Рождение ребенка. Может для родителей это и радостный момент, но что это для ребенка? Ребенка, которого лишили безусловного тепла, питания и легкости? Ребенка, который теперь будет вынужден добывать еду прикладывая усилия и расходуя свою энергию? Ребенка, который теперь каждый день должен бороться с силой тяготения, даже чтобы просто дышать и тратить на это свои силы? Ребенка, который будет голодать и мерзнуть и необратимо погибнет, если рядом не будет того, кто о нем позаботится? Ребенка, который до этого каждую секунду ощущал вокруг себя неотделимое присутствие другого, через стук его сердца, его тепло, его энергию?
И вот теперь новорожденный все это потерял, он изгнан из рая, он наг, он страдает, он не ощущает больше всеобъемлющее присутствие заботливого Бога. Ребенок впервые в жизни столкнулся с холодом, тяжестью и одиночеством… Вполне естественное нежелание принимать подобные изменения заполняют его болью, его душа затоплена страхом, тревогой и отчаяньем. Примет ли он свое рождение? Примет ли он свое изгнание из рая? Примет ли он свою отдельность и свое одиночество?
Довольно быстро (в масштабе жизни) ребенок научается справляться с холодом и тяжестью. Но как справиться с одиночеством, ведь жизнь ребенка целиком зависит от внешней заботы и поддержки многие годы. Пропажа поддержки и заботы близкого — равносильна смерти. Поэтому одиночество много хуже смерти, ведь для маленького ребенка одиночество — это неминуемое приближение смерти, которое заполняет каждую секунду его жизни ожиданием смерти. А ожидание смерти — хуже самой смерти. И ребенок ничего с этим поделать не может. Он не может стать для себя близким, который о себе позаботится. Все что он может сделать с одиночеством – попытаться избежать его. Бежать от него, вкладывая в это бегство все свои силы и всю свою энергию.
И маленький ребенок бежит. Бежит к своим родителям (своему ближайшему социальному окружению), которые обеспечивают ему это приятное переживание заботы, любви, ласки и поддержки. У ребенка снова появляется надежда на то, что он не одинок в этом мире — ведь рядом кто-то есть, кому он не безразличен, кто понимает его желания без слов и удовлетворяет их. Рай почти вернулся, но… Но тут он все чаще и чаще начинает замечать, что его желания все реже удовлетворяются, что у родителей могут быть другие желания, противоречащие его собственным желаниям, и они все чаще отдают предпочтение удовлетворению своих желаний, оставляя ребенка неудовлетворенным все чаще. Ребенок снова сталкивается с переживанием отделенности, он теряет и ту малую часть слияния с родителем, которую он еще недавно обрел в муках отчаянья. И вот снова он ощущает себя «выброшенным», обманутым в своих ожиданиях, преданным в своих надеждах политеистическими богами… опять…
Что ему делать теперь? Куда ему бежать сейчас? Одиночество невыносимо и ребенок бежит. Бежит в направлении большего круга социума — дедушки и бабушки, дяди и тети, прочие родственники, друзья и подруги во дворе, одноклассники в школе — везде ребенок ищет общения, а в общении — схожесть желаний, взглядов на мир и одинаковых ценностей, схожести переживаний и ощущений. Ищет все то, что дает ему понимание и ощущение того, что он не одинок, что есть рядом «родная душа», столь милая его сердцу и желанная. И всякий раз, находя капельку родного в другом человеке, он искренне радуется и воодушевляется. Он тратит время своей жизни, собирая себя по капельке в отражениях других людей.
Конец юношества начинается с понимания того, что поток этих капелек с каждым днем становится все меньше и меньше. И вот он почти иссяк. И снова на пороге появляется почти забытое им одиночество. В отчаянной попытке избежать одиночества человек устремляется еще дальше, к еще более далеким людям, в социум, в отношения, заботы и проблемы. Но чем больше сил вложит человек в устремление за этим «пряником», дарующим избавление от одиночества, тем дальше он убежит от самого себя. Да и социум помогает этому устремлению, подливая масло «потребительского благоденствия» в огонь мечтаний человека о счастье, которого на этом пути он так и не достигнет.
С другой стороны это «бегство от себя» дополнительно мотивирует непринятие себя целиком или каких-то своих частей, которые «кнутом» подстегивают бегство человека от самого себя. На это движение «от себя к людям» человек может потратить годы и десятилетия своей жизни, а желаемое «отсутствие одиночества» достигнуто так и не будет. И даже сверх того — не желая признавать бесполезность потраченного времени и сил, человек лишает себя возможности «оставить дохлую лошадь/старый чемодан без ручки» и пересмотреть свои цели, понять свои реальные (а не декларируемые) желания и переоценить методы их достижения.
