Наш мозг или, как говорил Э.Пуаро, «маленькие серые клеточки», подразумевая под этим серое вещество головного мозга, находится сегодня в состоянии неопределённости и запутанности, характерном для состояния когнитивного диссонанса, т.е. места внутренних психологических конфликтов. Если рассматривать данное утверждение с т.з. современной военной конфликтной терминологии, подобное состояние запутанности также характерно для «серых зон»: территорий активных боевых действий с применением методов гибридных / ментальных / когнитивных войн, в которые мы вовлечены.
Что делать, когда испытываешь непреодолимое желание кому-то навредить вследствие обширного исторического ресентимента, но делать это в открытую страшно? Тем более, если ты — небольшая страна, лишённая суверенитета. Для этого следует искать пути явного и неявного воздействия на причину своих внутренних комплексов ниже или выше так называемого порога применения вооружённых средств. Ранее к таким средствам относилась дипломатия, это пример открытого влияния на политику оппонента, и шпионаж, конвенциональный путь скрытого воздействия. Современная эпоха предлагает ряд новшеств, не учтённых ранее в силу их имманентного развития в информационно-технологическом универсуме. Даже популярный термин гибридная война, широкоупотребляемый в применении ко всякого рода конфликтам, сочетающим в себе принципы обычной и нерегулярной войны, с неявным числом участников, которых невозможно однозначно идентифицировать, утратил былую актуальность. Теперь мы перешли к более узкоспециализированным терминам: информационные, психологические и кибероперации, когнитивные и ментальные войны:
Информационная война — контролировать то, что выбранная аудитория видит.
Психологическая война — контролировать то, что выбранная аудитория чувствует;
Кибервойна – возможность нарушать технологические возможности выбранных стран.
Когнитивная война — контролировать то, как выбранная аудитория думает и реагирует.
В данной иерархии явно отсутствует только одна ступень, суммирующая накопленный эффект или последствия от подобных воздействий, сегодня мы его определяем как ментальная война — контроль ценностей и смыслов целых народов, этносов, групп.
Естественно и то, что подобные технологии, как и ядерные технологии, не могут разрабатываться и использоваться кем попало. Проблемы суверенитета играют тут немаловажную роль. Страны, лишённые политической и экономической независимости, лишены её и во всех остальных сферах, включая социально-культурную и информационную, поэтому их скрытыми действиями руководят те, кто проецируют свою власть и влияние за счёт и за пределы этих стран. Например, если мы говорим об Украине, Польше, Чехии или Прибалтике, за спиной которых стоит США и Великобритания. Таким образом, происходит образование «серых зон», где используется весь перечисленный выше арсенал методов борьбы, включая использование вооруженных формирований, но при этом, на одной и той же территории могут сочетаться как военные действия, так и мирная жизнь с торговыми центрами, ресторанами и дискотеками, как сегодня на Украине. Однако не стоит питать иллюзий насчёт реальности такой «мирной жизни». Для того, чтобы жить в подобных условиях и избегать диссонанса, провоцирующего серьёзные психические нарушения, люди, т.е. местное население, самостоятельно и систематически проделывали работу по самооправданию и самообману относительно окружающей действительности. И продолжают это делать ежечасно и ежедневно: тот поток лжи, который несётся с экранов тв и интернета, нужен для того, чтобы привнесённая «вирусная колония украинства», засевшая в ментальности этих людей, не распалась, а продолжила развиваться в последующих поколениях. В этом и проявляются результаты ментальной войны, выигранной нашими противниками на части территории бУкраины. Арестович так и сказал, что одна из центральных национальных идей Украины — это как можно больше врать себе и другим, иначе всё рухнет.
Поэтому нам приходится изучать и понимать, с чем мы имеем дело. Советник министра обороны А.Ильницкий даёт такое определение ментальной войны (МВ): МВ — это скоординированная совокупность разномасштабных действий и операций, направленных на «оккупацию» сознания противника в целях паралича его воли, изменения индивидуального и массового сознания населения. В свою очередь А.Школьников, объясняя атакующую стратегию МВ, говорит о внесении сжатых и лаконичных смыслов, идей и мифов в чужую этническую систему: «При вторжении эти смыслы облекаются в максимально понятную, привлекательную, заманчивую и отравленную форму, которая не приковывает специального внимания «жертвы», но ослабляет её морально-волевой компонент». А.Лосев добавляет, что это цивилизационная война, поскольку на кону стоит чьё-то будущее как субъекта истории. Многие из нас стали жертвами этой войны в период распада СССР и начала нового либерально-демократического экономического цикла России. Когда подрастающее поколение, мечтавшее стать лётчиками-испытателями, разведчиками и учёными, решило, не само конечно, что для того, чтобы стать успешным, нужно зарабатывать, и для этого все средства хороши. Сегодня мы столкнулись с последствиями МВ на Украине и в других странах бывшего СНГ, прежде всего в Грузии, Казахстане, Армении и Белоруссии. Таким образом, мы видим, что одной из центральных особенностей МВ является время, поскольку на масштабные изменения мировоззрений большой части сообщества требуются десятилетия.
Чем же тогда от МВ отличается когнитивная война (КВ)? Если коротко, то когнитивная война — это нетрадиционная форма ведения войны, которая использует кибернетические (информационно-технические) инструменты для изменения когнитивных процессов противника. При этом когнитивная агрессия безгранична и её цель – сделать оружием каждого, подрывая его доверие. Прежде всего доверие к самому себе как адекватно мыслящему и разумному человеку, поскольку основная идея КВ – это, используя современные информационные технологии, манипулировать уязвимостями человеческого мозга. Например, мозг.
