Четыре месяца в замкнутом помещении без солнечного света, смартфонов, интернета и привычных развлечений.
С 12 мая в России начали ослаблять ограничения, введённые из-за пандемии коронавируса. Путин объявил об окончании режима «нерабочих дней» и заявил, что страна подошла к этапу смягчения мер, но это не означает, что самоизоляция закончилась и можно вернуться к привычной жизни.
В двух крупнейших городах страны — Москве и Петербурге незадолго до выступления президента продлили ограничения до конца мая. Как минимум до лета жители этих и других регионов де-факто останутся в самоизоляции. Даже несмотря на то, что за прогулку на улице не всегда можно нарваться на штраф, заведения общепита, спортзалы, школы, и вся сфера услуг — закрыты.
При этом согласно исследованиям, длительная изоляция и отсутствие привычных развлечений отражаются на ментальном состоянии. В условиях карантина людей становятся более тревожными, раздражительными, сталкиваются с бессоницей, гневом, посттравматическим стрессом и чаще впадают в депрессию.
TJ пообщался с участницей эксперименте Sirius-18/19 Дарьей Жидовой, которая провела в изоляции четыре месяца с марта по июль 2019 года, имитируя полёт на Луну. Бортинженер проекта рассказала, в каких условиях проходил эксперимент, как участники справились с изоляцией и что было после «возвращения» на Землю.
Расскажи о проекте Sirius, какие были условия, в чём заключался эксперимент?
Sirius-19 — вторая часть серии экспериментов Sirius, организаторами которого выступают Институт медико-биологических проблем в Москве и Human Research Program от NASA в Хьюстоне. Эксперимент имитировал полёт до Луны, выход на её поверхность и возвращение обратно на Землю в течение 120 суток в составе шести человек (трёх мужчин и трёх женщин) в замкнутом герметичном объёме (четыре модуля, соединённые между собой переходными люками).
В течение этих четырёх месяцев мы выполняли огромную научную работу. Провели около 80-ти экспериментов разного рода: и медицинские исследования вроде УЗИ, постоянный сбор различных выделений, крови, слюней, ЛОР-мазков.
Были эксперименты психологические — опросники, совместные задачи, где участвовали все члены экипажа. Были физиологические — изучали, как влияют на тело те или иные тренировки.
У нас были две дорожки, пассивная и активная: активная — обычная, а пассивная — это когда полотно приводится в движение с дополнительными усилиями ног. И вот смотрели, какая из дорожек, какой вид тренировки — с постоянной скоростью или интервальная — больше влияет на тренированность человека. Как эта динамика прослеживается на протяжении всех четырёх месяцев.
Были операционно-технические эксперименты: тренировки по стыковке к разным орбитальным станциям — лунным, земным, марсианским. Было обучение по дистанционному управлению луноходами или роверами.
Если кратко, то Sirius-19 — это такой модельный эксперимент, который имитирует полёт до спутника и возвращение обратно с выполнением огромной научной программы, с решением различных внештатных ситуаций. Как отражается интернациональность и гендерно-смешанный экипаж все эти 120 дней. Как все ведут себя друг с другом: ругаются или не ругаются, дружно ли живут, как межнациональные различия сглаживаются в изоляции или не сглаживаются.
Опять же, как мозг реагирует, что нет ни окон, ни дверей и ты 24/7 с одними и теми же людьми. Конечно, ты можешь выйти, но понимаешь, что ставишь под угрозу всю миссию. Все психологические реакции того или иного человека прослеживались кучей камер на наших станциях.
Какая у тебя была роль в эксперименте? Где работаешь сейчас?
Сейчас я работаю инженером-испытателем в РКК «Энергия», а в эксперименте я была в качестве бортинженера на станции. В мои задачи входило обеспечение полной функциональности станции, чтобы всё работало: и оборудование, которое находится на станции, и различные системы жизнеобеспечения, чтобы в наличии всегда была вода, а вентиляция работала.
Дарья Жидова работает инженером в лётно-испытательном отделе РКК «Энергия» и участвует в работах по проектированию и испытанию перспективной пилотируемой техники: ПТК «Орёл», научно-энергетического модуля РС МКС (НЭМ), лунного взлётно-посадочного комплекса (ЛВПК).