Еще тяжелее приходиться тем немногим, кто смог воплотить в реальность свои мечты о социальном успехе и популярности, как способе избежать одиночества. Для таких людей, которые как бы обрели то, о чем мечтали, разница между ожиданием (избавлением от одиночества, обретением желанного принятия) и реальностью (где одиночество все так же присутствует прямо посреди толпы обожателей, а принятием и не пахнет) достигает наивысшего пика. Это создает очень высокое «внутреннее напряжение» (из-за большой разницы потенциалов желаемого и действительного). И такое высокое напряжение достаточно резко делает жизнь невыносимой, они «сгорают» на пике своего успеха, делая «крутое пике» в забвение, разной степени выраженности (вплоть до забвения через смерть). Примеров подобному, среди когда-то популярных и «культовых» личностей, можно найти в избытке.
Для людей же, которые не достигают желаемого (т.е. для большинства) не наступает такого резкого изменения, и они продолжают существовать на относительно умеренном уровне внутренней напряженности, с которой справляются относительно умеренными дозами забвения. Например, некоторой степени избавления от переживания одиночества можно достичь через алкоголь, игроманию, погружение с «растворением» в работе или в семье и т.п. Но есть и другой вариант, как снизить упомянутую «напряженность»: можно медленно отравлять свою среду обитания для балансировки внутреннего состояния с внешним. Делать это можно через пассивную аутоагрессию, например «вялотекущую хроническую депрессию» или через активную агрессию — вечные споры, конфликты, выяснения отношений и все остальное, что приводит к хроническим «нервам на взводе».
Есть и еще одна категория людей, которые избегают своего одиночества через бегство к богу, единение с которым они потеряли. Сначала проходя через этап политеистических богов, которые достаточно отделены от человека и независимы в своем символизме (причем символы такой веры схожи с ценностями представителей семьи ребенка — соответствующего этапа его развития, когда он отождествляет себя с семьей). Далее этап монотеистического бога, как отражение предыдущего этапа слияния с мамой. И завершает это «путешествие к богу» этап пантеизма, где бог везде вокруг и всюду, соответствующий внутриутробному этапу развития ребенка.
Найдут ли они бога? Вероятно да. Сбегут ли они от одиночества? Да. Но только до тех пор, пока не исчерпают ресурс своей веры, пройдя через все эти этапы обретения «богов» в обратной последовательности. А когда их вера ослабеет, они снова ощутят неотвратимое, холодное, безмолвное и безжизненное одиночество у себя на пороге, неумолимо звонящее в дверь. И ужас от осознания того, что одиночество никуда не уходило и продолжало звонить все то время, пока они, зажав уши руками, бегали в поиске того, с кем бы слиться воедино.
Так люди и живут… годами живут и десятилетиями, и более того — не очень-то желают что-либо менять. С другой стороны — они и не видят возможности что-либо изменить в своей жизни и могут переживать свое состояние как безвыходное.
И что делать человеку в такой патовой ситуации, когда у него уже нет сил сопротивляться накатывающей тоске и депрессии? Тоске по ощущению, когда он не был одинок? Тоске по пониманию и безусловному принятию? Тем более, что на подступах к его сознанию начинает маячить мысль о безуспешности всех предпринимаемых им усилий? За что боролся человек, все это время, за то и напоролся — в стремлении избежать одиночества возвел свое одиночество в абсолют, ощущая себя предельно одиноким даже на предельно близком расстоянии со своим окружением. А в дополнении к этому потратил почти все имеющиеся у него ресурсы сил, надежды и веры, и все равно остался у «разбитого корыта» своих тщетных ожиданий.
А ведь единственный, кто мог дать человеку это так желаемое им чувство и ощущение — это он сам. Но он сбежал от себя не идеального и не любимого самим собою.
Так и бродят люди в джунглях социума, надеясь в очередном встречном увидеть отблески давно утраченного самого себя, но даже днем и с огнем они не находят Человека. И не найдут. Потому как не там ищут.
Хотя некоторые люди, среди которых, как ни странно, много психологов и некоторых их клиентов, таки нашли себя или прямо сейчас идут по направлению к себе самому, пробираясь через дебри своих страхов и тревог, тернии обид и разочарований, преодолевая иссушающие пустыни стыда и смрадные болота вины. Этот путь к себе не прост и на этом пути никто не развесил воодушевляющую рекламу, как это сделало «потребительство» в обратном направлении. Перестать бежать от одиночества – эта перспектива и страшит и тревожит одновременно. Хотя тут можно применить один «финт ушами», который поможет на этом сложном пути. Несколько намеков на этот трюк я оставил выше по тексту – умный и проницательный читатель их наверняка найдет.
А закончить мне хочется напутственными словами классика — «правильным путем идете, товарищи!». Вот собственно и все что я хотел: обратить внимание на то, что вынуждает людей двигаться и развиваться, и что даже у чувства одиночества есть «другой (положительный) конец палки». Ну и на то кто куда идет и куда придет. А также словом поддержать тех, кто выбрал этот трудный путь к себе 🙂
Источник
