Конвергенция часть I (Delta Green)

7 минут после полуночи. Нэшвилл, штат Теннесси. Департамент полиции штата, комната контроля операций. Несмотря на поздний час, каждый человек бодр как никогда. На столах расставлены ещё горячие картонные стаканчики с кофе, в углу сваленные мокрые куртки только приехавших сотрудников. По помещению без перерыва звучат указания и полицейские “тен-коды”. Вне столов два сотрудника нервно мельтешат перед картой. На участках дорог черной линией стоят автомобильные заслоны. В ярко-синем овале патрулирует полицейский вертолет. Несколько оперативных групп ФБР, служб федеральных маршалов и полиции трех штатов двигаются согласно указанным маршрутам, оставляя на карте точку при каждом своем докладе.

За одним из центральных столов с наушником сидит невысокий, но полноватый и невысокий мужчина. Короткие бурые волосы порядком растрепаны, в зубах сигарета, выкуренная почти до основания, рядом переполненная пепельница. Округлое лицо выглядит настолько устало, что кажется будто человек постарел лет на 10. Его глаза опущены и сквозь прозрачные авиаторы сосредоточенно анализируют полученные данные. Через наушник по зашифрованному каналу, до человека доносится тихий и вкрадчивый голос, указывающий на некоторые детали в данных и дающий инструкции. Время от времени слушающий карандашом выписывает на листок бумаги фамилии, должности и номера телефонов. Как только на листе появляется четвертая строчка, к человеку склоняется одна из сотрудниц.

— Мистер Дерринджер сообщил, что будет через час, и дал добро на старт операции, его люди уже на позициях.

Человек сплюнул и прохрипел.

— Мы могли всё закончить полтора часа назад, если бы не этот Дерринджер с его чертовым Бюро! — он протянул листок с фамилиями. — Держи, пускай вызванивают, чтоб к концу операции все были здесь. И сообщите патрульному, чтобы принимал меры. Борьбу с наркотиками оповестили?

— Нет ещё…

— И НЕ оповещайте, а то департамент окончательно превратится в зоопарк. Если Дерринджер хочет привлечь к делу своих, то пусть они сотрудничают с этими ребятами. Так и передайте. И еще кое-что. В течение двух часов прибудет человек из Вашингтона, разместите его в конференц-зале предложите кофе и не беспокойте, пока мистер Дерринджер и все люди на листке бумаги не прибудут сюда. И попросите Джеймса отпечатать дела для каждого в списке. Всё ясно?

-Да, господин прокурор.

За две сотни километров до Нэшвилла, на границе Алабамы, Джорджии и Теннесси, плотное кольцо сужалось вокруг зеленого пикапа. Тот двигался на юг по направлению к поселению Брайант, где, по видимости, хотел сбросить хвост и вновь скрыться среди лесистых горных хребтов. В зеркалах водитель отчетливо видел мерцание проблесковых маяков и дальнего света патрульной полицейской машины. Как и в Теннесси, в Алабаме шел ливень, так что дворники с трудом сбрасывали влагу с лобового стекла. Преследование длилось уже на протяжении трех часов, каждую минуту из которых этот автомобиль сидит на хвосте. Смена офицера Розуэлла официально закончилась еще вчера, однако по приказу из центра он обязан продолжать преследование. В отличие от центра контроля операций в салоне царит гробовая тишина, изредка прерываемая незначительными указаниями центра. Единственным источником шума остается сирена и звук двигателя. В какой-то момент Розуэлл передает.

— Центр, я преследую 10-15 сраную вечность. Всё что я получил это вертушка, которая раз в 15 минут появляется на горизонте на 5 секунд и сваливает. Подкрепление сегодня будет или нет?

На другом конце провода сквозь жуткие помехи раздался женский голос.

— Подкрепления на месте, через 700 метров развернута засада, готовьтесь сокращать дистанцию и начинать пит-маневр. Служба маршалов и ФБР окажут максимальное содействие

— Понял

Полицейский включил пониженную передачу и начал стремительно ускоряться. 100 метров за пару секунд превратились в 40. Во мраке сквозь силуэты редких деревьев стало проглядываться очертание одного из двухэтажных строений.

— Начинайте маневр у дома дальше по курсу справа. С вами будет работать агенты ФБР. При попытке бегства — огонь на поражение.

— 10-4!

До точки оставались считанные секунды. Подозреваемый попробовал ускориться однако полицейский автомобиль уже начал сближение. Розуэлл ушел влево на встречную полосу и затем резко вывернул руль в обратную сторону, выцеливая заднее крыло пикапа. С глухим ударом машины соприкоснулись в нескольких метрах до здания, и форд начало разворачивать в сторону оврага на левой обочине. С треском машина подозреваемого нырнула вниз с дороги и перевернулась на бок. Со стороны здания появилось несколько фигур. Оттуда же моментально выехало несколько машин, за несколько секунд перекрывших дорогу с двух сторон. Одновременно с этим из-за деревьев показался вертолет. Полоса прожектора устремилась в сторону перевернутого пикапа. Розуэлл выпрыгнул из машины и бросился к оврагу. Первое, что он увидел — лобовое стекло, осколками вылетающее от удара ногой. Подозреваемый, тяжело дыша и стоная, рывками стал выбираться из автомобиля. Уже через мгновение водитель поднялся на ноги и будто животное рванул прочь. Даже через крики Розуэлла и других офицеров при задержании пробивался дикий нечеловеческий вой подозреваемого. Розуэлл, заметив движение в сторону, инстинктивно сделал выстрел. Пуля прошила правую лопатку. Человек невероятно быстро развернулся.

