В ноябре 1921-го хитом американского проката неожиданно стала экранизация английского романа, романтизирующего изнасилование.
В десятке чемпионов проката США за 1921 год первое и четвертое места занимают фильмы с Рудольфом Валентино, итальянским танцором, несколько лет снимавшимся в эпизодических ролях. В главном хите 1921-го – в “Четырех всадниках Апокалипсиса” – он появлялся на экране не так часто, но вот в “Шейхе” играл уже заглавную роль. За пять лет он снялся в девяти фильмах и умер в 1926-м из-за перитонита на почве прободной язвы желудка.
Похороны Валентино вошли в историю. Томас Мэллон в статье из “Нью-Йоркера” удачно сравнил фильмы с участием актера с трейлером к его главному выступлению в погребальной часовне в Нью-Йорке – там крупным планом его румяного лица, разукрашенного гримерами, любовались семьдесят четыре зрителя в минуту. В первый день попрощаться с Валентино пришли 50 тысяч человек. Давка у дверей была такая, что пришлось вызывать конную полицию для разгона толпы: возбужденные поклонницы предложили смазать камни мостовой мылом, чтобы лошади падали и ломали ноги.
В газетах публиковали интервью, взятое с помощью медиума у духа Валентино, и фотоколлаж, на котором в раю итальянский актер встречал итальянского певца Карузо. Первая жена Валентино, лесбиянка Джин Эккер, выгнавшая его в брачную ночь из своей спальни, написала в после смерти актера песню “Мы встретимся с тобой в конце пути”. Актриса Пола Негри, любовница Валентино, потеряла сознание у его гроба. Узнав, что у фотографов не получилось сделать хороший снимок, она потеряла сознание еще раз, при более выгодном освещении. В Америке поклонницы пытались отравиться перед больницей, в которой лечили Валентино, в Лондоне девушка выпила яд перед портретом с его автографом, в парижском отеле покончил с собой лифтер на кровати, заваленной фотографиями любимого актера. Не исключено, что многое из этого – вранье или преувеличение: так, итальянские чернорубашечники, которых якобы отправил попрощаться с земляком сам Муссолини, были всего лишь нанятыми похоронным агентством артистами.
“Картинки в “Иллюстрасион”: толпа перед домом, где умер Рудольф Валентино; другой снимок: из той же толпы выносят обморочных женщин, на земле лоскуты материй, обломки зонтов и палок – следы потасовки; наконец, снимок третий, содержания разительного: с десяток детей перед портретом того же Валентино, с молитвенно сложенными руками”, – так начиналась статья поэта Владислава Ходасевича “О кинематографе”. Отталкиваясь от фотографий с похорон, он рассуждал о том, что кинематограф, привлекающий столько потребителей, сколько не в состоянии привлечь театр и литература вместе взятые, при этом не является искусством. Почему? Потому что настоящее искусство требует от читателя или зрителя усилий, направленных на утоление духовной жажды. У обычного же человека, которому приходится “всю неделю над мелкой поживой задыхаться, тощать и дрожать”, сил на искусство уже нет и жажду свою он утоляет кинематографом, никак с подлинным творчеством не связанным. Кино – развлечение для “людей, либо еще не доросших до искусства, либо уже разложившихся, заблудившихся, потерявших свет”. Этими суровыми словами завершалась статья.
Между тем восстание масс не прекращалось и людей, “не доросших до искусства”, становилось все больше и больше. В последней четверти 19 века упали цены на бумагу и увеличилось количество работающих женщин: благодаря этому появилась новая прослойка читательниц. Рынок отреагировал – в беллетристике возросла доля любовных романов и детективов. Одной из книг, предназначенных для новой женской аудитории, стал “Шейх” англичанки Эдит Мод Халл. Мы представляем “эпоху джаза” по роману “Великий Гэтсби”, продажи которого не превысили 30 тысяч экземпляров. А вот продажи “Шейха” в те же годы составили около полутора миллионов штук.