Мой канал с литературными заметками: t.me/kvalit
Шарль де Костер не был известен современникам. Он бедствовал и пребывал в долгах на протяжении всей жизни. Оборвалась она в 52 года, за которые он успел написать важные произведения в истории бельгийской литературы, по сути ее создавшие и явившие остальному миру. Эта краткая заметка посвящена его наиболее видной книге.
Корни «Легенды об Уленшпигеле» предельно примечательны: это сильно видоизменённый средневековый фольклор, облачённый в популярный жанр исторического романа, испытавший влияние «Дон Кихота» и содержащий в себе актуальную на тот момент леволиберальную мысль бельгийских интеллектуалов, к которым относился Костер, выпускавший в 1860-х гг. околополитический журнал «Уленшпигель».
«Легенда…» вобрала в себя элементы различных жанров, переходя от глубоко трагического повествования к предельно комическому или вовсе абсурдному. Если бы тогда существовало модное слово «постмодернизм», то «Уленшпигель» мог бы стать его ярким представителем.
Роман описывает события Нидерландской революции XVI века, распространение идей Реформации среди фламандцев и их яростное сопротивление католической церкви. Являясь, прежде всего, историческим романом, «Уленшпигель» содержит некоторые исторические справки, вполне соответствующие жанру. По некоторым элементам содержания книга может напомнить скоттовского «Роба Роя», не содержащего пресный дидактизм и уходящий от серьёзного героического повествования в знакомый «дон-кихотовский» трагикомический фарс с гулянками, песнями, шалостями и драками:
Сколько ни любовался Уленшпигель своими красивыми монетами, а все же они под стук кружек и звон бутылок угодили в Страну мотовства.
Персонажи романа, в том числе исторические, представлены в нарочито черно-белых тонах, что, с одной стороны, является продолжением традиции романтической литературы, но также имеет и сугубо политическую подоплеку: антиклерикальные и антиколониальные взгляды Костера приобретают здесь абсолютную форму, показывая Реформаторов и «простой бельгийский народ» – борцами за освобождение, движимыми не политическими, а героическими побуждениями. Противоположная сторона в лице католической церкви и испанской монархии представлена абсолютно чудовищной: немилосердной, вырожденной и кровожадной.
Изгнанный из родных земель Дамме, Уленшпигель обходит всю Фландрию и везде наблюдает ростки сопротивления и готовности сражаться за свободу. Изначально мало интересуясь идеями восстания, отдаваясь буйству жизни в полной мере, исчерпывая её в путешествии и забавностях, позже он становится рупором и олицетворением всего народно-освободительного движения:
– Ох, ох, ох! – вздохнул Ламме. – В этой несчастной стране только и разговору что о сожжениях, повешениях, утоплениях и прочих средствах истребления горемычных людей! Когда же наконец настанет долгожданный мир, когда же наконец никто нам не будет мешать жарить куропаток, цыплят, яичницу с колбасой? Я предпочитаю кровяную колбасу – ливерная слишком жирна.
– Желанная эта пора настанет, когда во фландрских садах на яблонях, сливах и вишнях заместо яблок, слив и вишен на каждой ветке будет висеть испанец, – отвечал Уленшпигель.
Вечная молодость и сопровождающие её ребячество и плутовство, поэтический дар и отважный воинский дух обличают в герое сверхчеловеческое. Уленшпигель – это сама Молодая Бельгия, недостижимый идеал фландрийской мысли, которому так и не суждено было воплотиться: революция подарила свободу Северным провинциям Голландии, но Южная Голландия, к которой относилась Бельгия, сохранилась за испанцами, что спровоцировало кризис и последующий интеллектуальный и культурный отток на Север. Итоги восстания не имеют положительного исхода для народа Костера, но через образ Уленшпигеля он выражает вечность идеала бельгийской независимости и готовности бороться за него во все эпохи, и устремления эти бессмертны, как и сам Уленшпигель, восставший в финале.
Книга крайне пристрастна, довольно физиологична и… гастрономически дотошна (страшно представить, сколько страниц повествования посвящено описанию яств и питья). Примечательны также эпизоды наркотических мистерий, аллегорически повествующих о грядущих событиях. Фантастические и тревожные путешествия Уленшпигеля и его возлюбленной по неведомым мирам являются важной частью сюжета, что дает нам простор для углубленных эзотерических интерпретаций, которые, тем не менее, сейчас опустим.
Ценно ли произведение как исторический роман? Ввиду политических мотивов автора, как упоминалось ранее, предвзятость повествования переходит любые мыслимые границы, оставляя от характерных элементов жанра разве что сухие факты истории, которые в общем объеме немногочисленны. Так или иначе, исчерпать тему Нидерландской революции и народно-освободительного движения Бельгии данной книгой невозможно, да и подобное требование к художественному тексту видится странным.
Господствующие на момент публикации книги политические силы Бельгии, как принято считать, ограничивали широкое тиражирование романа, содержание которого не соотносилось с «политикой партии», поэтому на родине писателя о книге узнали гораздо позднее, и первую популярность она приобрела за рубежом, дав миру представление о литературе Бельгии как самостоятельном и самобытном явлении, и уже после, попав в узкий круг бельгийских интеллектуалов, книга раскрутила маховик творческой мысли Бельгии, величайшим воплощением которой, безусловно, является гений Мориса Метерлинка.