В свете прожектора стоял молодой коренастый парень в изодранной клетчатой рубашке, под ней черная майка. Его глаза вытаращены, несмотря на ослепительно яркий свет прожектора, и бегают вокруг. Тело будто бы что-то ломает изнутри. Дергающиеся движения, похожие на спазмы. Особенно заметны судороги шеи, из-за которых его голова неестественно дергается. Люди с оружием окружили парня. Тот с прерывистым дыханием и зависшим взглядом устремился к Розуэллу. Человек рядом вскрикнул

— Не двигаться! — после чего сделал четыре выстрела в тело из своего самозарядного Смита Вессона.

Первая пуля прошла чуть ниже ребер, вторая в район правой ключицы. Третья и четвертая легли рядом чуть левее солнечного сплетения. Подозреваемый лишь после третьего попадания потерял равновесие. Первые два он будто не заметил. После этой серии выстрелов подозреваемый издал сдавленный свистящий выдох и упал вперед.

Офицер Розуэлл застыл на месте. Его пистолет по-прежнему был направлен в сторону, где только что стоял подозреваемый. Взгляд остекленел, а руки дрожали, вцепившись в оружие практически до крови. Вдруг чья-то рука аккуратно опустилась на ствольную коробку пистолета и опустила оружие вниз. Довольно высокий слегка хрипящий мужской голос зазвучал справа:

— Вы в порядке офицер?

Розуэлл устремил свой невидящий взгляд в сторону говорящего. Его голова медленно, пытаясь скрыть дрожь в теле, повернулась. Рядом стоял человек в бронежилете с тремя крупными белыми буквами F B и I. В его взгляде была неуловимая жесткость и явно заметное понимание. Лицо явно имело мягкие черты, однако казалось, что некоторые из них явно огрубели и окрепли. На довольно молодом лице видны выраженные скулы и несколько опущенные брови.

Розуэлл еле заметно кивнул. Агент собирался было развернуться, как офицер выдавил из себя фразу:

— Как… вас… зовут? — слова с тяжестью падали вниз. Розуэлл больше, шептал чем говорил.

— Малик Симмонс, офицер.

— Сп… Спасибо…- слово опять рухнуло вниз.

Симмонс немного неловко улыбнулся и похлопал Розуэлла по плечу.

— Езжайте домой, офицер. Мы со всем разберемся.

2 часа 22 минуты после полуночи. Нэшвилл, штат Теннесси. Назойливо звонит телефон. Квартира завалена мусором. На столе стоит несколько банок недопитого алкоголя, рядом валяются коробки из-под пиццы. Работает телевизор. Телефон продолжает звонить. С кровати тяжело поднимается силуэт. В свете экрана становится видна женщина чуть моложе 40 лет. На ней белая рабочая рубашка, измятая после беспокойного и непродолжительного сна. На сонном лице явно выделяются лишь мешки под глазами. Не поворачивая головы, женщина дотягивается до телефона на тумбочке рядом с кроватью. Сиплым голосом, протирая глаза женщина, бурчит в трубку

— Агент Мерфи, слушаю.

— Алло Мерфи. Извини, что разбудил. Извини, что так поздно. Вызывают в департамент. Собирайся прямо сейчас. Шеф сказал взять вещи — уезжаешь в командировку. Не задавай вопросов и давай скорее подваливай.

— Буду через двадцать… пять минут

— В общем давай. Ждём.

Положив трубку, женщина быстро сползает с кровати и направляется к ванной, где стоит стиральная машина и корзина с бельем. Оттуда она достает две таких же мятых и испачканных белых рубашки, засовывает их в первый попавшийся пакет и покидает квартиру.

В это же время на окраине Чаттануги за стойкой бара “Горькое алиби” уставший мужчина склонился над небольшой записной книжкой. В хаотичных беспорядочных записях кроется такое же хаотичное беспорядочное дело. Слишком много непонятного, слишком много случайного, слишком много… необдуманного. Под конец рабочего дня любая цепочка мыслей начинает рисовать совершенно абсурдную сюрреалистичную картину, в которой всё смешиваются в жуткую кашу. На фоне шипит телевизор, где показывают отвратное шоу о пришельцах, летающих тарелках и прочей чуши. На фоне обычного кукурузного поля парень со странной челкой, небрежными усами и бородкой беззвучно пытается что-то внушить зрителю. Звук выключен. Рядом с ведущим всплывают расплывчатые фотографии, рисунки кругов, сделанные второклассником. Вырезки несуществующих газет и документов полиции. Это настолько бессмысленно, настолько неубедительно, что кажется, будто это комедийное шоу. Но нет, за беззвучной пантомимой скрывается искренняя паранойя, граничащая с истерией. Измусолив темы Зоны 51, НЛО над Нью-Мехико и Тунгусского метеорита, сюжеты передач стали мельчать. Сейчас дошли до какой-то “Гроверсвильской мании”. Огни в небе, похищения людей, увечья рогатого скота. Пришельцев теперь ищут даже в Теннесси…

Повисшую тишину прервал бармен, протянувший мужчине трубку. Тот поднял голову.

— Кто это?

— Говорят по работе.

Мужчина взял телефон и развернулся на стуле, опершись на барную стойку.

— Алло.

— Слышь Зак, — на том конце провода оказался шеф полиции города, — тебя вызывают в департамент, в Нэшвилл… Может быть по твоему делу..Сказали очень срочно.

