Есть много людей, которые имеют как хронические заболевания, так и много финансов – десятки миллионов долларов или больше. В наше время часть этого богатства достаточна для того, чтобы создать прототип терапии с нуля для многих классов заболеваний, если вы готовы подождать десять или двадцать лет, пока они не окажутся в клинике. Альтернативно, для более быстрого результата в пятилетнем сроке этих денег хватит, чтобы взять пару перспективных потенциальных методов лечения с начальными исследованиями на животных и перевести их в статус прототипа. Не все заболевания поддаются такому подходу, но, по крайней мере, многие из них. Когда у вас есть прототип, вы открыто лицензируете его, чтобы увеличить шансы на его признание и улучшение, и тем временем платите авторитетной клинике в одной из мало регулируемых частей мира, чтобы приспособить её к вашему собственному использованию. Это возможно для широкого спектра медицинских заболеваний. Почему так мало богатых, больных людей идут по этому пути?
В научном сообществе продления жизни мы склонны размышлять об очень узком аспекте этого вопроса, почему, за очень немногими исключениями, богатые люди не финансируют исследования по омоложению. Они стареют и умирают, как и все мы. Почему они прыгают со скалы как лемминги, когда у них есть хороший шанс предотвратить этот исход? Тем не менее, более широкий вопрос также представляет интерес: не только омоложение, но и все медицинские исследования. Я размышлял об этом после того, как пожертвовал в нынешнюю инициативу DRACO, универсальную основу для создания эффективных методов лечения любых вирусных инфекций, которые сегодня плохо контролируются и инфицируют большое число людей. Сколько человек живут с резистентным вирусным гепатитом и достаточными финансами, чтобы профинансировать DRACO и организовать клинические испытания? Стоимость этого составляет всего несколько миллионов. Я могу вспомнить пару людей из последнего поколения знаменитостей, которые заражены опасными инфекциями. Но, конечно, этого не происходит, они не вскакивают, чтобы помочь построить прототип терапии, которая могла бы вылечить или контролировать их инфекции. Поэтому мне кажется, что, возможно, наша первая проблема в финансировании исследований омоложения на самом деле не является вопросом убеждения мира в том, что лечение старения является реальной целью в медицине. Это вызов, и его нужно принять, но это не первая проблема. Первая проблема заключается в том, что мало кто из обладающих финансами и имеющих шансы решить свои собственные медицинские проблемы при помощи финансирования, считают, что они могут достичь этой цели.
Мы можем обсуждать, почему всё именно так. Например, во-первых, простое незнание возможностей. У многих людей и их среды нет идей, которые освещают им путь. Я полагаю, что большинство людей не имеют большого понимания медицины как системы, которая может быть изменена и улучшена. Как и я не имел на протяжении половины своей жизни. Взаимодействие с врачами и знание о конкретном заболевании, потому что вы, возможно, заболели им, может или не может обеспечить это понимание – это сильно зависит от человека. Состояние медицины и даже ожидание лучшей медицины можно принять за нерушимую скалу. Вы можете быть достаточно хороши в том, что делаете, чтобы стать очень богатыми, и тем не менее не обладать способностью или терпением, или стремлением – или основой идей – научиться науке, лежащей в основе медицины, увидеть, что на эту науку можно влиять и понимать экономику и связи достаточно хорошо, чтобы понять, как изменить её. Это высокая планка для тех, кто инвестировал десятилетия в особенности своего бизнеса и профессии, крутой поворот в жизни и значительные инвестиции во время и желание.
Во-вторых, здесь присутствует эффект плаката с ребёнком. Рассмотрим, например, Майкла Дж. Фокса, человека, который перечислил большие суммы на исследования болезни Паркинсона за последние два десятилетия. К сожалению, это заболевание, в котором потребуется долгое время и огромное финансирование для создания эффективных методов лечения, как это имеет место для большинства нейродегенеративных заболеваний в целом. Заболевания, для которых это правда, имеют тенденцию получать много внимания прессы, поскольку происходит больше работы, а также больше филантропии. Фокс начал филантропию во времена, когда работа в науке о жизни была очень дорогой и отнимающей много времени, но сейчас она намного дешевле и быстрее. Сегодня медицинские исследования намного проще, чем в начале века: все инструменты значительно улучшены, как и знания о клеточной биохимии. Но люди думают об этом и подобных случаях, и видят десятилетия расходов и никакого прогресса. Такие вещи, как значительный прогресс как в понимании заболевания, так и в создании основы для его лечения, увы, ещё во многом не осознаны в мире.
В-третьих, чрезвычайно дорого перейти от прототипа к клинической практике через бюрократическую регуляцию. Это хорошо понято, и именно поэтому большинство людей считают медицинские исследования фантастически дорогими. Но это не так. Создание прототипов дёшево. Исследования на ранних этапах могут быть настолько дешёвыми, что их можно профинансировать обычным людям, таким как вы или я. Умеренно дороги лишь клинические испытания. Но соблюдение всех нормативных требований в США и Европе взвинчивает цену в миллионы раз, ограничивая все значимые клинические разработки внутри системы укоренившимися интересами Биг Фармы и гарантируя, что слишком много направлений никогда не разрабатывались и никогда даже не были полностью изучены, поскольку они не могут быть экономически эффективными.
Вот почему я призываю к стратегии открытого лицензирования и медицинского туризма. Постройте прототип, затем отдайте его публике и проведите лечение самостоятельно. Мы живём в мире, в котором глава BioViva был (наверное) первым человеком, который прошёл генную терапию с хорошими результатами на животных, и сделал это по цене в миллион или меньше. Регулирование и его огромные затраты не нужны для производства лечения, которое можно считать безопасным – и в любом случае выбор безопасности должен быть индивидуальным. Опять же, однако, почти все люди с деньгами и условиями, позволяющими делать подобные вещи с нуля, не видят этого. Богатство не даёт магического знания или мудрости. Они, как и большинство людей, рассматривают медицину как чрезвычайно дорогостоящее мероприятие, намного превосходящее их способности, и они не думают о нём как о чём-то, на что можно повлиять вообще.
Источник
