная идея выглядела бы как мини-серия про Чудо-Человека: Саймон Уильямс, побежденный в бою своим братом, Мрачным Жнецом, просыпается в гробу, прорывает себе дорогу и обнаруживает, что он был похоронен заживо в течение нескольких месяцев. Но История рассудила по-своему. Она знала, что нужно время, чтобы настроить моё сознание и найти правильную форму. Том ДеФалко (тогдашний исполнительный редактор Marvel) согласился. Когда я представил ему свою идею Чудо-Человека, он быстро отверг ее. Но в этой концепции «возвращения из могилы» было что-то, что не отпускало меня.
Моей следующей остановкой, спустя несколько месяцев, были DC Comics, где я предложил невероятную идею редактору Лену Уэйну (который тогда руководил линейкой о Бэтмене): Джокер убивает Бэтмена. По крайней мере, он верит в это, и с устранением основной причины своего существования злодей теряет рассудок. Конечно, Джокер уже давно сошёл с ума, поэтому, когда он теряет рассудок…он входит в ум. Тем временем Бэтмен похоронен, и, когда через несколько недель он прорывает свой путь из могилы, новое хрупкое существование Джокера трагически разрушается. Лен тогда имел ещё одну историю про Бэтмена и Джокера. Что-то под названием «The Killing Joke» от нового британского писателя Алана Мура (что вообще с ним случилось?). И Лен подумал, что элементы, касающиеся Джокера в моей истории, частично совпадают с историей Алана.
Отказ. Снова. Спустя почти десять лет мне удалось возродить идею «Going Sane», и она стала одной из моих самых любимых за всё время.
Я был разочарован, но я подозревал, что История была весьма довольна этими событиями. Она знала, что время не было подходящим. Знала, какие элементы ей нужны для её появления. И поэтому она терпеливо ждала, пока я…
Ну, я снова её переписал. В историю о Человеке-Пауке? Нет. Ещё одна история о Бэтмене. Я убрал Джокера и заменил его Хьюго Стрэнджем. Я вспомнил классическую историю Стива Энглхарта-Маршалла Роджерса, где Стрэндж (думаю, на всех двух страницах) был одет в костюм Бэтмена. И я подумал: разве не было бы интересно, если бы Хьюго Стрэндж был тем, кто, по-видимому, убил Бэтмена и в своем высокомерии и эго решил стать Бэтменом, надев его костюм, взяв на себя роль, чтобы доказать свое превосходство? Я был убежден, что теперь у меня есть история, от которой ни один редактор не может отказаться.
К этому времени Лен Уэйн стал внештатным сотрудником, а Дэнни О’Нил сменил его на посту редактора линейки о Бэтмене. Угадайте что? Дэнни отбросил.
Так что теперь я имел идею трижды отклонённую от трех лучших редакторов в бизнесе. Может быть (подумал я), я сошёл с ума. Может быть, я должен просто сдаться и двигаться дальше. Но История не позволила мне.
Я был расстроен (если не сказать больше) из-за того, что все двери захлопнулись об моё лицо, но это семя идеи (ну, к тому времени оно пробилось сквозь почву и начали прорастать ветви и листья) просто продолжало расти, разворачиваться в свой темп, в своё время. Оно знало, даже если я явно не знал, что скоро найдёт форму, и, самое главное, персонажей, которых он искал всё это время.
Осень 1986 года. Однажды я посетил офис Marvel, когда Джим Оусли, редактор линейки о Человек-Пауке, и Том ДеФалко (что? Снова он?) пригласили меня на обед. Они хотели, чтобы я взял на себя обязанности по написанию «Spectacular Spider-Man», но я не хотел брать на себя очередную ежемесячную книгу. Оусли и ДеФалко были настойчивы. Я ослабел. Они сильнее настаивали. Я согласился.
И к тому времени, когда я добрался до дома, я понял, что это за удача: теперь у меня был ещё один шанс, возможно, мой последний шанс, продвинуть эту идею «вернувшегося из могилы». Что ещё более важно: я обнаружил, работая над предложением, что Человек-Паук, недавно женившийся на Мэри Джейн, был гораздо лучшим выбором, чем Чудо-Человек или Бэтмен. Питер Паркер, возможно, самый эмоционально и психологически подлинный главный герой в любой супергеройской вселенной. Под этой маской он так же растерян, порочен, трогателен, как и люди, которые читают и пишут о нем: типичный обыватель. И любовь этого обывателя к своей новой жене, к новой жизни, которую они строили вместе, была эмоциональным топливом, которое зажгло эту историю. Это было присутствие Мэри Джейн, её сердце и душа, что проникли в глубины души и сердца Питера, вытащив его из гроба, из могилы на свет.
И так родилась «Kraven’s Last Hunt».
Ну не совсем. Видите ли, в истории ещё не было Крэйвена. Я гений, подумал я. Хорошо, поэтому я не могу использовать Хьюго Стрэнджа. Почему бы не создать моего собственного злодея, нового злодея, чтобы сыграть эту роль в истории? И это то, что я сделал (не спрашивайте меня, как зовут то блестящее новое творение…или что-нибудь еще о нем… потому что, честно говоря, я ничего не помню!). Без плана пошел к Оусли. Ему это понравилось. «Давай сделаем это» — сказал он. Я был в восторге. Путешествие наконец подошло к концу.
