О работе с актёрами и «Деле Ричарда Джуэлла».
Интервью состоялось 19 декабря 2019 года после показа нового фильма Клинта Иствуда «Дело Ричарда Джуэлла» для членов Гильдии режиссёров Америки. Прослушать аудиозапись интервью можно здесь.
«Дело Ричарда Джуэлла» (англ. Richard Jewell) — биографическая драма, рассказывающая о реальных событиях, произошедших летом 1996 года во время Олимпийских игр в Атланте. Охранник Ричард Джуэлл спас десятки жизней при теракте в Парке столетия Олимпиады – он обнаружил рюкзак с бомбой и помог эвакуировать людей. Джуэлл был провозглашён героем, однако всеобщая благодарность длилась недолго: через несколько дней он превратился в главного подозреваемого в подготовке теракта и жертву уничижительной травли со стороны СМИ.
Купер: Добрый вечер! Я хочу кратко рассказать о том, почему сегодняшний день так много значит для меня. До того, как стать режиссёром, я был актёром с непримечательной карьерой. Но в ней был один примечательный эпизод, а именно: прослушивание на роль в фильме «Полночь в саду добра и зла» мистера Иствуда. Роль в итоге досталась Джуду Лоу, что стало одним из последних гвоздей в гроб моей актёрской карьеры.
Затем я переключился на написание сценариев и режиссуру. Когда я начал работу над своим режиссёрским дебютом, фильмом «Сумасшедшее сердце», я снова и снова пересматривал фильмы мистера Иствуда – в особенности его фильм о бедном стареющем музыканте под названием «Поющий по кабакам». Затем, когда я собрался снимать свой вестерн (несколько лет назад) под названием «Недруги», я снова и снова пересматривал шедеврального «Непрощённого».
Так что я сейчас нахожусь в ситуации из разряда «ущипните меня, я сплю». Давайте все вместе поприветствуем наше национальное достояние – мистера Клинта Иствуда!
Иствуд: Спасибо!
Купер: Итак, мистер Иствуд, у Вас есть возможность снимать кино на почти любую интересующую Вас тему – почему Вы решили рассказать историю Ричарда Джуэлла?
Иствуд: Меня поразила эта история – это была своего рода огромная подстава по-американски. Я читал статью Марии Бреннер – она была в каком-то журнале…
Купер: В Vanity Fair, по-моему.
Иствуд: Я её прочёл, затем впоследствии кто-то прислал мне сценарий на её основе – и мне он очень понравился. Я думал, что сниму фильм четыре-пять лет назад, но не срослось. Он принадлежал Fox и был совместным проектом с Warner, а потом развалился. Потом (в этом году) Disney покупал Fox, много чего происходило, и фильм попал ко мне.
Купер: Думаю, нас всех поразила эта история о национальном герое, в одночасье ставшего подозреваемым. Я знаю, что в своё время Джона Хилл (который значится продюсером фильма) мог сыграть эту роль. Я тут только что говорил мистеру Иствуду, что когда я увидел трейлер фильма, я не мог поверить, насколько актёр Пол Уолтер Хаузер похож на Ричарда Джуэлла.
Очень часто случалось, что, когда я упоминал имя Ричарда Джуэлла (поскольку мне самому была интересна эта история), люди думали, что это он подложил бомбу.
Иствуд: Да.
Купер: Они понятия не имели, что это был не он – даже спустя 20 лет. Мне так часто встречались такие люди: которым до сих пор не было понятно, кем же он был во всей этой истории. Думаю, его мать очень благодарна Вам за фильм, поскольку Вы рассказали эту историю так чётко и ясно – а также показали, что может сделать обычный человек, оказавшись в необычных обстоятельствах.
Иствуд: Верно.
Купер: И Пол, конечно, очень помог Вам в этом. После того, как я посмотрел фильм два дня назад, я пересмотрел интервью с Ричардом Джуэллом, и убедился, что это одна из лучших актёрских работ последних лет.
Иствуд: Он очень умный. Кто-то сказал мне, что в самом конце «Тони против всех» был парень, похожий на Ричарда Джуэлла. Я посмотрел – и действительно, похож. Прямо близнец! Я не был до конца уверен – думал, он будет совсем другим. Но когда я его встретил, он оказался именно тем человеком, который был мне нужен.
Купер: Как к нему отнеслась Бобби Джуэлл (которую в фильме сыграла Кэти Бейтс)?
Иствуд: Замечательно! Бобби пришла на студию, мы познакомили её с нашим молодым человеком, и она была просто потрясена. Она действительно была потрясена его сходством с Ричардом.
