Рефлексия над реальной трагедией — значимое направление в искусстве. С течением времени она помогает переосмыслить и принять то, что случилось, посмотреть на ситуацию под другим углом и сделать выводы. Рефлексия — мощное оружие в умелых руках. Именно такими руками обладает режиссер Пон Чжун-хо, получивший в 2020 году четыре статуэтки «Оскар» за фильм «Паразиты».
Давайте переместимся на тридцать пять лет назад. Южная Корея 1986 года, несмотря на бурное экономическое развитие, является образцом неспокойного государства. К тому времени сменилось несколько поколений военной диктатуры, повсеместно проходили политические репрессии и аресты инакомыслящих, а на фоне этих процессов страну захлестнула волна протестных демонстраций. До падения режима и проведения демократических выборов оставалось ещё два года. Но 1986 год оставил свой мрачный отпечаток в истории Южной Кореи и по другим причинам.
«Воспоминания об убийстве» — вторая полнометражная работа режиссера. Вышедший в 2003 году фильм с треском провалился в прокате, но это не помешало картине со временем обрести культовый статус, ведь в голливудской детективной обёртке скрывалось по-настоящему национальное кино, ломающее жанровые стереотипы.
В тексте присутствуют спойлеры.
Хвасонские серийные убийства — это реальная история, развернувшаяся в глухой Южнокорейской провинции, где в период с 1986 по 1991 годы была совершена серия изнасилований и убийств. Жертвами оказывались женщины разного возраста, и на протяжении пяти лет их число увеличилось до четырнадцати человек, а настоящего серийного убийцу на тот момент так и не смогли схватить. Фильм «Воспоминания об убийстве» довольно сильно перекликается с настоящими событиями, в особенности демонстрируя беспомощность и некомпетентность местной полиции перед лицом новой угрозы, что буквально выражается с первых минут картины.
Открывающие кадры показывают нам незамысловатую жизнь людей в сельской местности, где на месте преступления дети играют с уликами — бельем жертвы, а прохожие зеваки уничтожают следы убийцы. С каждым последующим убийством ситуация продолжает усугубляться. Местные жители перестают выходить на улицу без повода. Отсутствие улик и свидетелей делают полицию беспомощной в традиционных методах поимки преступников, хотя на расследование выделяются беспрецедентные денежные и человеческие ресурсы.
Подозреваемым мог оказаться любой мужчина. В этом хаосе на допросах из них буквально выбивались ложные признания. Так, в 1989 году после пыток и ложного признания сел в тюрьму невиновный человек, вышедший затем по условно-досрочному только двадцать лет спустя, в 2009 году.
Каждый следователь в фильме о хвасонском серийном убийце символизирует собой собственный, уникальный подход к раскрытию дела. В восьмидесятые стал активно применяться новый метод работы над расследованием с использованием криминальной психологии. В фильме роль нового подхода к ведению следствия получил молодой Сеульский следователь — инспектор Су. Он без интереса смотрит на подделку улик и пытки подозреваемых, дотошно изучает материалы дела. Его главный принцип — “документы не могут лгать”. В то же время опытный инспектор Пак надеется на свою интуицию, и, как он сам говорит своему шефу, может определить преступника по взгляду, а в моменты отчаяния обращается к гадалке. Инспектор Йо олицетворяет собой незамысловатую грубую силу.
Позволь мне рассказать тебе об Америке. У них там есть ФБР. Если бы ты знал, как они там ведут расследования… У них там “чайники” кипят вовсю. Анализируют… Знаешь, почему? Потому что у них там земли до черта и больше! Не будешь мозгами шевелить — ни черта не найдешь, ножками не побежишь. Так что у этих ФБРовцев выбора не остается. Но в Корее на своих двоих можно всю страну обежать. И знаешь почему? Потому что земли у нас размером с мой член. Вот поэтому и говорят, что наши следователи расследуют дело на своих двоих. И это, урод, народная мудрость.
Инспектор Пак
Само собой, между коллегами вспыхивают конфликты на почве столкновения столь непохожих мировоззрений. Всё-таки ссора напарников — это часть жанра, не так ли? На первый взгляд всё происходит как в каком-нибудь клишированном голливудском детективе: к некомпетентным провинциальным полицейским приезжает городской следователь, и наверняка после череды сложных ситуаций они должны будут объединить усилия и добиться успеха. Но этого не происходит.
Ни анализ, ни интуиция, ни грубая сила — ничто не сдвигает следствие с мертвой точки. Попытки заманить убийцу в ловушку тоже проваливаются. В одной из сцен режиссер будто насмехается над стереотипами жанра: Инспектор Су делает вывод, что все жертвы так или иначе были одеты в красное, а позже, в одной из сцен мы видим, как будущая жертва перед выходом на улицу снимает красную куртку.