По крайней мере, оно подошло к концу для меня, но не для Истории. Было несколько решающих элементов, необходимых для завершения.Однажды днем я сидел в своём кабинете и делал то, что умеют все писатели: избегал работы, тратил время. Это было до появления интернета — единственного величайшего инструмента в истории человечества, который тратит время, поэтому я просматривал комиксы, которые накапливались на полу. Я взял «Marvel Universe Handbook». Остановился без особой причины на странице Крэйвена-Охотника. Пожалуйста, поймите, я не интересовался Крэйвеном. Фактически, я всегда думал, что он был одним из самых рядовых, неинтересных злодеев в галерее Человека-Паука. Не мог составить конкуренцию Доку Оку или Зелёному Гоблину.
Но на этой странице «Marvel Universe Handbook» был один интригующий факт: Крейвен…был русским (по сей день я не знаю, было ли это что-то, что было установлено во вселенной или автор этой конкретной заметки, написал это по своей прихоти).
Русский? Русский!
Почему это должно меня так волновать? Одно слово: Достоевский. Когда я читал «Преступление и наказание» и «Братья Карамозовы» в старшей школе, они просачивались через мой мозг, проникали в мою нервную систему…и разрывали меня на куски. Ни один другой романист никогда не исследовал ошеломляющую двойственность существования, освещая мистические высоты и отвратительные глубины человеческого сердца с блеском Достоевского. Русская душа, как показано в его романах, была действительно Вселенской Душой. Это была моя душа.
И Крейвен был русским.
В мгновение я понял Сергея Кравиноффа. В мгновение вся история сменила фокус. В мгновение я позвонил Оусли и сказал ему забыть нового злодея. Это была история Крэйвена-Охотника.
Джим не был в восторге от этой идеи. Ему понравился новый злодей. Но, благослови его Бог, он позволил мне идти своим путём.
И теперь история была закончена, верно?
Почти. Видите ли, Оусли уговорил Майка Зека нарисовать «Spectacular Spider-Man». Майк и я работали вместе в течение нескольких лет над Капитаном Америкой. Я могу думать о нескольких художников супергероев так же хорошо, как о Зеке, но я не могу вспомнить ни одного, кто был бы лучше. Рисунок Майка плавный, энергичный, глубоко эмоциональный…и он рассказывает историю с такой очевидной непринужденностью, что написание сценариев на его страницах кажется одинаково легким. Майк покинул серию о Кэпе (чтобы нарисовать оригинальные «Secret Wars» ) как раз в тот момент, когда мы шли по нашему совместному пути, и я был в восторге от возможности узнать, где мы остановились.
Я играл в эту игру достаточно долго, чтобы понять, что химию писателя и художника нельзя создать или вынудить: она либо есть, либо ее нет. С Майком это было там…а потом ещё. Если бы любой другой художник нарисовал эту историю, даже если бы каждая точка сюжета, каждое отдельное слово были бы точно такими же, это не затронуло бы людей таким же образом или не получило бы восторженный отклик, который он все ещё получает, более двадцати лет после его создания. Это не была бы «Kraven’s Last Hunt».
(Кстати, не мое название. Я назвал его «Fearful Symmetry» — в честь другого из моих литературных героев, Уильяма Блейка. Джим Саликруп, который взял на себя обязанности по редактированию, когда Джим Оусли покинул штат, был тем, кто придумал «KLH».Саликруп был также парнем, у которого была гениальная идея, которую люди копируют с тех пор: рассказать историю из шести частей через все три книги о Человеке-Пауке в течение двух месяцев. Мы привыкли видеть это сегодня. В 1987 году это было революционно)
Поскольку Зек был на борту, я решил использовать злодея Капитана Америки, которого мы создали вместе — человека-крысу по имени Паразит. Случайное решение (ну, оно показалось мне случайным; но я подозреваю, что История знала иначе), которое оказалось чрезвычайно важным: Паразит оказался ключевым элементом, обеспечивающим контраст между видением «Человека-Паука» Питера Паркера и искаженным зеркальным отображением Крэйвена.
Теперь вот самая странная часть: за те годы, которые прошли с того момента, как я разработал оригинальную идею о Чудо-Человеке, моя личная жизнь скатилась в ад. Я избавлю вас от неприятных подробностей. Скажем так, я был в период моей жизни, когда каждый день вел Геркулесовский бой. Я чувствовал себя таким же заживо похороненным, как Питер Паркер; такой же обитатель глубин, как Паразит; потерянный, отчаянный, сокрушённый, как Сергей Кравинофф.
Короче говоря, это было несчастное время для меня, но идеальное время для написания истории. Если бы я создал версию «Last hunt» несколько лет до или несколько лет после (когда моя жизнь чудесным образом исцелилась), это было бы не тоже самое. Я думаю, что моя личная борьба, отражённая в борьбе наших трёх главных героев, придала написанию такую экстренность и эмоциональную честность (я не знаю, что вдохновляло Зека на блестящую работу, но я надеюсь, что это не было чем-то таким же мучительным).
Так скажите мне: кто именно здесь главный? Кто на самом деле написал эту историю? Я думал, что это я, но всё время что-то росло, развивалось, появлялось в своё время, когда творческие условия были абсолютно идеальными. О, я обналичу чеки. Я даже приму похвалу. Но в глубине души я знаю, что есть нечто большее, творящее свою магию через меня…и через всех нас, кто называет себя писателями.Истории имеют свою собственную жизнь. И мне не нужно никак иначе.
Оригинальная история из блога Д.М.ДеМаттейса.