Купер: Мне интересно, насколько он своими повадками и манерами напоминает Ричарда Джуэлла. Чего здесь было больше: совпадения или точной игры актёра?
Иствуд: Пожалуй, было и то, и другое. Он проделал большую работу, но и сам был на него похож – настолько, что, по-моему, роль далась ему легко.
Купер: Манера речи – один в один!
Иствуд: Я знаю, что легко так говорить – но он хорош, очень хорош.
Купер: Фильм резонирует с сегодняшними реалиями – главным образом это касается влияния ФБР и средств массовой информации на жизнь людей. Как Вам кажется, стал ли фильм ещё более актуальным за эти 5 лет? Мне вот кажется, что стал – как по отношению к СМИ, так и по отношению к ФБР.
Иствуд: Да, это так. Полностью с Вами согласен. Думаю, сейчас он имеет большее значение, чем 4 года назад.
Купер: Мне кажется, многие люди недовольны тем, что из-за 24-часового новостного цикла, из-за ожесточённой конкуренции пресса порой спешит с выводами, отчего страдают невинные люди. Это как-то повлияло на Ваше решение снять фильм?
Иствуд: Да. Мне просто кажется, что это большая проблема современных СМИ – они спешат с выводами. Думаю, нам всем очень важно помнить о том, что человек невиновен, пока не доказана его вина. Сейчас об этом как-то забывают; об этом забыли и в случае с Ричардом Джуэллом.
Купер: Верно – можно только представить, что могло бы произойти, если бы тогда существовал «Твиттер». Ведь сейчас порою бывает, что людей судят прямо в «Твиттере», и человек считается виновным, пока не будет доказано обратное – точь в точь как с Ричардом Джуэллом.
Иствуд: Да. Думаю, рассказать эту историю следовало в любом случае, но мы видим что-то подобное и в наши дни. Поневоле задумываешься о том, будут ли подобные истории повторяться.
Купер: Как обычно, роли второго плана в Вашем фильме исполнили первоклассные актёры: у Вас тут и Сэм Рокуэлл, и Джон Хэмм, Кэти Бейтс, Оливия Уайлд. Вы по-прежнему предпочитаете брать актёров без проб?
Иствуд: Да. Если бы я всех прослушивал, я бы раздавал роли направо и налево. Я предпочитаю знакомиться с человеком, когда я уже почти полностью уверен в своём выборе.
Купер: Да, я тоже редко прослушиваю актёров. Я сам часто ходил на прослушивания: сидишь в какой-то холодной комнате; читаешь текст с кем-то, кто не является актёром, и не знаешь, как играть – по-своему, или так, как, по твоему мнению, хочет режиссёр. А когда ты просто общаешься с человеком, когда узнаёшь его получше, и подходит ли ему эта роль – вот такое мне больше по душе.
Иствуд: Разумеется, но к тому моменту лучше уже быть уверенным в человеке на 80 процентов.
Купер: Режиссура в Ваших фильмах – всегда чёткая и экономичная; неброская, но эмоционально сильная. Откуда Вы знаете, куда поставить камеру?
Иствуд: Не знаю. Просто угадываю (надеюсь). Ты просто идёшь туда, куда она сама тебя ведёт. Когда ты впитываешь историю в себя, появляется ощущение, что ты сможешь её рассказать. Не знаю, у меня нет ответа на этот вопрос.
Купер: Когда Вы приходите на съёмочную площадку, Вы просто говорите актёрам: «Так, давай ты, например, пройдёшь отсюда туда, возьмёшь это, придёшь сюда» — или же Вы даёте им попробовать пару раз, и уже затем вносите изменения?
Иствуд: Как правило, у меня есть какая-нибудь задумка, и я говорю: «Как ты относишься к тому, чтобы прийти сюда и сделать то и то?» — и я заставляю актёров думать, что они тут что-то решают. Нет, решают, конечно – я спрашиваю: «Как здесь? Идёшь так, потом вот так, и отсюда туда, тут…» Короче, надо пробовать и смотреть, что получиться. Проделываешь так со всеми, и вскоре все понимают, что надо делать (или не понимают, но тебе об этом не говорят).
Но вообще я стараюсь, чтобы все принимали участие. Ребята из съёмочной группы, так сказать, умеют читать мои мысли, а актёрам их нужно аккуратно внушать.
Купер: Я снял всего один вестерн – Вы, разумеется, сыграли во многих и сняли несколько. В любой сцене, вне зависимости от жанровой принадлежности фильма, крайне важно, чтобы актёры чувствовали себя комфортно – но я заметил, что когда даёшь команду «Мотор!», даже лошади начинают волноваться! Видно, как у них начинают дёргаться уши. Вы замечали такое?
