Продолжая тематику похищения людей, никак нельзя не упомянуть о другом, позабытом всеми художественном фильме, в основе которого была также реальная история. Если предыдущие картины — «Комната» 2015 года и «Девушка в подвале» нынешнего 2021 года были вдохновлены делом Йозефа Фритцля, то данный фильм под названием «Михаэль» 2011 года взял за основу историю похищенной в 1998 году десятилетней девочки Наташи Кампуш, которую также удерживали взаперти, правда срок её заточения — почти что восемь лет — намного меньше её соотечественницы Элизабет Фритцль.
Оба эти случая произошли в Австрии, а стали известны всему миру разницей в два года. Так, Наташа Кампуш сбежала от Приклопиля в 2006 году, а благодаря болезни старшей дочери Кёрстин Элизабет увидела свет в 2008 году. Да и данный фильм вышел на экраны в 2011 году, спустя 3-5 лет после этих двух трагедий.
Можно даже с полной уверенностью сказать, что он являлся предвестником другого фильма — «3096 дней», снятого в 2013 году, но уже по мотивам одноимённой автобиографической книги самой Наташи Кампуш.
Фильм «Михаэль» также был снят в Австрии. Режиссером картины стал Маркус Шлейнцер, известный постановщик оскароносных лент, таких как «Фальшивомонетчики» и «Белая лента«.
Естественно, не обошлось здесь без доли гомосексуальных наклонностей — по сюжету какой-то душевнобольной страховой брокер по имени Михаэль в течение пяти месяцев удерживает в подвале 10-летнего мальчика по имени Вольфганг (имя персонажа явно «позаимствовали» у реального преступника) и даже сексуально злоупотребляет им….
Повествование в фильме ведётся с точки зрения преступника-педофила, что весьма неправильно, на мой взгляд. Дело в том, что журналисты тогда не могли толком объяснить немыслимые истории, в которых подвальные помещения использовались для заключения в тюрьму и изнасилования молодых девушек и детей в течение многих лет, без соседей, властей или знакомых, которые даже не замечали этого и жили в неведении.
Два австрийских случая, связанных с Наташей Кампуш и другой девушкой, которую собственный отец также держал в подвале с разницей в четверть века, причем оба преступника, как ни странно, были инженерами-электриками, весьма заинтересовали Маркуса Шлейнцера и, конечно же, он решил снять фильм на эту тему.
Стоит заметить, что фильм «Михаэль» был номинирован на Европейскую кинопремию и только что получил премию Макса Офюльса на кинофестивале в Саарбрюккене, где актёр Майкл Фюйт, исполнивший главную роль, также получил награду за лучшую мужскую роль.
Вот как сам режиссёр отзывался о поднятой проблеме в своём фильме:
— Вы говорите, что Наташа Кампуш была одной из многих пропавших детей. В Германии около 1800 человек считаются пропавшими без вести, — уточнил журналист. — Именно это побудило вас снять свой фильм. Как вы провели свое исследование, чтобы создать профиль для такого преступника?
— Я не позволял себе никаких исследований, — ответил режиссёр.- Я, конечно, много читал и видел в средствах массовой информации. Но я не хотел в конечном итоге найти что-то настолько интересное или увлекательное, что я бы использовал это или злоупотреблял этим, чтобы «сделать искусство.» Рассказы о реальных страданиях принадлежат жертвам. Они сами решают, что с ними делать. Хотят ли они наводнить ими издательский мир? Хотят ли они обрабатывать все это с помощью экспертов?
Для фильма я создал главного героя, который — и это, пожалуй, самое шокирующее — хочет того, чего хочет большинство из нас: он хочет отношений, хочет быть счастливым, хочет испытать любовь. В этом — то все и дело-даже при таком характере.
Но каково это-быть педофилом? Когда вы осознаете это в себе? Вероятно, в поздние годы полового созревания, когда вы видите, что люди, к которым вы испытываете влечение, остаются того же возраста, даже когда вы становитесь старше.
Но не каждый педофил является преступником. Педофилия — это только предрасположенность. Есть люди, которые не действуют по этому поводу, а вместо этого ищут помощи или обсуждают ее публично. Это становится преступным, когда человек потакает этим наклонностям.
