Умиротворяющая драма «Тихоня», которая оставляет громкие потрясения за кадром и всматривается во внутренний мир одной маленькой девочки.
В густых зарослях ирландской травы лежит девочка Кейт, не желающая думать о наказании за помятое платье и грязные сандалии. Ее мать, измученная хозяйством и пятой беременностью, разве что отвесит затрещину, но скорее не найдет сил и на крик. Другое дело отец — пьяный с самого утра и слоняющийся по убогому дому в поисках причины для недовольства.
Даже рядом с родными Кейт ощущает себя чужой. Сестры сторонятся ее в школьных коридорах. Мать больше волнует неубранное сено, чем то, что стеснительная дочь не может прочесть вслух и пары предложений на уроке ирландского. А отец, не знающий ни слова на местном диалекте, только и делает, что самозабвенно ругается по-английски.
Так что, несмотря на неминуемую участь, девочка не торопится покидать свое укрытие. Ведь созерцание спокойной и тихой природы, растворение в бесшумности и непоколебимости солнечного света — лучшее, что есть в ее жизни. Но умиротворение мимолетно, ведь вскоре придется вернуться к безразличным родителям, сестрам и одноклассникам.
Семейный быт тоже нечасто нарушает зловещую тишину — девочки боятся издать лишний шорох при отце, а изнемогающая от трудов и беременности мать способна лишь на ворчание. Царящему вокруг безмолвию далеко до безмятежности, оно навевает ощущение тревоги, присутствия невидимого врага и страха перед неминуемой бурей.
«Тихоня» Колма Байрида обращается к тем же турбулентным временам, что и «Белфаст» Кеннета Браны (см. наш текст). Но в далекой глуши, где живет семья Кейт, никому нет дела до ирландской «смуты», а здешняя жизнь будто замерла в Средневековье. К тому же фильм показывает мир глазами юной девочки, не способной понять проблем взрослых. Ее вселенная сокрыта в сельском домике, где даже двое родителей походят на толпу.
Режиссер помещает зрителя в тело ребенка, до которого доносятся обрывки бессвязных разговоров, не имеющих особого смысла. Из этих рваных реплик сочится только упадническое настроение взрослых, но не истинное значение их фраз. Тяжелая правда висит над ними дамокловым мечом, но Кейт, как и следующему за ней зрителю, она совершенно недоступна.
Однако впоследствии тишина все же оборачивается бурей. Родители решают на время отправить Кейт к дальней родне. Перемены страшат ее куда сильнее, чем привычное угнетение, ведь именно в тревожной рутине она нашла для себя небольшую отдушину. Теперь же нараставшая все это время тревога готова обрести форму.
Но злополучный переезд ничего не меняет в жизни Кейт. Другой мир, что находится на расстоянии целой автомобильной поездки от родного дома, оказывается привычной фермой посреди бурьянов, а временная семья — обыкновенной пожилой парой. Правда вместо кричащей скудности отцовской хибары здесь царит умиротворяющий порядок.
«Тихоня» таит в себе еще одну смену настроения, что тревожит своим приближением, но так и не поднимает волны в плавном повествовании. История Кейт движется к обрыву лишь для того, чтобы краешком глаза заглянуть в бездну и вернуться в привычную безмятежность — к шелестящему в траве ветру и мягкому солнечному свету, которым нет дела до человеческих волнений.
Картина Колма Байрида не поддается ожидаемым приемам, она вяло переливается из одного состояния в другое, не натыкаясь на подводные камни и не меняя силы течения. «Тихоня» нарочито полна символизма и метафор, которые, будучи наложены на простую историю, создают атмосферу загадочности. Хотя ничего таинственного в жизни девочки из бедной семьи не происходит.
Нет в ее злоключениях и особой трагичности — только печальная рефлексия ребенка из неблагополучной семьи. Но, под стать героине драмы «Солнце мое» (см. наш текст), Кейт видит мир сквозь призму собственного детства, увеличивающую повседневную тревогу до обжигающего страха. Картина медленно переплавляет недоверие девочки к опекунам в любовь, а затем охлаждает его, благодаря чему походит на ворох противоречивых эмоций сбитого с толку дитя.
«Тихоня» нечасто прибегает к диалогам, предпочитая молчаливое созерцание замысловатого мира взрослых. Многогранная тишина вторит и внутренним переживаниям героини, и полной символизма кинематографии. Для неторопливой истории не важен финал — обернись она громким разочарованием или порцией приторного счастья, гораздо важнее тихий внутренний мир одной маленькой девочки.
PS. Если понравился формат — ищите нас в Telegram.
Либо заглядывайте на сайт, там уже можно почитать о комедийной драме «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет», в которой юная девочка ведет забавные беседы со Всевышним в попытке осмыслить свои подростковые неурядицы.
