Джон Хоукс – американский автор, чья молодость прошла в Новой Англии и Нью-Йорке, пять лет в Джуно, Аляски, некоторое время преподавал в Гарварде, затем в Университете Брауна до выхода на пенсию. Романы и рассказы отличаются экспериментальным характером.
«Людоед» — дебютный роман Хоукса, частично основанный на опыте работы водителем скорой помощи во время Второй Мировой войны. 1945-ый год. Конец войны. Союзники оставляют надсмотрщиком Германии американского мотоциклиста Ливи. Мрачные описания полуразрушенных городов и голод напоминают грустные страницы «Шпаны» Пьера Паоло Пазолини, где также пытались присматривать за поверженной Италией, а подростки вынуждены были продавать свои тела для утех ради пропитания. Ливи противостоит Цинцендорф, рассказчик, который жаждет освобождения Германии и реставрации Великого национального государства (о чем мы узнаем из отпечатанных агитационных листовок). Чтобы понять корни его идей, Хоукс перемещает нас в 1914-ый, где знакомит со Стеллой, её отцом – героем Франко-Прусской войны (1870-1871, одной из самых масштабных в 19-ом веке, после которой началось возвышение Германии) и Эрнстом Снежем — возлюбленным и мужем. Эта часть романа, пожалуй, самая лиричная, так как повествует о рождении любви между героями, и аллегорическая с множественными религиозными символами.
При чтении ранее на английском пропустил мимо бесов (в романе указываются лишь формально, символично), распятия и исчезновение одного из них с подушки вместе со смертью Эрнста Снежа. По размышлению, думаю, одной из наиболее подходящих трактовок может быть, если представить Стеллу Снеж Германией, а её мужа – религией. Со смертью Эрнста умирает классическая бюргерская религиозность. Вместо неё окончательно утверждается националистическая идея Великой Германии. Уже в 1945-ом, в последние дни войны, американец Ливи мешает идее Цинцендорфа возродить Отечество. Его подельники подстраивают смерть ненавистного надсмотрщика. Только вот будет ли Великая Германия? Часто в романах дети выступают в роли символов нового, возрождения или перерождения. В романе описан персонаж Герцог, который также прошел цепь описываемых событий с 1914 по 1945-ом, и как раз может олицетворять старую бюргерскую Германию. И тут, конечно, символично поедание им ребенка — крушение надежд на новую жизнь, а сам акт каннибализма – безжалостная и бесчеловечная война, пожирающая всё на своём пути.
По структуре роман наследуют модернистским исканиям Набокова, Джуны Барнз (надо уже прочесть, пока поверим критикам и исследователям), Кафки и Фолкнера (например, у последнего точно – смена повествовательных объектов, о которых рассказывает Цинцендорф, без четкого разграничения). А творчество Хоукса – важное связующее звено между модернизмом и постмодернизмом. Жаль, что у нас его не сильно ценят, хотя на русском ранее издавались его поздние работы.