В 2013 году она с отличием окончила Физико-технический факультет Томского государственного университета. После учёбы работала инженером-конструктором в РКК «Энергия» в отделе проектирования кислородных двигателей и двигательных установок. Жидова — участник и многократный призёр научных конференций и семинаров, обладательница третьего разряда по альпинизму и третьего разряда по скалолазанию.
Если что-то ломалось, нужно было либо самой устранять, либо доложить на Землю в Центр управления. Тогда они уже решают эту проблему, если мы не можем сделать это самостоятельно.
Как пандемия отразилась на твоей жизни? Ты тоже ушла в самоизоляцию, как и все?
Я с 25 марта две недели находилась на самоизоляции, потом нас вызвали всех на работу, космос оказался на передовой. Поэтому с 6-7 апреля мы работаем, я каждый день езжу на работу.
Когда находилась на самоизоляции чуть больше двух недель, конечно да, повлияло. Хотя сравнивать изоляцию в Sirius и текущую самоизоляцию не очень правильно, поскольку у нас всё-таки есть связь с внешним миром.
Мы можем пообщаться с родными и близкими в любой момент, позвонить им по видеосвязи через любой мессенджер, использовать интернет в любых целях, просматривать сериалы или фильмы, либо заняться саморазвитием, английским, изучать что-то новое. В изоляции в Sirius мы не могли себе такого позволить.
Поэтому самоизоляция в марте и Sirius — конечно, разные для меня были вещи. Хотелось какой-то структурности, действий на самоизоляции. Я просыпалась, день полностью посвящён мне самой. Либо валяешься просто весь день смотришь в потолок, либо определяешь, чем заняться.
В Sirius было компактно и подробно: я знала, что в три часа я занимаюсь тем-то, в пять часов другим. А здесь чистый лист, делаешь, что хочешь. В этом плане было немножко сложнее, только ко второй неделе систематизировала какие-то свои занятия. Не просто занималась домашними делами, а как-то уже на пользу себе, но потом всё пошло не так, вызвали на работу, и самоизоляция прекратилась.
Как проходил эксперимент?
Два месяца подготовки нас обучали всему, что будет происходить внутри: как проводить эксперименты, как оказывать первую помощь. Как я уже говорила, мы жили в замкнутом герметичном объёме без окон и без дверей. Были только переходные люки между четырьмя модулями.
И связь с Землёй осуществлялась в зависимости от места, где мы находились по сценарию. Сначала мы были на околоземной орбите, потом летели к Луне, на окололунной больше месяца крутились, выходили на лунную поверхность и обратно к Земле.
И вот пока мы были у Земли — первые и последние 11 суток — у нас было максимальное количество видов для связи с Землёй, с центром управления полётом. Это и голосовые были, и видеосообщения, и по электронке мы могли общаться с ЦУПом.
По мере того, как мы отлетали от Земли, у нас телефонная связь пропадала, имитировалась задержка связи в пять минут в одну сторону. Общались видеосообщениями, либо по электронной почте. Были и сеансы связи в определённое время — 1,5 часа тишины, потом опять полчаса сеанс связи. В это время мы могли отправлять или получать видеосообщения или электронку.
С родными и близкими тоже общались через посредника в центре управления. Могли отправлять фотографии, короткие видео, аудио в ЦУП, там по определённому каналу нашего психолога, а он дальше уже распределял нашим близким.
Я не могла отправить сообщение кому угодно, до эксперимента я давала список электронных почт с привязанными именами, то есть, могла отправить, например, маме, другу, подруге. И также обратно, родные и близкие сначала отправляли в ЦУП свои письма, и потом уже через какое-то время мы получали их на борт.
Интернета у нас на станции не было. Телефонов не было. Единственное, у нас были ноутбуки, планшеты, айпады. Был телефон, но это для эксперимента, там не было SIM-карты, чтобы использовать его действительно как телефон. Гаджеты были, но для внутреннего пользования, никакой связи с внешним миром или интернетом, позвонить мы, конечно, не могли.
Телевизор был у нас в кают-кампании, вечерами мы частенько смотрели какие-то фильмы или ролики. Они уже либо были в базе данных на жёстком диске, либо запрашивали опять же у психподдержки какой-то фильм или определённый ролик, и примерно через несколько дней нам присылали его.