Для них тогда речь идет о том, как организовать свою жизнь и создать как можно более «нормальную» повседневную жизнь. И нет ничего лучше для сокрытия преступления, чем нормальность.
«Михаэль» стал дебютной работой Маркуса Шляйнцера, который впоследствии сказал, что опыт работы с детьми помог ему при выборе актёра на роль Вольфганга. Режиссёр работал над сценарием фильма около пяти месяцев — именно этот срок и стал символичным в самой картине.
Согласно интервью Маркуса Шляйнцера газете Süddeutsche Zeitung («Зюддойче цайтунг»), он старался избежать прямой экранизации реального преступления, однако некоторые сюжетные линии всё-таки были позаимствованы из автобиографии Наташи Кампуш.
— Я считаю, что реальная боль и реальные истории принадлежат реальным жертвам, и только они могут судить о том, что с ней происходит. Но я попытался сделать фильм, который выходит за рамки этого снимка реального. Что меня больше всего занимало, так это то, что я сам занимался этим вопросом, — отметил режиссёр.
— Но есть ведь очевидные параллели истории, — допытывался журналист, — это и дотошно воссозданный пригородный домик Михаэля, кажется, с реального дома Вольфганга Приклопиля в Венском пригороде. Маленький Вольфганг, как и Наташа Кампуш, живет в подвале и может выходить только в определенное время.
— Это поверхностные общие черты, которых вряд ли можно избежать по этому вопросу, — пояснил Маркус Шлейнцер. — Книга, написанная Наташей Кампуш, вышла за две недели до начала наших съемок. Я сразу побежал в книжный магазин, потому что боялся, что есть истории, рассказанные подобным образом. И действительно, в ее книге есть две вещи, которые она описала так же, как я описал ее в своем сценарии. Я тут же вытащил ее. Потому что я вовсе не заинтересован быть предполагаемым исполнителем трагедии и вызывать переполох.
— Но дело Наташи Кампуш, по крайней мере, привлечет внимание к вашему фильму, — с опаской заявил журналист. — С Михаэлем они неизбежно возвращают эту тему на повестку дня.
— Но совершенно иным образом, — уточнил режиссёр. — Я просто пытался сделать что-то, что идет против провокации, против скандала и против изгнания. Этот вопрос слишком велик, чтобы его можно было зацепить за такой единственный факт, как случай Наташи Кампуш.
Это всегда освобождает нас от того, чтобы сказать: «Ну, это теперь дело Кампуш». Таким образом, мы отталкиваем тему хорошо упакованной, что мы любим делать, потому что мы неохотно сталкиваемся с этим, потому что это тема, которая пугает.
— Насколько неприятны нам преступники? — спросил журналист.
— Неприятно, потому что мы не любим задавать себе моральные вопросы о «добре и зле». — ответил Маркус Шлейнцер, — Преступники-это зеркальные изображения нашего общества и нашего времени. Каждый преступник и каждый преступник кладет палец в рану общественно нерешенных проблем и в то, что любит вытеснять. Но так называемая и желанная нравственная истина, к сожалению, не может быть найдена поверхностно; там всегда нужно идти в глубину.
— Как мы можем проникнуть в эту глубину, чтобы приблизиться к истине?
Шлейнцер: Я еще не знаю, но мой фильм должен быть дискуссионным сообщением об этом. Если взять крупные уголовные дела Фритцля и Наташи Кампуш, то прием до сих пор имел мало общего с правдой, но его оставили на бульваре, что потрясло меня больше всего. Мы все знаем, какими формулами оперирует бульвар, речь идет о развлечениях, но не о серьезной дискуссии, призванной помочь жертвам, а может быть, даже и преступникам.
— Вы назвали свой фильм в честь преступника, потому что хотите помочь ему, а не осуждать его?
Шлейнцер: Я с самого начала хотел сделать фильм о стороне преступника, не было ни малейшего соблазна рассказать это о стороне жертвы. Одной из важных причин этого было то, что я не хотел показывать сексуальное насилие даже в фильме с самого начала.
