Есть у сэра Артура Конан Дойла один странный текст… Но пожалуй начнем сначала. Думаю всем вам известно одно нарицательное имя пришедшее к нам из средневековья — Черная Смерть.
Вот как события тех лет описываются в википедии:
Чёрная смерть — пандемия бубонной чумы, достигшая Европы в 1347 году и в 1348 году перекинувшаяся в Англию, убив от трети до половины всего населения страны. Чёрная смерть была первым и наиболее серьёзным проявлением второй пандемии, вызванной бактерией Yersinia pestis. Возникнув в Китае, заболевание распространилось на запад вдоль торговых путей, ведущих в Европу, и попало на Британские острова из английской провинции Гасконь. Считается, что чума была принесена инфицированными на материке людьми, приплывшими в английский порт, а также заражёнными блохами корабельными крысами.
Казалось бы ничего странного. Времена были темные, эпидемии свирепствовали по всему миру. Да и не только они. Спорынья, Пляски святого Витта, Святая инквизиция… В общем кругом одни гигантские грибы, антисанитария и поголовное невежество. Но постойте… какие еще гигантские грибы спросит внимательный читать. Вот помнится и я задавал себе этот вопрос, когда играл в серию Ultima. Ну ладно там драконы, ведьмы, круглые столы и прочая стандартная атрибутика британского фантастического реализма. Но откуда такая страсть к изображению гигантских поганок? В ответ Лорд Бритиш лишь молча улыбался, глядя на землю сквозь стекло иллюминатора космической станции… И вот несколько лет назад я нашел ответ. Ответ который вызвал у меня еще больше вопросов.
Как известно сэр Артур Конан Дойл сильно недолюбливал свою «детективную беллетристику» и сам считал себя историческим романистом. А одним из лучших своих произведений — роман «Сэр Найджел Лоринг».
И тут мы подходим к самому интересному. Вот как события тех лет описаны в этом историческом произведении:
В июле месяце 1348 года, между днями св. Бенедикта и св. Свитина, Англию поразило странное бедствие: на востоке вдруг появилась безобразная зловещая багровая туча и стала медленными клубами наползать на притихшее небо. В тени этой невиданной тучи увядала листва, замолкали птицы, а коровы и овцы жались к изгородям. На землю пала тьма, толпы людей молча стояли, вперив глаза в тучу, и сердца их наливались тяжестью. Народ с трепетом собирался в церквах, и там дрожащую толпу исповедывали и благословляли дрожащие священники. А за стенами церкви больше не порхали птицы, не слышалось лесных шорохов и обыденного многоголосья природы. Все затихло и застыло, одна только огромная туча ползла, как чудовищный вал, над черным горизонтом. На западе еще виднелось ясное небо, с востока же неспешно надвигалась эта облачная громада, пока наконец не исчез последний голубой просвет и весь небосвод не превратился в сплошной свинцово-серый купол. Потом начался дождь. Он лил весь день и всю ночь, лил целую неделю и целый месяц, пока люди не позабыли, что такое синее небо и солнечный свет. Дождь был не сильный, но холодный, и лил, не переставая ни на миг. Людей изводил его непрестанный шорох и плеск струй, стекающих с кровли. И все время по небу, сея влагу, ползла с востока на запад эта разбухшая зловещая туча. Сквозь водную пелену, гонимую ветром, ничего нельзя было разглядеть уже в двух шагах от жилья. По утрам все первым делом задирали голову — не появится ли где просвет, но взгляд встречал все ту же бесконечную тучу, и, наконец, люди перестали смотреть на небо, и сердца их переполнились отчаянием, оттого что всему этому не было конца. Дождь шел и на св. Петра, и на Рождество Богородицы, и в Михайлов день. Хлеба и сено промокли, почернели и погнили прямо на полях, потому что убирать их не стоило труда. Потом пали овцы и телята, и к св. Мартину на убой и зимнюю засолку не осталось почти никакой скотины. Народ боялся грядущего голода. Но то, что ожидало его, было куда страшнее. Дождь наконец перестал, и хилые лучи осеннего солнца осветили вязкую жижу, в которую превратилась земля. Мокрые листья гнили, испуская зловоние, под пологом мерзостного тумана, который поднялся над лесом. Поля покрылись отвратительными грибами — раньше таких никто не видывал — огромными, багрово-лиловыми, коричневыми и черными. Казалось, на теле больной земли высыпали гнойные прыщи; стены домов покрылись плесенью и лишайником, и сразу вслед за этой отвратительной порослью на раскисшей земле взошла Смерть. Люди стали умирать: мужчины, женщины и дети; бароны в своих замках и свободные крестьяне на своих подворьях; монахи в монастырях и крепостные в лачугах. Все вдыхали одни и те же гнилостные испаренья, и все умирали одной и той же смертью — заживо разлагаясь. Никто из пораженных этой болезнью не выздоравливал. Болели все одинаково: на теле появлялись огромные нарывы, человек впадал в бред, кожа его покрывалась черными пятнами: от них-то и пошло названье болезни — черная смерть. Всю зиму разлагающиеся трупы лежали на обочинах дорог, хоронить их было некому. Во многих деревнях не осталось ни души. Но вот пришла весна, а с ней солнце, здоровье и радость. Это была самая зеленая, самая прекрасная и ласковая весна, которую когда-либо знала Англия. Но увидела ее только половина народа — другую смела с лица земли та огромная багровая туча. И все же именно в это время, в мутном потоке смертей, в гнилостных испарениях, рождалась новая Англия, более прекрасная и свободная.