Иствуд: Да.
Купер: Иногда вместо того, чтобы говорить «Мотор!», я просто говорю: «Начинай, когда будешь готов».
Иствуд: Я не говорю «Мотор!», поскольку это заезженная фраза, которую многие воспринимают, как удар молота о наковальню. Помню, в 50-е годы, когда я был молодым актёром и ходил на актёрские курсы, я ходил на съёмочные площадки и наблюдал за съёмками. Тогда на съёмках звонили в большой колокол, что означало: «Всем тихо!»; потом второй режиссёр обычно выходил и кричал во всю глотку: «Всем молчать! Тишина всем!» Поразительно, что актёры вообще могли что-то выдавить из себя – к тому моменту они были очень зажаты.
Потом я много лет снимался в телесериале и ездил верхом почти каждый день. Мы выстраивались в ряд, и нам говорили: «Так, скачите туда, затем сюда, к камере. Здесь останавливаетесь и начинаете говорить». И всякий раз, когда нам кричали «Мотор!», лошади начинали психовать; половина актёров (включая тех, кто хорошо умел ездил верхом) металась туда-сюда. Наконец, я, молодой и наивный, обратился к режиссёру: «Может, не будем говорить “Мотор”? Может, Вы просто махнёте рукой? Мы все увидим – просто махните рукой, когда нам надо будет начинать».
Мы попробовали – всё получилось. Где-то через два дубля крик возобновился – т. е. надолго их не хватило. Но потом, когда я стал более опытным, я снимал так каждую сцену, с лошадьми и без них. Я решил, что куда лучше говорить актёрам «Начинай». Или «Давай», «Стоп» — простые слова, которые не давят на человека.
Купер: Когда Вы решили снять «Сыграй мне перед смертью», Вы, разумеется, были актёром в расцвете творческих сил. Что побудило Вас заняться режиссурой?
Иствуд: Это была небольшая история про парня, пользующегося популярностью в небольшом городке. Я тоже жил в небольшом городке, и решил, что могу снять этот фильм на полуострове Монтерей. Так и спланировал.
Затем пошёл к Лью Вассерману, который был главой Universal (и многого другого), и сказал, что хотел бы заняться этим фильмом (он какое-то время находился в подвешенном состоянии). Я говорю: «Что если я сыграю главную роль?» Он отвечает: «О, это хорошо, Иствуд!» Затем я говорю: «И, знаете, я бы хотел быть режиссером этого фильма». Он говорит: «Ладно. Ничего страшного». А я стараюсь не сказать лишнего, чтобы не сглазить.
Я выхожу из его кабинета вместе с моим агентом, мы доходим до середины коридора, и вдруг Вассерман выходит из кабинета и говорит: «Ленни, вернись сюда на минуту». Он идёт обратно, долго с ним о чём-то разговаривает, затем возвращается. Я говорю ему: «Эй, а неплохо всё прошло!» Он говорит: «Ага, он сказал, что хочет, чтобы ты снял этот фильм и сыграл в нём главную роль – но он не хочет тебе платить».
Купер: Разумеется!
Иствуд: А я говорю: «Ладно». Я говорю: «Ему не надо мне платить. Это я должен заплатить ему за предоставленную возможность».
Купер: Я тоже часто так думаю.
Иствуд: А он говорит: «Нет-нет, есть же минимальные оклады». Он, конечно, думал о своих 10 процентах. А я думал о том, как бы снять фильм. В общем, забавно всё вышло; мне заплатили по минимуму, и я снял этот фильм.
Купер: И здорово получилось-то! Сложно было режиссировать самого себя?
Иствуд: Нет; мне в целом понравилось. Я работал с очень хорошими режиссёрами, которые всегда были открыты для чужих идей – а я часто что-то предлагал. Иногда что-то дельное; иногда – такое, что они чуть ли не закатывали глаза – мол, заткнись ты уже. Но да, в итоге получилось нормально.
Купер: У Вас когда-нибудь бывало так, что Вы застряли на какой-то сцене, потому что актер или актриса не передаёт чего-то такого, чего Вы от него/неё хотите? Ведь Вы известны тем, что делаете только по несколько дублей.
Иствуд: Ну, известен, но не всегда же так получается. Я делаю один дубль, если всё получилось в первом же дубле. Может потребоваться два дубля, три или четыре – сколько угодно; я научился (по крайней мере, по моему мнению) полагаться на своё чутьё и, когда у меня есть нужный дубль, говорить: «Хорошо, третий дубль подойдёт». Но я всегда стараюсь снять с первого: я понял, что если актёры знают о том, что ты стараешься на первом дубле, они будут оставаться собранными. Бывает, что актёр думает: «Ну, пока можно особо не напрягаться – ведь я знаю, что этот парень делает 6 или 8-10 дублей, прежде чем что-то начнёт получаться».