— Это упущение бросается в глаза. Фильм, скорее всего, выиграл, потому что тем самым вы противостоите зрителю с его собственным — возможно, трепетным — воображением. Но какое это имеет отношение к преступной точке зрения?
Шлейнцер: Многие из этих педофилов, которые не хотят и не могут признать свою вину, рассматривают половые акты, которые они практикуют с детьми, как своего рода педагогику. С их точки зрения, они красивым образом приблизили сексуальность ребенка. Это не воспринимается ими как преступление, потому что иначе преступники не смогли бы это пережить.
— То есть, по-вашему, сексуальное насилие с точки зрения преступника не является чудовищным нарушением границы, и поэтому в вашем фильме, рассказанном с точки зрения преступника, вы могли бы так же обойтись без изображения злоупотребления?
Маркус Schleinzer: Да. Для жертвы сексуальное насилие является чем-то большим, что фильм стал бы искусственным, если бы он был рассказан с точки зрения жертвы, а сексуальное насилие было бы сохранено. Я должен был показать его, но не хотел этого делать. Ибо здесь речь идет также о достоинстве и смирении как по отношению к жертве, так и по отношению к преступнику.
— Достоинство и смирение по отношению к преступнику, это, вероятно, звучит вызывающе для многих.
Шлейнцер: Достоинство человека неприкосновенно — это ведь этический принцип, к которому мы более или менее пришли. Любой суд, любое уголовное дело в принципе приписывает преступникам достоинство, но это ничего не меняет в вине и наказании.
Вопрос только в том, являемся ли мы еще тем обществом, которое хочет жить по этому принципу — были ли мы когда-либо такими? Я не раздеваюсь, я тоже ношу в себе толпу. Когда я слышу о чудовищных преступлениях, особенно когда они касаются детей, моя первая реакция всегда: с ними следует сделать короткий процесс!
Это очень напугало меня и подтолкнуло к работе на эту тему. Конечно, для многих: ‘Кто без греха, бросай первый камень’ — конечная провокация. Но она не от меня!
Главный герой, которого играет Майкл Фюит, — тихий слабак, работающий в страховой конторе. Обедает он в одиночестве и держится особняком. У него также есть 10-летний мальчик по имени Вольфганг (Давид Раухенбергер), заключенный в подвале, наполовину домашнее животное, наполовину игрушка, наполовину эмоциональная замена всего, чем Михаэль не может быть или чувствовать.
При сложившихся обстоятельствах жизнь парня Вольфганга могла быть намного хуже. Его подземная комната опрятна и чиста, в ней есть туалет и раковина, а также запас еды и кроссворды.
Он идет наверх ужинать, смотреть телевизор и праздновать Рождество. Его 35-летний похититель, занудный страховой агент, даже водит Вольфганга в зоопарк. Они выглядят как обычные отец и сын, и, несмотря на возможности, мальчик не делает попыток сбежать.
Фильм в значительной степени фокусируется на рутине их странной совместной жизни; Шлейнцер делает очевидным сексуальное насилие Михаэля над его недобросовестным обвинением, не задерживаясь на этом факте.
Михаэль, по сути, сам ребенок, и Шлейнцер сознательно заботится о создании рифмованных образов и жестов между мальчиком и мужчиной. Когда Вольфганг начинает проявлять небольшие признаки бунта, становясь более волевым и отбиваясь тонкими способами, Михаэль сжимается, уклоняясь от конфронтации.
Вот что сам режиссёр думает насчёт поднятой в его фильме серьёзной темы сексуального насилия:
«Сексуальное насилие над детьми-жуткое табу в нашем обществе, и я считаю это правильным. Есть табу, у них есть смысл, а у них есть ценность. Но сообщать об этом, говорить об этом, возбуждать дискуссии об этом — это не может быть табу.
Потому что если бы это было табу, оно сделало бы преступников невидимыми в той же степени, что и жертв. И это именно то, что мы так фантастически практиковали в последние десятилетия, потому что это неудобно, потому что мы не хотим сталкиваться с этим. Просто, это ничего не помогает, вы должны это сделать, если хотите чего-то достичь или изменить.