Вся серия убийств кардинально меняет жизни инспекторов. Расследование становится неотъемлемой частью их бытия, смыслом существования и разрушает их взгляды на мир, открыв глаза на реальность — следствие двигается только за счёт случайных событий и неверных умозаключений.
Инспектор Су, ранее утверждавший, что “документы не могут лгать”, позже, когда новая информация не устраивает его сложившуюся картину мира, отбрасывает свой принцип в сторону и говорит: “Этот документ лжет. Он мне не нужен”. Его мир и образ холодного, рационального полицейского рушится, а в конце, в порыве бешенства, он сам готов пытать людей и вершить самосуд. Если внимательно приглядеться, то окажется, что все умозаключения “рационального” офицера оказались совершенно бесплодны — это и предположение о красном цвете, и другие события вроде случайной встречи с выжившей жертвой маньяка.
Опытный инспектор Пак, веривший в свою интуицию, в конце признается себе, что не понимает, кто перед ним — настоящий преступник или невиновный человек. Его мир так же рушится, и после этой неудачи он бросает работу в полиции.
А отстранение твердолобого инспектора Йо от допросов, на которых он только и делает, что избивает подозреваемых, позже рифмуется с ампутацией его “рабочей” ноги.
Фильм часто ломает четвертую стену. Во многих сценах это делают персонажи подозреваемых — они на крупных планах смотрят прямо в камеру, а режиссер тем самым насмехается над нами, поддразнивая и задавая немой вопрос — убийца ли он? Но чаще всего прямо в камеру смотрит инспектор Пак, как бы символизируя свой интуитивный метод и в тоже время каждый раз подтверждая свою беспомощность, ведь по ходу фильма мы не раз в этом убеждаемся — он не смог угадать кто брат жертвы, а кто насильник, допросил кучу людей и не сумел прийти к правильному выводу, а при первой встрече с детективом Су и вовсе принял того за маньяка.
Кино изобилует длинными и общими планами, что создаёт эффект присутствия. Зритель видит не только то, на что обращает внимание камера, но и то, что сам считает важным. Оператор в это время имитирует взгляд обычного человека, благодаря чему мы чувствуем себя причастными и, как в любом детективе, пытаемся строить догадки. По большому счёту это сделано для сатиры. Пон Чжун-хо любит юмор, и главной жертвой злой шутки становится именно зритель. Режиссер создаёт ложные ожидания с помощью стереотипов жанра, а затем запросто ломает их.
Итак, выводы полицейских оказываются неверными, и в конце они, как и зритель, остаются у разбитого корыта, так и не раскрыв дело. Вопреки нашим ожиданиям, местные копы не преображаются под влиянием рационального следователя — наоборот, происходит моральный крах персонажей на фоне полного провала в установлении личности настоящего маньяка.
А может быть, это тот фильм, который заставляет нас самостоятельно понять, кто настоящий убийца? Ведь картина показывает события с разных точек зрения: и со стороны следствия, и со стороны жертв, и даже со стороны маньяка. Зритель получает более полную картину, чем персонажи фильма. Но нет: даже имея все эти знания, мы по-прежнему не можем дать правильного ответа. И в момент кульминации, когда рушатся миры детективов, вслед за ними рушится и мир зрителя. Он не получил того, что ожидал.
В конце концов, фильм рассказывает об истории, которая на момент премьеры еще не завершилась. Следователи как ничего не знали в начале расследования, так ничего и не знают к его концу — так финал закольцовывает историю. Зритель вместе с инспектором Паком много лет спустя возвращается на место первого убийства, где встречает шедшую мимо девочку. Она утверждает, что совсем недавно видела на этом месте человека: он сказал, что вспоминал здесь о том, что когда-то давно сделал и поэтому вернулся ещё раз взглянуть. “Как он выглядел?”, “Ну, обыкновенно”, “Ну а точнее?”, “Просто… как обычный человек”. В этот момент бывший полицейский в последний раз ломает четвертую стену, чем вызывает у нас чувство раздосадованности и дезориентации.
Взгляд в глаза зрителю может быть напоминанием о том, что даже самые страшные монстры никак не выделяются среди нас — это такие же обычные люди. Мне нравилось думать, что этот взгляд также ознаменовал послание настоящему убийце, который к тому времени вполне мог посмотреть этот фильм. Но, как оказалось в 2019 году, настоящий хвасонский серийный убийца уже отбывал пожизненное заключение за убийство своей невестки в 1994 году.
Пон Чжун-хо известен своей сатирой, а «Воспоминания об убийстве» стали настоящей пощечиной корейскому обществу того времени, ведь 2003 год не так уж и далек от ужасов тех лет — справедливо казалось, что настоящий убийца где-то рядом, и эти кошмарные события все еще имели отклик в сердцах людей.