Купер: Есть режиссёры (и довольно известные), которые заставляют актёров делать по 60, 80, 100 дублей.
Иствуд: Кошмар. Я думал, Вы скажете «6 или 10». 100 дублей?
Купер: Этим был известен Стэнли Кубрик.
Иствуд: Если к тому времени у них не будет того, что им нужно, что-то не так. Тут уж либо ты не тех актёров взял, либо…
Купер: Либо ты не можешь объяснить актёрам, чего ты от них хочешь.
Иствуд: Да, не можешь нормально сформулировать.
Как бы там ни было, мне нравится работать с актёрами, и мне кажется, что я знаю, какими они будут в фильме, когда я утверждаю их на роли.
Купер: Интересно, что Орсон Уэллс и, кажется, Фрэнсис Форд Коппола оба говорили, что, по их мнению, лучшей актёрской игры добиваются режиссёры-актёры – они умеют взаимодействовать со своими актёрами так, как не умеют не являющиеся актёрами режиссёры. И Вы, на мой взгляд, яркий тому пример: актёрская игра в Ваших фильмах – всегда правдивая, трогательная и, что называется, «без швов». Так что очевидно, что актёрам с Вами комфортно работать. Поэтому я и спросил, не возникало ли у Вас когда-нибудь трудностей с актёрами.
Иствуд: Думаю, это задача режиссёра – чтобы актёры на съёмках чувствовали себя как можно более комфортно. По-моему, в этом вся хитрость. Если они по каким-то причинам напряженны, надо уметь это напряжение с них снять. С каждым человеком, наверное, будет по-разному, так что надо быть кем-то вроде психиатра-любителя.
Но в принципе ты более-менее знаешь, кого берёшь на роль: либо ты видел их в других ролях, либо, если они записали пробы для тебя, смотришь пробы. Но ты в каком-то смысле и психиатр-любитель: если кто-то слишком напряжён, надо уметь это определить. Иначе работать будет тяжело.
Купер: Вы не писали музыку к этому фильму – музыку написал великолепный Артуро Сандоваль. Почему не Вы? Музыка в фильме замечательная, но, на мой взгляд, Ваша музыка очень красива и очень хорошо сочетается с повествованием и актёрскими работами. Вообще, я восхищаюсь тому, что Вы не только иногда играете в фильмах, но ещё и снимаете их как режиссёр и пишите к ним музыку.
Иствуд: Я люблю музыку, я изучал её в молодости, кое-где играл. Я регулярно что-то записывал, а потом начал использовать эту музыку в фильмах – и вроде она неплохо подходила. Часто ты хочешь сакцентировать внимание на чём-то; бывает, что музыка композитора всё заглушает. Нужно уметь находить баланс.
Купер: Просто Вы очень продуманно расставляете музыку в своих картинах. Зачастую музыка в фильмах приходит на помощь, когда отдельные сцены не работают, или чтобы возвысить игру актёров. Но в Ваших картинах музыки немного, и вся она – в нужных местах. Должно быть, это приходит после 38 фильмов в качестве режиссёра: удивительно, что пианино (или любой другой инструмент) всегда начинает играть именно там, где нужно.
Иствуд: Ну, хорошо. Хорошо, раз так! Разумеется, я не знаю заранее, как музыка будет влиять на восприятие зрителей; я лишь знаю, как она влияет на моё восприятие фильма. Так что мне остаётся исходить из того, что мы со зрителем «на одной волне». Если нет, зритель, наверное, захочет посмотреть что-то другое.
Купер: Чтобы всем присутствующим было понятно, насколько быстро работает мистер Иствуд (поправьте меня, если я не прав): Вы снимали этот фильм летом, в июле. И вот мы в декабре месяце: фильм снят, смонтирован и выпущен в прокат.
Иствуд: Мы снимали в июне-июле, да.
Купер: Мне (и моей жене) кажется, что я делаю слишком долгие перерывы между фильмами, стараясь найти подходящую историю и подходящих актёров. Но Вы не только умеете выбирать нужных актёров, но и работаете очень быстро. Это потому, что Вы работаете с одной и той же съёмочной группой, или же потому, что Вы так точно знаете, чего хотите, что Вы видите весь будущий фильм ещё до прихода на съёмочную площадку?