— Какого черта? — через негодование Зака пробивалась колоссальная усталость

— Я не знаю, меня подняли среди ночи.

— Ладно, я понял. Скоро буду

— Послушай, Зак. Моя чуйка говорит, что сегодня ты домой не приедешь.

— Хорошо, я скажу Мэри.

Мужчина почесал затылок, на котором практически не осталось волос и начал методично набирать номер. После пары минут ожидания в трубке доносится сонный потерянный женский голос:

— Да.

— Крошка, это я.

— Зак? Что случилось?

— Меня вызывают на работу. Сказали срочно. Похоже, опять что-то стряслось.

— На работу? Господи, сейчас полтретьего.

— Ложись спать. Я, как со всем разберусь, или приеду, или позвоню. Не знаю, что они там, в Нэшвилле, выкинули на этот раз, но, думаю, всё будет нормально.

— Тебя до утра не ждать?

— Не жди.

— Я приготовила лазанью.

— Спасибо, ты просто солнышко. Давай, до скорого — Зак улыбнулся и положил трубку.

В связи с последними событиями, ночные звонки на Лэйк Сайд Драйв перестали быть чем-то необычным для Мэри и Зака. За последние две недели он был дома от силы три раза, чаще всего для того, чтобы забрать очередную папку с бумагами по делу. Его кабинет непременно бы покрылся толстым слоем пыли, если бы Мэри не имела привычку тщательно протирать каждый уголок нового дома.

Единственным местом, куда руки любимой никогда бы не добрались, находилось за книжным стеллажом на высоте 3 метров буквально под потолком. На самой верхней полке, за деревянной перегородкой в прикрытой секции с обратной стороны хранилась небольшая папка. Зак всегда говорил: “Всё, что было в Чикаго, пускай в Чикаго навсегда и останется!”. Всё, кроме одного. Содержимое папки Зак получил после нескольких весьма напряженных мероприятий. О её существовании знали не более трёх человек, каждому из которых было бы лучше молчать об этом. Несколько файлов с копиями отчетов, показаний свидетелей. До недавнего времени это было последние и единственное дело, которое поставило детектива Зака Маккаллоу в тупик.

Чикаго. В ночь под Рождество гремит взрыв у клуба “Барри Уайт”. Погибло несколько человек, личности которых оказались засекречены. В отчетах их связывают с министерством юстиции, однако вскоре эти данные вычеркнули. Независимые источники утверждали о присутствии высокопоставленных лиц в клубе в момент взрыва. Несколько успешных адвокатов, сенаторы штата, представители бизнеса. В списке присутствовало порядка 15 фамилий, среди которых 1 член Конгресса США. Каждую из фамилий в течение недели опровергали официальные органы. Фотографии, сделанные независимыми журналистами, изымались в принудительном порядке. Мероприятие, проходившее в момент взрыва в клубе “Барри Уайт” осталось загадкой.

Как оказалось, всё это было только началом. Этой же ночью в одном из переулков пропала патрульная машина. Сущий кошмар. То что увидели криминалисты было сущим кошмаром. Столько крови полиция Чикаго не видело пожалуй никогда. Никаких тел, только алые лужи и небольшие фрагменты костей и кожи. Показания соседей сходятся в одном. Ночью сквозь звон сирен было произведено два выстрела. После этого переулок заполонили крики и плач людей. Полисмена растерзали на месте. Одну из девушек переехала машина. Свидетели говорили о неадекватном и даже неестественном поведении убийц. Из переулка доносилось жуткое хлюпанье. Судьба остальных оставалась неизвестной вплоть до утра.

Сообщения о стрельбе пришли из района Александрийского моста. На проезжей части также обнаружили кровавый след, ведущий к озеру Мичиган. Примерно в это время департамент подключил Маккаллоу к делу. Потерянную машину при помощи крана достали со дна озера. В багажнике обнаружили 4 тела: два мужчины и две женщины. У двух, студента и полицейского, были растерзаны горла. У одной из девушек подтвердили травмы от столкновения с автомобилем. Вторая, по заключению судмедэкспертов, была жива на момент затопления автомобиля. У неё было пулевое ранение ноги. Тошнота. Маккаллоу помнил, что каждого второго сотрудника на месте преступления рвало прямо на снег.

Дело пытались безуспешно замять сверху, однако общественность разрывала департамент. Рабочая группа с Маккаллоу в составе работала около двух недель. После этого начались пропажи улик, уничтожение отчетов и группу в срочном порядке распустили, а дело передали ФБР. Последствия были катастрофичны. Пятерых хороших знакомых Маккаллоу уволили на месте. Еще пятерых перевели в Вермонт на пониженную ставку. Маккаллоу же по настоянию руководства переехал в Теннесси без каких-либо тяжелых санкций.

Обстоятельства “Рождественской резни” через два года так и не прояснились. Из подозреваемых двое прибыли в участок, однако в ту же ночь пропали при перевозке. Личности установлены не были, впрочем как и мотивы. Сотрудникам выдали версию о военном эксперименте, но официального подтверждения не последовало. О результатах внутреннего расследования ФБР нигде не сообщалось, и, вероятнее всего, смерть по меньшей мере 10 человек останется очередной тайной для граждан США, наравне с убийством Кеннеди и преступлениями Зодиака.