Все мы преступники, и все мы жертвы, когда дело доходит до межличностного. Степень преступника или жертвы, безусловно, амбивалентна и различна, но есть тысячи способов стать преступником или жертвой. Мы ведь все знаем, что зародыш зла-это семья. Нигде не совершается больше преступлений, чем в семейном союзе«.
(с) Маркус Шлейнцер
За последние несколько лет возник ряд тревожных случаев, связанных с систематическим насилием над молодыми людьми со стороны австрийских мужчин. Мы помним мрачную историю заключения Наташи Кампуш. Затем были невообразимые ужасы, увековеченные в подвале Йозефа Фрицля. Стэндап-комиксы впоследствии с удовольствием эксплуатировали новый негативный стереотип австрийского общества.
Шлейнцер, до сих пор самый занятый кастинг-директор Австрии, мало что сделал для восстановления репутации страны, написав и сняв фильм о педофиле, который держит маленького мальчика в заключении в своем собственном стерильном подвале. Это необыкновенное произведение: тревожное, бесстрастное, мрачно-юмористическое.
Так что же все — таки происходит? Говорят ли нам эти случаи что-то о нации или мы просто пережили трагическую серию невероятных совпадений?
— “Я не думаю, что главная тема уникальна для Австрии”, — осторожно говорит Шлейнцер. — Но, может быть, то, как ведутся дела, говорит что-то об австрийском обществе. Вопрос в том, как мы поступаем с преступниками. Это может быть дешево, но вы должны говорить о Второй мировой войне. Гитлер обратился к нам. Но потом мы объявили себя жертвами после войны. До конца 1970-х годов в правительстве еще оставались нацисты”.
Спокойный, остроумный человек, Шлейнцер считает, что напряжение в австрийском обществе так и не научилось до конца справляться с людьми, совершающими ужасные поступки: «да. Слушай, с жертвами гораздо проще иметь дело. Но гораздо труднее иметь дело с преступниками«.
Далее он перефразирует традиционные, бесполезные способы реагирования соседей, когда обнаруживается серийный убийца или ритуальный насильник. Он был очень спокойным человеком. Он никогда не доставлял неприятностей. Затем, через некоторое время, преступник переосмысливается как класс инопланетян. Он другой вид, чем мы, порядочные люди.
Но персонаж Михаэль не принимает эту линию. Главный герой фильма — это непримечательный образ симпатичного жулика, но Шлейнцер позволяет нам видеть в нем мясистого, ничем не примечательного рабочего Джо. Самым тревожным аспектом его личности является его обыденность. Между тем, мы на удивление мало знаем о несчастной жертве.
«Нет. Слишком легко сделать из жертвы героя. Мне повезло. Благодаря моим замечательным родителям я не сталкиваюсь с жестоким обращением в детстве. Кто я такой, чтобы рассказывать историю с этой точки зрения? Гораздо труднее спросить преступника: «Как то, что вы сделали, связано с обществом?’ Но я не ищу оправданий его действиям. Их нельзя оправдать”, — осторожно заявляет Маркус.
«Михаэль» — необычайно вдумчивый фильм о неприступном предмете. Серьезность цели Шлейнцера просачивается сквозь каждый мрачный кадр. Но эта картина усиливает некоторые бесполезные представления об австрийской культуре. Ни одна другая нация не может похвастаться (если это можно так назвать) таким безжалостно мрачным национальным кинематографом.
После скрининга данного фильма в Каннах, Майк Д’Анджело, главный кинокритик Esquire, привлек внимание, написав в твиттере: “Что, черт возьми, не так со всеми в Австрии? Серьезно.”
“У нас есть своя комедия, — сухо усмехается Шлейнцер. — Может быть, только один раз в год. Но у нас есть один. Но то, что вы описываете, очень похоже на картину австрийского кинофестиваля. У нас есть свой мейнстрим. Я не могу понять, почему они говорят, что мы делаем «плохие фильмы». Они не заставляют меня чувствовать себя плохо. Они заставляют меня думать. Это маленькая страна, всего семь миллионов человек. Поэтому нет никакого смысла пытаться апеллировать к массовой аудитории. Мы должны идти своим путем”.
