«Саморазрушение» предприимчивого Адама Сэндлера.
Комичного вида мужчина — бородка, вышедшая из моды лет двадцать назад; выступающая верхняя челюсть, которая делает его улыбку максимально нелепой; позолоченная бляха на ремне, массивные перстни и безвкусные сережки — кружит по апрельскому Нью-Йорку. Он без остановки болтает по телефону, переключаясь с одного собеседника на другого — то покорно заискивает с ними, то рычит разъяренным псом.
Этого пройдоху, в отдельные мгновения напоминающего грустного клоуна, зовут Говард Ратнер, и он владеет небольшим ювелирным магазином, попасть в который можно лишь по знакомству. У него нет ни вывески, ни рекламы, а основной маркетинговый инструмент — чернокожий партнер Говарда, водящий знакомство с рэперами и баскетболистами. Они то и являются основными покупателями дорогих безделушек.
Поскольку на продаже поддельных часов и бриллиантовых Ферби далеко не уедешь, Говард постоянно ищет дополнительные возможности подзаработать. Одна из них — ставки на баскетбольные матчи. Он до такой степени любит NBA, что физически не может удержаться от визита к букмекеру, потому все «свободные» деньги, даже чужие, моментально выскальзывают из его рук. Подобно наркоману, Говард пускает по венам ручейки будоражащего азарта.
Как и подобает закоренелому торчку, он задолжал всей округе — друзьям, близким и даже собственным недоброжелателям, разве что вещи из дома пока не таскает. Говард зависим, и хотя это осознали все окружающие, он только с появлением первых кровоподтеков на лице начинает догадываться, что долги превращаются в неподъемную ношу. И если с ними не расквитаться, вскоре придется нырнуть в Гудзон в бетонных башмаках.
Чтобы разом решить накопившиеся проблемы, около года назад Говард вышел на эфиопских евреев, которые работают в шахтах, и приобрел у них россыпь черных опалов, заточенных в руде. По его расчетам, за редкие камни можно выручить не меньше миллиона долларов, что не только решит его финансовые неурядицы, но и сделает богатым. И для продажи он намерен использовать не рискованный черный рынок, а законный аукцион. Казалось бы, что может пойти не так?
В прошлой работе братьев Сэфди, «Хорошее время», Роберт Паттинсон судорожно блуждал по ночному городу. Он бросался из одного угла в другой и отчаянно пытался удержаться на ногах, пока за ним наблюдали безмолвные неоновые огни. Прежде всего, фильм подкупал насыщенностью и зловещей энергетикой огромного города, грязного и жаждущего проглотить чью-нибудь жизнь.
Но в «Неограненных драгоценностях» плотность событий еще выше. Говард постоянно куда-то спешит, периодически беседует сразу с несколькими перебивающими друг друга героями, он то кричит в припадках ярости, то горько рыдает. Эмоции и события бьют через край, словно это не фильм, а крепкий баскетбольный матч, первенство в котором каждую секунду переходит из рук в руки.
Высокий темп поддерживают не только обилие событий и напряженная атмосфера, но и операторская работа. Камера находится в неустанном движении — она без конца дрожит, теряет фокус и озирается по сторонам. Создается стойкое ощущение, что ее мучает не то похмелье, не то тремор, вызванный излишним воодушевлением. Прелесть в том, что ровно то же можно сказать и о Говарде — нестабильный, живой кадр является продолжением его беспокойной и азартной души.
Главной движущей силой «Неограненных драгоценностей» выступают не опалы, пропитанные кровью африканских шахтеров, и не кружащие вокруг них деньги, а сам Говард. И дело вовсе не в игре Адама Сэндлера, а в многослойности его персонажа. Поначалу он предстает чудаковатым евреем — рисковым, предприимчивым и в меру скользким. Несколько столетий назад торговцы, подобные ему, правили шумными базарами, на которых запах дорогих ковров перемешивался с терпкими пряностями.
Сначала выясняется, что, несмотря на долги и регулярные визиты к букмекерам, он довольно проницателен и сообразителен, а следом проступает его истинное лицо — жестокое, самодовольное и безразличное к чужим переживаниям. Страшнее всего то, что Говард не сознает своих недостатков, в отражении он видит лишь уставшего еврея, который всем сердцем любит баскетбол.
И в его отношении к самому себе есть доля правды. Таящиеся в главном герое противоречия наполняют его образ жизнью, а фильм — фейерверком эмоций. Благодаря тому, что Говард раскрывается на протяжении всего действа, отношение к нему постоянно меняется. Поначалу он вызывает ухмылку, следом раздражение и откровенную неприязнь, но к финалу столь сильные эмоции оборачиваются противоречивой симпатией, благо, что вполне обоснованной.
Суть в том, что снаружи [Говард] груб, но стоит присмотреться, как вы увидите красоту и качества, о существовании которых не подозревали. Чтобы по-настоящему полюбить и понять [Говарда], необходимо докопаться до его сути.
Хотя на протяжении всего фильма дела у Говарда идут наперекосяк — то он заводит неудачные знакомства, то теряет опалы перед самым аукционом, то получает по физиономии от кредиторов, — это не история неудачливого страдальца, который прилагает все усилия, дабы остаться на плаву. Говард оказывается зарвавшимся и самонадеянным глупцом, увязшим по самую шею в болоте и не способным это понять. Это картина не о драгоценных камнях, а об инстинктивном самосожжении.
Музыку для «Неограненных драгоценностей» написал Дэниэл Лопатин, сотрудничавший с братьями Сэфди во время съемок «Хорошего времени». На этот раз у него получился очень неординарный звук, идущий вразрез с духом картины — холодный, таинственный, ненавязчивый и напоминающий саундтрек к оригинальному «Бегущему по лезвию». Но контраст приземленной беготни вокруг ценных опалов и их сакрального естества лишь усиливает эмоции от происходящего.
«Неограненные драгоценности» — это исчерпывающая экранизация самой сути спортивного противостояния. Братья Сэфди визуализировали насыщенность баскетбола, брутальность бокса и расчетливость футбола. Вот только снарядом, определяющим победителя, выступает не резиновый мяч и не кожаные перчатки, а ценные камни, переливающиеся бесчисленным оттенками.