После перевода из Чикаго, могло показаться, что работы станет поменьше. На самом деле в этой дыре дела обстояли не лучше, чем в некогда криминальной столице страны. Помимо банального разбоя и убийств порой попадались дикие истории. По большей части они приходили не из центров вроде Мемфиса или Нэшвилла, а из окраин, в том числе из Чаттануги. Распятие мальчика сектой, отколовшейся от баптистов, поджоги полей и домов беглыми преступниками. В одной деревне в 15 километрах от Чаттануги группа жителей забивали скот в качестве жертв прямо на дорогах, отчего водители начали массово искать иные пути проезда, иногда даже полностью объезжая Теннесси. Случалось действительно всякое, но за два года службы на новом месте не было ни одного серийного убийцы. Не было, до недавнего времени…

Зак протянул телефон обратно бармену и, бросив взгляд на телевизор, усмехнулся.

— Пришельцы в Теннесси… И кто-то верит в эту хрень?

Бармен поднял глаза на экран впервые за смену.

— Моя сестра верит. Ей семь, сэр. Они у неё вместо Санта-Клауса, — он поставил стакан под бар стойку и начал протирать следующий.

— Мне кажется, даже Санта-Клаус реальнее, — Зак поднялся со стула оставил 10 баксов на стойке и направился к выходу.

Чуть раньше, этим же вечером на юге Нэшвилла в простой закусочной с аскетичным названием “Dinner” за засаленным столиком сидел человек в несколько помятом деловом костюме. Перед ним остывало кофе и свежая яичница. Конечно, в первом часу ночи яичницу уже не готовят, однако для этого посетителя всегда делали исключение.

Смерть — это событие, к которому невозможно привыкнуть. Как судорога, она сковывает тело и душу человека, сбивая дыхание и выворачивая наизнанку. И чем ближе подбирается к нам смерть, тем больнее нашему телу и страшнее нашей душе. Три месяца в Ираке, год в Сомали. Несколько боевых вылетов в составе КМП. Небольшое ранение в Могадишо. В конце концов, плодотворная работа в Бюро. За время такой службы рано или поздно научишься убивать быстро и хладнокровно. Но к легкой дрожи после выстрела, к металлическому привкусу во рту, к невидимым лезвиям царапающим и сдавлилвающим горло привыкнуть невозможно. Бумажная волокита после любой такой операции даже немного успокаивает. Холодный анализ постепенно притупляет неприятные ощущения, а рапорты демонстрируют мозгу оправданность принятых действий. В конечном счете, постоянная работа вымывает оставшиеся побочные эффекты до тех пор, пока снова не придется нажать на спуск.

Сегодня ночью при попытке бегства был ликвидирован особо опасный преступник. На его счету как минимум шесть смертей в трех штатах за последние две недели. Становится ли от этого факта легче? Ни капли. Конечно, сейчас нет того шока, что испытал патрульный в момент задержания, но неприятный осадок продолжает оседать в глубине души.

— Четыре раза. Ублюдок должно быть мертв, — мужчина коснулся ладонью ремня, где обычно висела его кобура.Пистолет остался в штабе на экспертизе.

К столику подошла полная афроамериканка с короткой стрижкой и добрым пристальным взглядом. В руках у неё громадный чайник с кофе, из которого она наполняет почти пустую чашку.

— Шел бы ты домой, дорогуша. Час то поздний.

— У меня ещё последняя чашка, Марселин.

— Поберег бы ты свое здоровье, дорогуша, — женщина слегка улыбнулась и отправилась к стойке.

В кармане человека зазвонил сотовый. На другом конце один из коллег:

— Симмонс, заберите вещи. Сегодня вы домой не вернетесь. Будьте готовы к командировке.

— Честно говоря, я рассчитывал на лучшее. Хорошо, сэр.

— Касаемо твоего сегодняшнего задержания, — мужчина на том конце провода нервно вздохнул. — Факты несколько изменились. Будь готов.

— Так точно.

Залпом осушив свою третью чашку, мужчина попрощался с Марселин и направился на парковку.

2 часа 55 минут после полуночи. Департамент полиции Нэшвилла. За считанные часы здание засыпает, коридоры стремительно пустеют, свет в кабинетах гаснет этаж за этажом. Люди из Алабамы и Джорджии постепенно рассаживаются по машинам и покидают еще недавно переполненную подземную парковку.

На фоне всеобщего облегчения среди коридоров по-прежнему остаются мрачные застывшие в напряжении фигуры. Как будто для каждой из них операция по задержанию еще не началась, и с минуты на минуту прозвучит первый крик или первый выстрел. Одна из фигур маячила перед корковой доской объявлений. Белое пальто, черный шарф, повисший на шее, небритое осунувшееся бледное лицо. Он казался призраком в холодном серо-синем входном помещении департамента и выцветших фотографий. Лица пропавших смешивались с гигантскими заголовками о пропаже ребенка, старухи, молодой девушки, взрослого мужчины. Лица на фотографиях менялись с каждым месяцем. Чаще всего, бедолаг находили в пригородах через 2-3 дня. Причины пропаж редко выходили за рамки совершенно обыденных. Даже трагичные случаи не цеплялись за воображение. Инсульт или сердечный приступ у стариков, самоубийство у молодых людей, детей и вовсе в подавляющем большинстве находили живыми и напуганными. Исключением был правый верхний угол — болезненная язва на репутации полиции штата. Там висел портрет маленькой девочки, со светлыми золотистыми волосами, лёгкой россыпью веснушек на щеках и жизнерадостной искренней детской улыбкой. Девятилетняя Дороти Милуолл пропала из собственного квартиры в 87 году. Следов взлома не обнаружили. Улик, указывающих на присутствие посторонних, тоже не было. Входная дверь закрыта; ключи от неё всё время оставались внутри квартиры. Ни входящих, ни исходящих звонков, ни одного гостя. Только распахнутое настежь окно в спальне девочки на 9 этаже. Крыша чиста. Стены, чужие балконы и мансарды тоже не были затронуты. На асфальте никаких признаков падения. Подозреваемых нет, свидетелей тоже.

