Доброго времени суток. Несмотря на ироничное название, речь пойдет о вполне серьезных вещах. Если точнее, об одном фильме, «умном» фильме под названием Пятая печать. А что, собственно, можно считать умным фильмом? Это фильм, который достоверно показывает исторические события, избегая ляпов и неточностей? Или это фильм с лихо написанным сценарием, где все чеховские ружья стреляют вовремя, и каждый сюжетный поворот еще более неожиданный, чем предыдущий? Или же фильм, учащий тебя чему-то? Ответы могут различаться, но мне кажется, что правда здесь есть, и она несколько глубже.
По-настоящему умное кино немного дистанцируется от привычных нам категорий «хорошо-плохо», «герой-злодей», и избегает излишнего морализаторства, не заворачивая вывод в понятную обертку, предлагаемую зрителю как готовое наставление к жизни, ведь, как мы знаем, на сложные вопросы не бывает простых ответов. А умное кино, как и всякое умное высказывание, задает именно сложные вопросы. Если претендуешь на что-то действительно глубокое – дай зрителю не просто пищу для ума, но дай выбор, и, желательно, непростой. Пятая печать – пример как раз такого фильма.
Расцвет венгерского кино пришелся на 1970-е годы, и в это время Золтан Фабри, уже далеко не новичок в кино, решился экранизировать повесть Ференца Шанты «Пятая печать». Примечательно, что в СССР фильм дублировал «Союзмультфильм». Произошло это по воле случая, но была проведена довольное тщательная работа, и в целом получилось хорошо, но почему-то есть несколько непереведенных кусков.
Итак, Будапешт, 1944 год. Хоть Германия и стремительно сдает свои позиции, к власти в Венгрии в результате госпереворота приходит именно прогерманская национал-социалистическая «Партия скрещенных стрел», или, по-простому, нилашисты.
Четверо друзей, трактирщик Белла, часовщик Дюрица, столяр Ковач и книготорговец Кира по вечерам собираются в таверне, и ведут задушевные, я бы даже сказал тарантиновские беседы о приготовлении курицы и прочих пустяках, в то время как улицах Будапешта слышны выстрелы, взрывы и крики – так возвышается новый порядок, так жестоко подавляются воля тех немногих, кто еще оказывает сопротивление.
Однажды вечером, во время одного из таких ниочемных разговоров к компании друзей случайно присоединятся фотограф Кесай, безногий демобилизованный ветеран войны. И тут часовщик Дюрица неожиданно для всех задает вопрос: «Представьте себе остров, которым правит жестокий тиран, мучитель и убийца. И есть раб по имени Дюдю, которого тиран каждый день подвергает жестоким истязаниям: вырывает язык, выкалывает глаза, насилует и убивает дочь и сына раба. Раб утешает себя тем, что он никому не причиняет зла, и совесть его чиста. А тирану даже и в голову не приходит, что он делает что-то плохое, совесть его не мучает, да он и слова-то такого не знает… И вот вам предстоит выбор — стать либо этим тираном, либо этим рабом. Только эти две возможности, никаких других вариантов. Что вы выбираете?»
Подумав, и трактирщик, и книготорговец, и столяр, и сам часовщик, задавший вопрос, выбирают судьбу тирана. Фотографа же, выбравшего судьбу раба, высмеивают и обвиняют во лжи, что сильно ранит и задевает его.
Дальше сюжет погружает нас в быт персонажей, прежде всего раскрывая таким образом архетип, который каждый из персонажей воплощает. Обыденные сцены переплетаются с сюрреалистичными, плавно подводя к третьему акту, где, собственно, героям придётся доказать свой выбор на деле. На этом я бы закончил с фабулой, дабы избежать спойлеров, ведь статья все таки в первую очередь имеет цель заинтересовать, и привлечь внимание к фильму.
Итак, почему же фильм стоит просмотра? Его можно трактовать и как религиозную притчу, и как философское высказывание, суть от этого не меняется — проблематика того самого вопроса, заданного часовщиком в начале, тонкой нитью тянется через весь фильм, озадачивая героев, которые, конечно, смотрят на это по-разному. С одной стороны, действительно, что ты можешь сделать в одиночку против сильного, огромного государства? И нужно ли что-то делать, по сути рискуя всем, в том числе своей жизнью? Или проще переждать темные времена, тихо отсидевшись, и выдавливать из себя вежливую улыбку в нужный момент? Финал фильма стягивает все узелки воедино, и, вместо того, чтобы благополучно все распутать, создает эдакий Гордиев узел — гораздо проще разрубить его, разделив все на черное и белое, на своих и чужих, как мы, люди, и привыкли. Но, сделать этого не удается — все оказывается совсем не так просто и однозначно. Ценность фильма как раз в этом — можно самостоятельно прийти к какому-то другому, более сложному выводу.
Картина избегает излишних средств выражения, она аскетична, все снято в нескольких ограниченных, даже тесных и неуютных пространствах, и с этой точки зрения разбирать ее не имеет особого смысла, хотя операторская работа выполнена на отлично — практически ничего лишнего, все смотрится перфекционистски выверенно и органично. Конфликты же почти всегда решаются с помощью диалогов, и по структуре все действо скорее напоминает пьесу — действительно, можно легко представить, как этот сюжет был бы поставлен в театре.
В 1977 году фильм получил Первую премию Московского кинофестиваля и номинацию на «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля, и в целом был очень тепло принят, но на данный момент максимально незаслуженно пребывает где-то в глубинных (не путать с нижними!) слоях интернета, а это ведь это не какой-то неудачный авангард, а вполне модернистское кино, актуальное абсолютно всегда.
В конце каждый сделает из героев свой выбор, начнутся титры, и зритель останется с этим банальным вопросом: «А как бы поступил я?». Но даже если дать себе максимально честный и объективный ответ, значит ли это, что поступишь так, как действительно думаешь? Здесь как никогда подходит фраза «Человек полагает, Бог располагает», причем Бога следует трактовать в самом широком смысле этого слова.
«И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святой и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число».