Иствуд: Не знаю, что это. Я стараюсь работать с одними и теми же людьми; если не выходит, я стараюсь найти таких же талантливых людей. Я собираю съёмочную группу примерно так же, как и актёрский состав. Зачастую люди приходят с какими-то своими ожиданиями, но через пару дней все, в общем, понимают, что мы будем работаем тихо, внимательно и без лишнего выпендрёжа. Если это динамичная сцена, будем добиваться динамики; если тихая – будет тихой. Всё будет так, как должно быть: как можно ближе к реальности.
Купер: Есть ли у Вас в офисе такой сценарий, мимо которого Вы проходите и думаете: «Когда-нибудь я до него доберусь», но до которого Вы всё ещё не добрались? Ведь Вам потребовалось 5 лет, чтобы снять этот фильм, и Вы говорили мне раньше, что на «Непрощённого» ушло гораздо больше времени. Есть ли у Вас сценарий, который Вам не терпится поставить, но время ещё не пришло?
Иствуд: Нет.
Купер: Нет такого, чьё время ещё не пришло? Ведь часто…
Иствуд: Да, «Непрощённый» — хороший пример: кто-то пытался его снять, но не смог из-за разногласий со студией (по поводу бюджета или чего-то ещё). Я прочёл сценарий, мне он понравился, и Терри Семел, который тогда руководил студией, сказал: «Что ж, давай он будет у тебя – снимешь, когда захочешь». Я сказал: «Ну, не прямо сейчас – наверное, я должен быть постарше». Так что я положил его в ящик, а потом, через 10 лет, достал его оттуда и сказал: «Так, с завтрашнего дня мы занимаемся этим фильмом». Все такие: «Этот?! Этот сценарий одно время ходил по рукам!» Я говорю: «Ага, он валялся у меня в ящике!»
Купер: Нет ли у Вас сейчас наготове какого-нибудь сценария наподобие «Непрощённого»?
Иствуд: Нет. Это был очень редкий сценарий и последний вестерн, который я снял. Меня все спрашивают: «Так ты больше больше не снимаешь вестерны?» Я говорю: «Ну, никто сейчас хороших-то и не пишет». По крайней мере, я таких не находил – может, другим попадались. Я думал, что может быть, когда-нибудь, мне что-то попадётся, но пока нет. Пока я занимаюсь другими фильмами – «Делом Ричарда Джуэлла» например.
Купер: Или «Наркокурьером» — мне очень понравился этот фильм.
Есть ли какие-то актёры, с которыми Вы всегда хотели поработать, но никогда не работали, поскольку не было подходящей роли?
Иствуд: Все они умерли.
Купер: Можете назвать одного?
Иствуд: Ну, в молодости, когда я только начинал, я всегда думал, что было бы здорово оказаться в одном фильме с Гэри Купером или Генри Фонда – с кем-то из актёров того поколения. Но я появился немного поздновато для того поколения, так что не получилось. Однажды я встретился с Гэри Купером и подумал: «Вот было бы здорово сыграть в одном фильме с Гэри Купером!». Но не вышло. Пару раз подходил к порогу его дому, и меня отправляли дальше по улице – но не более того.
Купер: Мне трудно себе такое представить, но Вам когда-нибудь отказывали актёры? Скажем, им не нравилась роль, или они считали, что она им не подходит?
Иствуд: Да, наверное. Я сейчас не могу вспомнить конкретного случая, но такое случалось: либо кого-то не интересовала роль, либо они были заняты.
Купер: Мне говорят, что у нас осталось около минуты. Если я что-то и усвоил благодаря Вашим фильмам, так это то, что кино – не интеллектуальная, а эмоциональная форма искусства.
Иствуд: Я думаю, что это так. Многие актёры могут делать вид, что это интеллектуальная форма искусства, но я считаю, что на самом деле это эмоциональная форма искусства. Меньше всего актёрам следует интеллектуализировать: когда ты играешь нутром, часто получается гораздо лучше. Это форма искусства, которая должна быть у тебя в душе: её нельзя разделить пополам или на части – не выйдет. Если ты будешь много умничать, в конечном итоге ты просто перехитришь самого себя.
Купер: И последний вопрос: какую музыку Вы слушаете за рулём?
Иствуд: Это может быть что угодно. Чаще всего – джаз или блюз, но может быть и что-нибудь другое. Но не опера – это какая-то натужная музыка.
Купер: Что ж, спасибо Вам за прекрасный фильм о простом человеке, который в нужный момент пришёл на помощь – о Ричарде Джуэлле. Дамы и господа, Клинт Иствуд!
Иствуд: Спасибо!