Спустя 10 лет многие стали воспринимать историю о Дороти Милуолл не больше чем городскую легенду. Каждый обыватель трактовал её, как хотел. Некоторые говорили о разладах в семье и участии родственников в похищении. Другие подозревали спецслужбы с их тайной вербовкой агентов для грязной работы за рубежом. Третьи говорили о серийном убийце по прозвищу Фантом (больше на его счету жертв не значилось). Были даже сторонники сверхъестественной природы преступления. Некоторые фундаменталистские сообщества даже нарекли её ангелом во плоти, а её исчезновение вознесением, знаменующим грядущий неизбежный апокалипсис.

Человек, застывший перед портретом этой милой девочки с светлыми волосами ярко зелеными глазами и очаровательной улыбкой, прекрасно помнил это дело. Ещё бы, какой уважающий себя детектив забудет своё первое дело. Тогда оно казалось очевидным. Скорее всего, виной всему затянувшаяся семейная ссора, результатом которой будет развод, судебная тяжба и борьба за ребенка. Наверное, одна из сторон этой маленькой войны решила сыграть на опережение и взять ребенка под свою опеку раньше, чем маховик правосудия начнет раскручиваться. Это объясняло мотив, но никак не решала загадки нетронутой квартиры.

Ни отпечатков, ни волос, ни следов. Даже волос девочки не было. Родители на работе, у всех на виду с железным алиби. Родственники разбросаны по стране. Ближе всего была сестра жены, проживавшая в округе Хамильтон. Свой городок она не покидала, о семейных трудностях сестры не знала, о пропаже узнала из новостей по телевизору. Первое большое дело, подобно приговоренному к повешению, стало терять землю под ногами и зависать в воздухе, рискуя сломать хребет или задохнуться. Через неделю посыпались унизительные заголовки в газетах. Через полторы — пересуды коллег. Зацепок нет, козлов отпущения нет, ничего нет. Дело забирают. Дальше пропитанная перегаром алкогольная яма и перевод из Нэшвилла в округ Хамильтон. За три года детектив Аноки Биммер проделал путь от подающего надежды детектива до высушенного сотрудника на окраине Теннесси. Однако судьба порой дает отверженным второй шанс. Спустя 10 лет, снова Нэшвилл, снова крупное дело. Неизменным остался лишь портрет Дороти Милуолл в верхнем правом углу на доске объявлений в здании департамента.

Справа появился мрачный высокий человек. Черная рубашка и пиджак, черные волосы, орлиный типаж лица и холодный потухший взгляд. На груди значок службы федеральных маршалов. Среди коллег за этим человеком закрепилось прозвище “Старик” в 38 лет. За каждый год службы более полусотни исполненных ордеров. “Смит может посадить обратно всех беглецов с восточного побережья и успеть в Сиэтл к ужину” — шутили прокуроры. Никто из возвращенных преступников больше не устраивал повторный побег после поимки “Стариком”. Гарри Зетлер, крупный наркодилер из Оклахомы, вернулся в окружную тюрьму в 90 году без 10 зубов с правой стороны. “Оклендский Пёс”, Хорхе Сальгадо после работы маршала начал заметно хромать. Его голеностоп был вывернут на 180 градусов. Чем больше послужной список, тем тяжелее травма при задержании. “Старик” будто бы сбежал с Дикого Запада. При исполнении жесток, беспринципен. Беглец для него добыча, которую нужно загнать до изнеможения, до судорог в коленях, до пелены в глазах и до звона в ушах. Однако с недавних пор методы Смита потеряли в радикальности — начались шутки про пенсию. За 3 года ни одного выстрела при исполнении, ни одного сломанного пальца, ни одного синяка под глазом в подарок к ордеру. Да и работать он стал в связке с другими отделами в качестве надежной поддержки.

Смит подошел к разглядывающему доску детективу:

— Похоже, даже сам Каллум, мать его, Ли не нашел эту малютку Милуолл, — в вечно уверенном голосе Биммера читалось разочарование. После короткой паузы он слегка повернул голову и вкрадчиво спросил. — Вы тоже с делом о Билли Рэе, Смит?

— Трудно не догадаться. Есть что-нибудь новое?

— Мы отследили его пикап в Хамильтоне пару дней назад. Передали наводку сюда. После этого никакой конкретики. Позвонили, сказали гнать сюда. Как бы он еще кого-нибудь не грохнул, особенно из наших.

— Этот ублюдок может.

Среди опустевшего коридора в шикарном аккуратном костюме с чашкой кофе и пачкой бумаг размеренно проходил помощник прокурора. Поравнявшись с коллегами, он остановился.

— Вечер добрый, давно не виделись, — голос был расслабленный, впрочем как и внешний вид: галстук послаблен, бумаги подписаны, кофе только налит. Он протянул кружку коллегам и после отказа продолжил. — Я звонил вам не просто так, парни. Вы ведь ищите Спиви, верно?

— Так точно, — маршал облокотился на угол.