— не в состоянии определить, является ли конкретная информация правильной или неправильной;
— в случае информационных перегрузок сокращает время на определение достоверности сообщений;
— склонен верить утверждениям или сообщениям, которые он уже слышал как истинные, даже если они могут быть ложными (например, фейк и его опровержение);
— принимает утверждения как истинные, если они подкреплены доказательствами, независимо от подлинности этих доказательств и др. уловки.
Эти и другие когнитивные искажения и предубеждения образуют систематические отклонения в рациональных суждениях человека, живущего на «волне» информационного потока и посвящающего себя многочисленным спорам и пересудам в социальных сетях. Эта особенность нашего современного повседневного поведения, а именно, трата огромного количества полезного времени в сети, также целенаправленно эксплуатируется экспертами и профессионалами когнитивных войн: «Cоцсети особенно хорошо подходят для усиления политической и социальной поляризации из-за их способности очень быстро и интенсивно распространять изображения насилия и слухи». Подобная работа входит в отдельный контур КВ — психологические операции, их целью являются наши эмоции.
— эмоции позволяют выделять людей в толпе, совершенствовать персонализацию и поведенческий анализ;
— ограничивая когнитивные способности, эмоции также играют роль в принятии решений, производительности труда и общем душевном благополучии.
Использую когнитивные искажения, эмоции и современные каналы распространения информации злоумышленники умело меняют наши убеждения и познавательные процессы. В итоге, как говорилось выше, каждый становится «оружием», т.е. убеждённым противником той социальной организации, в которой он живёт. Следствиями когнитивных войн были: «Арабская весна 2010-2012», «Болотные протесты в России 2012», все украинские майданы, попытка госпереворота в Белоруссии 2020 года. А следствием ментальной войны стал финальный эпизод «холодной войны» — распад СССР.
Резюмируя, можно сказать, что ментальная война — это война за социально-культурное пространство, в котором формируется ум и мышление, отсюда исключительное значение истории и образования, о чём постоянно говорят наши эксперты. Когнитивная война рассматривает психофизические аспекты восприятия и познавательной деятельности человека, применяя к ним всю мощь научно-технического и информационного оснащения запада. И конечно же, главной целью КВ не является смена руководства той или иной страны, как можно было обманчиво подумать. Масштаб намного много больше. Цель состоит в том: «…чтобы поощрять разработку инструментов и адаптировать или улучшать людей с помощью антропотехнического подхода для разработки гибридной человеко-системы» (В этой сфере уже имеются большие успехи. Учёные, например, научились объединять мозг крысы с нейронной сетью, т.е. естественный и искусственный интеллект). Таким образом, с одной стороны мы имеем вторжение в естественную социальную эволюцию, а с другой — разворачивание искусственной технической и био-революции в форме паразитирования на мозговом (сером) субстрате человека.
Чтобы убедиться, что планы нашего противника по разрушению нашей субъектности актуальны, особенно после начала СВО, и имеют долгоиграющий характер, обратимся, для примера, к североамериканским экспертам. Недавно в журнале «Политико» была опубликована статья бывшего ИО разведывательного управления минобороны США, предложившего ряд шагов для развёртывания психологической (читай когнитивной) войны против России:
1) Эксплуатировать националистические настроения населения — показать, что РФ из страны, пользующейся международным уважением, превратилась в страну изгоя из-за войны на Украине.
2) Подорвать авторитет лидера — направленная компания против лично В.Путина, Патриарха Кирилла и др. высокопоставленных лиц с помощью коррупционных разоблачений;
3) Разжигание недовольства среди этнических меньшинств. Для этого предлагается использовать дезинформацию о больших потерях среди солдат данных групп и убедить, что увеличение вербовки из «отсталых» регионов происходит намеренно. С этой цель предлагается развернуть широкомасштабную информационную компанию с использованием имеющихся каналов и средств. Также наладить работу и поддержать диссидентов («беглых патриотов») и лидеров общественных мнений во внутренних социальных сетях.
Если рассматривать первый пункт — «Россия – страна-изгой» с т.з. ментальной войны, то это может стать долговременной стратегий действия противника по изменению смыслов и ценностей в отношении России как внутри, так и за её пределами. При этом нельзя полагаться на ситуационные союзы. Да, пока мы вместе с КНР, Индией, Ираном и другими многочисленными странами не западного мира, но всё может измениться.
Ещё одна «серая» или, говоря психологическими терминами слепая зона, находится непосредственно в головах наших «партнеров». В многочисленных докладах и стратегиях западных экспертов видно, что авторы часто используют термины гибридная, информационная, когнитивная война для оправдания собственных комплексов, сотканных из высокомерия, некомпетентности и агрессивной проекции — «бремени белого человека». Эти комплексы не позволяют видеть картину целиком, потому что реальная картина для них не имеет значение, так как не вписывается в дискурс и не совпадает с теми нарративами, принятыми на «высшем уровне», поэтому массовое недовольство населения собственной страной воспринимается как попытки третьих лиц оказывать влияние и дестабилизировать ситуацию. Для политических экспертов собственные граждане — это объект заранее подготовленной манипуляции, будь то выборы или ковид; в средства массовой манипуляции, таких как широковещательное тв, соцсети или институты общественного мнения, вкладываются миллиарды, поэтому трудно поверить, что они не имеют должного эффекта на опекаемое сообщество. С другой стороны, любые действия России, не только по защите и продвижению собственных интересов, но даже по их формулированию, вызывают у запада стойкое желание обозначить эти действия как враждебные в отношении Великобритании, США и союзников. Поэтому и изобретаются концепции гибридных, когнитивных, информационных войн для «определения российской угрозы» и её интеграции в анти-российский дискурс, множа собственные параноидальные наклонности.