Особенно Шлейнцера потрясло “дешевое” отношение местной ПРЕССЫ к Наташе Кампуш. Похищенная на восемь лет Вольфгангом Приклопилом, она отказалась вести себя так, как от нее ожидали, а именно: терпеть унижения, никому ничего не рассказывать, не писать об этом книгу, полечиться в психдиспансере и вести затворнический образ жизни.
Режиссёр считает, что таким образом девушка была наказана обществом за то, что была сильной, и всячески отвергала попытки изобразить ее как постоянно поврежденную и забитую жертву.
Шлейнцер сел и попытался написать строгую трактовку подобного случая. Его первый набросок сразу же вызвал интерес. Теперь он должен был бросить ребенка в роли пустой, испуганной жертвы.
“Я написал синопсис, в котором перечислялась вся история. Я ничего не упустил. Очень многие тогда не явились. Но около 800 детей нашлось”, — говорит он.
Итак, Дэвид Раухенбергер, тот самый мальчик, получивший роль Вольфганга, прекрасно понимал, что происходит на экране?
— После съемок я показал фильм его родителям и спросил, не хотят ли они что-нибудь вырезать. Я не хотел, чтобы ему потом снились плохие сны, — сказал Маркус. — Но вы забываете, что его поколение обладает даром, которого не было у нас. К ним в школу пришел психиатр и сказал: «Нельзя садиться в машину к незнакомым мужчинам, которые хотят показать тебе домашнее животное». Я вырос в Австрии в 1970-х годах, и нам говорили, что взрослые всегда правы”.
Фильм «Михаэль» получил предсказуемо неоднозначный ответ в Каннах. Чувствовалось, что, опасаясь сказать что-то не то, слишком многие критики симулировали смутное, рассеянное неодобрение.
Но, по большей части, это было признано ответственным взаимодействием с зажигательными материалами. Должно быть, за прошедшие месяцы он столкнулся с некоторыми тревожными реакциями.
— Ко мне приходили за советом несколько жертв, — сообщил режиссёр местному изданию. — У меня есть список людей, с которыми они могут поговорить. “Но еще мне позвонили два педофила и сказали: «Я рад, что вы показали, что не все, кто любит 12 — летнего мальчика, являются преступниками».
В одном случае я мог видеть номер телефона на своем мобильном. Я позвонил в полицию и сказал: «Возможно, это глупая шутка, но внесите этого человека в свой список».
Должно быть, это было очень тревожно. “О да, конечно. Но, снимая такой фильм, я должен брать то, что приходит. Если бы я хотел снять фильм, который вызвал бы только радостные аплодисменты, я бы сделал что-то другое.”
В сентябре 2011 года кампания Strand Releasing приобрела в США права на фильм Маркуса Шлейнцера «Michael from Les Films du Losange«.
Фильм, повествующий о последних пяти месяцах жизни 10-летнего мальчика под контролем человека, который держит его взаперти в подвальной комнате, имел свою мировую премьеру в главном конкурсе Каннского кинофестиваля, а также североамериканскую премьеру на Международном кинофестивале в Торонто.
«Я боялся, что этот фильм, что такая сложная тема не будет иметь шансов на фестивале, потому что это может создать впечатление, что вы поддерживаете такие поступки«,-сказал 40-летний режиссер Маркус после церемонии награждения.
Актер Фуит начал исследование своей роли еще за год до начала съемок. «Я много вникал в реальные дела«, — сказал он издательству. — «Я заметил, что жертвы обычно молчат на эту тему, что всегда только усугубляет ситуацию.»
Шлейнцер ранее работал с кинорежиссером-провокатором Михаэлем Ханеке, и хотя они разделяют чувство отстраненности, Шлейнцеру не хватает чувства глубокой морали Ханеке, той непоколебимой прямоты, которая действительно придает работе Ханеке полное ощущение власти. Фильм Шлейнцера кажется мелким по сравнению с ним, за его тошнотворным беспокойством ничего нет.