— В общем, есть одна проблема. За дело взялись федералы, но босс приказал вызвонить вас. Сказал, что сверху всё одобрили. Сами знаете, сколько всего замешано. Наркотики это с недавних пор по твоей части, Смит. Всё началось в округе Хамильтон, значит ты тоже при делах.

— Отлично, всегда люблю, когда федералы приходят и в рот к тебе лезут. — Биммер негромко хрустнул шеей.

— Радуйтесь, что отдел по борьбе с наркотиками не в курсе о нашем маленьком празднике. Вот бумаги, и… Да, вам, наверное, уже сказали: судя по всему, домой вы сегодня точно не едете.

— Этого стоило ожидать после звонка в два часа ночи.

— Ладно, ребята. Люди из ФБР уже в Нэшвилле. Будут с минуты на минуту. Удачи вам, парни.

Помощник махнул оставшимися бумагами и направился прочь. Биммер обернулся к Смиту и нервно прыснул.

— Надо бы побыстрее с этим дерьмом разобраться. Ну знаешь, когда замешаны ребята оттуда, — он направил палец вверх. — ничего хорошего не светит. К тому же мне лишние проблемы не нужны. Я в Хамильтоне справляюсь. Я не пил с тех пор. И я не хочу, чтобы ФБР начали лезть в мою работу.

— Всё будет нормально, дружище.

В эту секунду хлопают двери. Помещение заполняют хлюпающие звуки шагов. Крепкий мужчина в мокром от дождя черном плаще проходит мимо стойки регистрации. Под плащом видна бежевая плотная рубашка и зеленый галстук. При отсутствии волос, на лице видна густая, местами седеющая борода. Бурые глаза немного прикрыты низко посаженными бровями. Несмотря на ровную осанку, фигура человека напоминает медведя гризли, вставшего на задние лапы.

— Доброй ночи, джентельмены, — у вошедшего был низкий, но очень ровный голос. — Детектив Маккаллоу, полиция штата Теннесси.

— Доброй, Зак, — Биммер поправил ворот и кивнул собеседнику. Тот пожал руку коллеге и повернулся к Смиту.

— Фрэнсис Смит, служба федеральных маршалов.

— Очень приятно. — после крепкого рукопожатия Маккаллоу продолжил. — Итак, кто-нибудь знает о причине нашей сегодняшней весьма поздней встречи? Я сейчас должен был есть лазанью в двух часах езды отсюда.

Биммер протянул детективу одну из папок, переданных помощником прокурора несколько минут назад.

— Думаю, Вы в курсе. Это дело о Билли Рэе. У пацана уехала крыша. В своей деревне он прикончил отца, ограбил заправку и угнал машину. Затем несколько убийств на территории штата Теннесси, Алабама и Джорджия. Всего 6 тел за 6 дней. До недавнего времени скрывался.

— Где его видели последний раз?

— Читайте в отчёте.

Среди последних записей числился отчет о проведении операции по задержанию. На границе между штатами Алабама и Джорджия. Указано место задержания, присутствовавшие силы правопорядка. Об итогах задержания написана лишь одна фраза: “Операция прошла успешно”.

— Подонка всё-таки взяли. И где он сейчас?

— Не знаем, детектив, — Смит усмехнулся и заглянул за плечо Маккаллоу. — но, думаю, эти ребята нам сейчас всё расскажут.

В коридоре началась суматоха и шум. Из-за стойки регистрации в одно мгновение показалась небольшая делегация из пяти человек, впереди которой размашистым шагом высокий человек в пиджаке, при галстуке с плотно застегнутым воротником. Седина тронула волосы, зачесанные на бок. На пути он кидает догорающую сигарету в ведро. Оглядев всех троих, он склоняется к одному из ассистентов.

— Это они? — тот кивает. — За мной, господа!

Делегация, практически не останавливаясь, проследовала дальше. Биммер улыбнулся и шепнул: “Обожаю, когда они приезжают” и тут же направился следом.

После нескольких поворотов группа сворачивает в небольшой конференц-зал. Мужчина впереди уверенно выталкивает дверь и заходит внутрь, его ассистент тут же придерживает её, впуская остальных. В комнате приглушен свет, посередине раскинулся большой стол с креслами вокруг. Человек обошел весь стол и сел в одно из боковых кресел, включив лампу.

— Присаживайтесь, господа, — с этими словами он бросает папку на стол. — Давайте присаживайтесь, у нас мало времени.

Как только все вошедшие расположились, человек продолжил.

— Моя фамилия — Дерринджер. Можете записать.

Среди присутствующих в приглушенном свете стали заметными еще двое сидящих, находившихся в комнате до появления группы. Один из них — пожилой мужчина очень странной наружности. Низко спущенные очки украшали совершенно высушенное лицо. Полностью седые волосы зачесаны назад. Несмотря на шум, мужчина остался в прежнем положении, не оторвав глаз от книги. Одет он был в плотную джинсовую рубашку. Рядом с ним расположился еще один человек с небольшим кожаным чемоданчиком. Тоже мужчина, но несколько моложе. Выглаженный пиджак, под ним жилетка и рубашка. На глазах очки с выделенными черными дужками. Под носом аккуратные подстриженные усы. Остальное лицо идеально выбрито. Несмотря на ночь переходящую в утро, мужчина выглядит максимально собранно, будто бы тот не был поднят в три часа ночи внезапным телефонным звонком. Мужчина поднялся с кресла и представился.