Что ты испытывала во время изоляции? Было ли сложно психологически?
Для меня психологически ничего сложного не было. Первое время, конечно, в диковинку, что ты 24/7 ещё с пятью людьми. Интересная научная программа, постоянно чем-то занят.
Потом уже привыкаешь ко всему этому, после экватора миссии уже сам находишь себе какие-то интересные вещи. Все 120 дней я пыталась найти в изоляции что-то для себя, чего я не смогу найти на Земле. Это касалось всего: начиная со спорта, например, у нас была такая беговая дорожка, аналог которой я вряд ли найду в обычной жизни. Старалась ей много времени уделять.
Насте Степановой (другая участница эксперимента, — прим. TJ) помогала в оранжерее, понимая, что в обычной жизни вряд ли буду копаться в земле, сажать что-то. В изоляции наоборот было интересно, вырастет редиска или какой-нибудь сорт салата.
Это [поиск занятий] касалось и общения с людьми. Понимала, что, например, с американцами вряд ли удастся после изоляции много общаться. По крайней мере, вживую. И английскому языку пыталась уделять какое-то внимание, но тут случился провал.
Для меня психологически это казалось таким взрослым научным лагерем, где круглые сутки твой отряд, твой экипаж, выполняет какую-то важную для всей Земли миссию. Мне было интересно, грустные мысли в духе «вот я в изоляции, скучаю по родным и близким» не посещали. Нет, я была занята интересной работой, поэтому грусти не было.
Что можешь посоветовать тем, кто уже долгое время находится на самоизоляции и испытывает психологическое давление?
Не читать утренние газеты! Тревожность — от новостей, где, как с фронта: числа погибших, заразившихся и прочее… А также от того, что люди не работают, а платить по счетам надо!
Вот от первого можно настроить себя на позитив. Весна! Можно погулять по музеям онлайн, сходить на онлайн-концерт. А от второго, увы, рецепта нет. И очень много людей переживают не лучшие времена в финансовом плане. От этого всё катится по наклонной.
Понимаю, что люди устали и от онлайна, ну а что делать, чем больше людей будет сидеть дома, тем скорее выйдем на улицы.
Мне кажется, ещё нужно перестроить свой мозг, в плане целей, мечт, достижений в своей жизни, покопаться в голове, найти новые источники вдохновения и доходов. Но это советы диванного аналитика.
Если честно, думаю, что мы стали слишком нежными! Дедушки и бабушки пережили войну! Мамы и папы — голодные 90-е! А мы не можем пару месяцев посидеть в своих (съёмных) квартирах. Депрессии, усталость…
Как ты возвращалась к обычной жизни? Было ли тяжело адаптироваться?
После эксперимента, когда мы уже вернулись в свои квартиры, вышли на работы, было тоже непривычно, поскольку в изоляции у нас был график. Была циклограмма, где я чётко знала, чем занимаюсь. Расписание могло, конечно, поплыть немножко, но я знала, во сколько и чем буду заниматься. А тут в обычной жизни приходилось планировать всё самой, было немножко так себе.
Особенно непривычно в первый день, когда мы вышли. Всем, всё от тебя что-то нужно: каждый исследователь и врач хотят от тебя получить какие-то послеизоляционные данные.
Всё это было так себе организовано, так что первый день оказался самый сумасшедший. Мы устали, хотелось обратно в бочки, в свои каюты, чтобы никто не трогал, и ты был сам по себе.
Несколько дней мы были на карантине. И вот постепенно привыкали к обычной жизни, к телефонам. Я очень часто свой постоянно где-то оставляла. Мы четыре месяца ими не пользовались, как-то он перестал быть нужен.
Конечно, мы пропустили лето, находясь ещё в изоляции. Но там какая-то размеренная жизнь, уже привычная, а тут проблемы какие-то начались. Ну такие, житейские.
Надо рано вставать на работу, ехать в пробках, возвращаться обратно, думать об ужине. Или сходить в магазин куда-то зачем-то. А во время эксперимента об этом никто не думал, мозг был свободен от таких мыслей и концентрировался на работе и на чём-то более важном.
