Мы все знаем книги «Живые и мертвые», «Прокляты и убиты», «Судьба человека», «В окопах Сталинграда», «А зори здесь тихие» и десятки других произведений о Великой Отечественной войне. Но что писали о ней те, с кем мы воевали?
1. Генрих Бёлль, «Где ты был, Адам?»
«В нашем добром прусском уставе есть пробел — в боевой подготовке не предусмотрено отступление».
И всё-таки они отступают — маленькие люди, чьи маленькие беды складываются в большую трагедию. Они бегут из Венгрии, они бегут из Румынии, называя это эвакуацией, хотя бежать, по сути, уже некуда. По большей части они бегут от себя, глуша сознание абрикосовой водкой. Они не знают точно, ни где линия фронта, ни как ее удержать с одним пулемётом, ни, главное, зачем. Они цепляются друг за друга, за случайные встречи, за нетранспортабельных раненых. Не чтобы выжить, а чтобы остаться людьми. Генрих Бёлль участвовал в войне и писал о ней много. Но будем откровенны — много читать о войне тяжело. Короткие зарисовки, объединённые сквозными персонажами и мотивами, показывают войну наглядно и неприглядно одновременно.
2. Лотар-Гюнтер Буххайм, «Подлодка»
«Каждому из них случалось возвращаться… на вдрызг разбитой лодке — верхняя палуба разрушена авиабомбами, боевая рубка полностью снесена таранившим лодку надводным кораблём противника, пробоина в носу, треснувший корпус высокого давления. Но каждый раз они возвращались…»
Подводная война ― как игра престолов: победитель получает жизнь, проигравший обречён на смерть вопреки всем морским конвенциям. Под водой в плен не берут.
Эта книга — абсолютный must read для всех мореманов и флотофилов. Написана она с любовью к людям, машинам и океану, со знанием деталей. Это не только военный роман, но и производственный — роман о тяжёлом труде, герои которого заняты маховиками, проводкой, приводами и коптящим дизелем. И если бы не фразы типа «поставьте корзину с салатом между торпедными аппаратами», могло бы сложиться впечатление, что начало книги целиком посвящено производственным проблемам. Но чем дальше плывет подлодка, тем меньше остается соцреализма и тем больше появляется фатализма. Начинается «война нервов».
И да, фильм по книге тоже отличный.
3. Дитер Нолль, «Приключения Вернера Хольта»
«…нечто безымянное, система, хорошо продуманная, знаки различия, мундиры, целая иерархия насилия — вот наша судьба! Всё ложь и обман. Тупость обожествлялась, а провидение оказывалось холодным расчётом!»
Мальчишки-подростки мечтают о приключениях и хотят поскорее распрощаться со школой. Их ждёт взрослая жизнь, другими словами, война и любовь. И то и другое для них ― пока что игра. Они друзья, курсанты, «бандиты», как их называет командование, они ― расчёт зенитного орудия противовоздушной обороны. Им многое предстоит преодолеть, немногие останутся в живых. Они будут сбивать самолёты, погибать от разрывов бомб, драться между собой, сражаться врукопашную с американцами и в конце концов окажутся не только друзьями, но и врагами. Написана книга исключительно легко и увлекательно, с большим количеством диалогов.
4. Эрих Мария Ремарк, «Время жить и время умирать»
«Смерть пахла в России иначе, чем в Африке».
Эта цитата, открывающая роман, знаменита не меньше толстовского «все счастливые семьи похожи друг на друга».
Роман-симфония, роман-букет, сборник афоризмов, красочных описаний, жизненных деталей и этически двусмысленных ситуаций. Герой — простой солдат, не любит нацистов, но ест и пьёт каждый раз, когда его приглашает друг крейслейтер. Когда друг погибает, герой наносит визит в его погреб и забирает продукты, чтобы… нацистам меньше досталось. Герой не любит СС, но, когда эсэсовец прикрывает ему задницу, герой не прочь щегольнуть бумагой с подписью оберштурмбаннфюрера. Герой вроде как ищет родителей, но потом переключается на невесту. Он вроде как бедный солдат в залатанном мундире, но жалование тратит на тонкие вина. Он вроде как неплохой парень с совестью, гуманист, противник войны и насилия, он отказывается расстреливать пленных, но, чтобы освободить их, убивает своего товарища. После чего один из отпущенных стреляет в него, и он сам погибает от рук того, кого только что не дал убить. Это всё было бы смешно, если бы не было так правдиво. Война — это странное время, когда всё нормальное становится абсурдным, а всё ненормальное — обыденным и привычным.
5. Вилли Хайнрих, «Штайнер — терпеливая плоть»
«Надеюсь, что история когда-нибудь признает ту ужасную битву, которую немецкие офицеры вели с собственной совестью… Для того чтобы сражаться за убеждения, героизм не требуется. Героизм начинается там, где бессмысленность жертв становится последним и единственным посланием, которое мёртвые оставляют живым».
У книги, как и у писателя, очень своеобразная судьба на российском рынке. Отечественные издатели неоднократно пытались исказить то имя, то фамилию автора. Бывал он и Вильямом, и Генрихом. Книгу же в угоду коммерции переименовывали в «Железный крест», потому что так назывался снятый по ее мотивам фильм.
«Терпеливая плоть» — типичный пример военной прозы. Главный герой, чья фамилия вынесена в название, — обер-ефрейтор, командир взвода. Его взвод, как водится, «забыли» в арьергарде и уже собирались списать в потери, но он пробивается к своим через лес и русские позиции. Серьёзным моральным испытанием для немцев стала встреча с отрядом безоружных миномётчиц РККА, в чьей форме они и добираются до своих. За все эти подвиги Штайнер получает повышение до штабс-ефрейтора, и это его первое повышение за пять лет.
Предлагаемый список — субъективные предпочтения. Литература, впрочем, как всякое искусство, также предполагает изрядную субъективность. Мы читаем романы не для того, чтобы узнать, как оно всё было на самом деле, а пишут их не те же самые люди, которые составляют справочники. Художественный текст всегда предполагает вымысел. И ещё немножко таланта. Его здесь в избытке.