— Доброй ночи, господа. Я Адам Колмер, профессор медицинских наук университета штата Теннесси.

— Для кого-то добрый, а для кого-то не очень. — ответил Смит и уселся в кресло.

Следующим заговорил Маккаллоу.

— Мистер Дерринджер, объясните пожалуйста нам причину нашего столь раннего собрания?

— Господи, — Дерринджер раздраженно выдохнул. — Вы все связаны с делом Спиви, правильно? Так вот дело ещё пока не закончено. Симмонс, вы ведь подстрелили его сегодня ночью?

— Да, сэр. Четыре выстрела. Три из них точно попали. — Симмонс отрапортовал как робот.

— Так вот, Билли Рэй жив.

— Ублюдок не может быть жив, сэр, — спокойствие агента моментально испарилось. — Я видел, как тело увозили коронеры.

— Да пусть мне провалиться на этом месте, но это так. Колмер вам всё расскажет. Из досье что я вам дал ничего нового вы не найдете. Пропал из дома 8 дней назад. Вернулся домой 6 дней назад. Рассеянный, потери памяти, мучился от боли. Местный врач не выявил никаких проблем. Через какое-то время убил своего отца и сбежал из дому. В Гроверсвилле ограбил заправку Синклайр. Если я не ошибаюсь, это было в вашем округе, Биммер.

— Всё так. — подтвердил детектив. Дерринджер продолжил.

— Оттуда забрал 65 баксов и несколько пачек аспирина. Украл машину кассира, зеленый пикап “Форд Курьер”. Бежал по хайвэю 135. Дальше Алабама и Джорджия. 6 дней, 6 ограблений, 6 убийств. Каждый раз одно и то же. Наличка в кассовом аппарате, лекарства, много еды, бензин.

В повисшей тишине откашлялся и заговорил Биммер.

— Сэр, разрешите обратиться? Вы только что упомянули, что его подстрелили.

— Да, четыре раза, по словам Симмонса. Это без учета выстрелов патрульного.

— Это произошло сегодня?

— Сегодня ночью. Ровно 3 часа 25 минут назад.

— И что с трупом?

— Труп был доставлен ко мне на операционный стол. Уже на первичном осмотре было видно, что человек дышал, — нервно ответил доктор Колмер. — Я не понимаю, как можно живого человека привезти практически в морг.

Дерринджер сразу же продолжил:

— Мистер Колмер будет консультировать вас в этом деле. И да, кстати, теперь вы работаете специальным отрядом. Поздравляю, — раздражение с оттенками сарказма — примерно так звучала речь Дерринджера в этот момент.

— Если это поможет делу… — прохрипел Смит.

— Это никогда не помогает делу. Я предпочту, чтобы мои агенты сами раскрывали дело.

— И какая в таком случае наша цель, сэр? — спросил Биммер.

Но вместо Дерринджера прозвучал строгий и надменный женский голос.

— Не мешать…

Смит оскалился:

— Спасибо за доверие.

— Помолчите, Мёрфи, — прогремел Дерринджер.

— Так точно, сэр.

— Вы сегодня же отправляетесь в Гроверсвилль, округ Хамильтон. Эта ваша вотчина, детектив Биммер, — фамилию детектива Дерринджер презрительно выделил. — В 9 утра жду от вас рапорт с места прибытия. Говорят, здесь замешаны наркотики. Вы работаете над наркотрафиком? — Дерринджер посмотрел на Смита.

— Да, есть кое-какие наводки.

— И Вы СЕРЬЕЗНО считаете, что в Гроверсвилле работают наркоторговцы?

— Исходя из информации, которая у нас имеется, можно сказать, что это так.

— Там население семь тысяч человек. Какой наркотрафик?

— Я просто делаю свою работу, сэр — процедил Смит.

— Ладно, вы думаете, что это моя идея вас всех здесь собрать, то вы глубоко ошибаетесь, — Дерринджер повернулся к пожилому человеку в очках.

Тот впервые за всё время, проведенное здесь, отвлекся от книги и посмотрел на людей вокруг. Затем тихим, вкрадчивым голосом он произнёс:

— Моя фамилия — Чайлдерс. Это всё что вам нужно знать обо мне. Что касается дела, то одна из ваших первостепенных задач — не допустить утечки информации в руки посторонним лицам, т.е. тем, кто не находился в этот день в это время в этой комнате. В противном случае вы усложните работу и себе, и нам. Вам оказывается огромное доверие господа. Постарайтесь оправдать его.

Как только Чайлдерс умолк, Дерринджер в очередной раз продолжил.

— Мистер Чайлдерс работает в Конторе, на правительство. Я не знаю, что это всё значит, но люди сверху очень заинтересовались этим делом. Сами понимаете, слишком много ниточек ведут к этому делу. Мы же не хотим, чтобы отдел по борьбе с наркотиками сами взялись за это дело. Я думаю, в этом мы с вами все согласны.

Все одобрительно кивнули.

— И последнее, прежде чем вы ушли. Бобби, кассету — Дерринджер обратился к ассистенту, стоявшему в углу.

Тот достал из файла кассету, подкатил на тележке небольшой телевизор. С щелком кассета скрылась в проигрывателе. Вскоре на экране возникает черно-белая запись, по всей видимости, с камеры видеонаблюдения.

— Это снято с заправки в Алабаме. Вам будет любопытно взглянуть.

Через несколько секунд в кадре, представляющем собой внутреннее помещение заправки, появляется молодой человек. Сразу в глаза бросается, то что он хромает и тяжело тянется к стойке кассира. Несмотря на не самое высокое качество, одежда, походка и черты лица выдают в человеке разыскиваемого Билли Рэя Спиви. В очертаниях лица видно: человек что-то кричит, причем истошно, будто бы через боль. Продавец, застывший в недоумении, не двигается. Одно мгновение и Спиви срывается с места. При резком движении фигура подозреваемого смывается в белое пятно в кадре. Следующее, что отчетливо можно разглядеть в его действиях, это мощный хук, нанесенный кассиру в голову слева. От удара голова лопается словно арбуз. Осколки черепа и ошметки мозга летят на кафельную плитку и стойку. Тело остается на ногах. От головы осталась часть нижней челюсти, болтающаяся на сочленениях с шеей. Кровь черной паутиной расползается по помещению. Спиви отшатывается в ужасе от обезглавленного конвульсирующего кассира. Как только тело валится на пол, Билли голыми руками разламывает кассовый аппарат почти напополам. Забирает деньги и скрывается из кадра. За ним остаются черные кровавые следы. Запись обрывается.

После застывшей паузы, у многих сквозь зубы посыпались проклятья.

-Таких убийств было не одно. Все они похожи на то, что вы увидели.

— Мать твою, что это было? — Биммер начал тяжело дышать, на правом виске образовалась капелька пота. — Я, конечно, видел Большого Джо, сжимающего по несколько пивных банок разом.

— Голова человека — это не пивная банка детектив, — ответила Мёрфи.

— Вполне возможно, это мог быть выстрел, в момент удара. У Спиви мог быть сообщник? — Симмонс оперся локтями на стол.

— Очень похоже на действие разрывного патрона. Я имел дело с такими трупами. — подтвердил доктор Колмер.

— В таком случае чудо, что Спиви не задело. Тут нужен точный выстрел из дробовика с близкого расстояния, — заметил маршал. — Удобной позиции для такого выстрела здесь нет. Да и данных о сообщниках не поступало.

— То есть вы предлагаете считать, что ударом кулака можно снести человеку голову? Это невозможно.

К дискуссии тут же подключился Маккаллоу.

— В таком случае, вероятно наличие специального приспособления в рукаве или ладони.

— Что же это за приспособление такое, раскалывающее головы как орехи? — усмехнулся Смит.- Да и на записи его рукава закатаны, и никаких посторонних предметов я не вижу.

— И вы предлагаете считать единственной версией, что Спиви это мать его новый Геракл? Даже рикошет разрывного патрона выглядит реалистичнее, — усмехнулась Мёрфи.

Дерринджер нервно откашлялся, привлекая внимание:

— В любом случае у вас будет время поразмыслить, ребята. А пока прошу проследовать за мистером Чайледрсом, — заканчивая фразу, Дерринджер почти синхронно с Чайлдерсом поднимается с кресла. — Не отставайте. Копию кассеты вы получите чуть позже.

Группа спешно покинула зал и направилась вслед за начальниками. После многочисленных коридоров, проходящих сразу через несколько отделов, последовали технические помещения с еще более тусклым синеватым освещением. После них подвальное помещение. Желтые покачивающиеся лампочки и серые бетонные стены, возведенные в годы холодной войны, обрамляли складские помещения, забитые стеллажами ящиков. В конце пути небольшая стальная дверь в комнату допроса. Рядом с ней два агента в полном боевом облачении: в бронежилетах и с карабинами. Дерринджер махнул им рукой.

— Вольно, ребята. Мы бы хотели поговорить с мистером Спиви.

— Да, сэр, — охранник немного суетливо начал отпирать дверь. Дерринджер продолжил.

— Ребят, а как с ним так, чтобы поосторожнее… побезопаснее?

Открывающий дверь полевой агент оборачивается:

— Из Канады, сэр, по телефону! — после чего дверь с лязгом открывается.

За широким деревянным видна довольно крупная фигура, обвисшая на стуле. Несмотря на освещение, фигура Спиви кажется затемненной и аморфной. По его телу пробегают короткие резкие судороги. Руки Билли прикованы наручниками к стулу и закреплены армированным скотчем. На вид пареньку лет 18. Дерринджер, проходя в угол, проговорил:

— Его накачали транквилизаторами так, что можно было свалить коня. Только так он способен сидеть и не рыпаться.

При ближайшем рассмотрении на ободранной майке с надписью “Metallica” видно 4 отверстия, вокруг которых расползлись кровавые подтеки. Билли Рэй медленно мотает головой, сжимаясь, время от времени, от очередного приступа. Затуманенные глаза будто бы не видят окружающих. Несмотря на явную хромоту на записи, его нога совершенно в порядке. Никаких видимых повреждений. Детектив Биммер подошел ближе и окликнул парня:

— Билли! Ты меня слышишь? — парень слегка дернулся, с уголка рта на майку стекала тонкая длинная слюна. — Билли… Рэй! Ты понимаешь, что ты натворил? Ты батю своего грохнул, придурок. Смотри на меня!

Глаза Билли вместе головой обессиленно упали вниз и застыли, упершись в лоб Биммера. Детектив пощелкал пальцами и продолжил:

— Ты на чем сидишь? Что принимаешь? Говори, мать твою!

— Я… я ничего не…. не принимал, клянусь… Просто мне… очень больно, — Спиви тихо хрипел. Несмотря на обильную дозу транквилизаторов, его шею сдавило от напряжения мышц. Его челюсть в паузах отклонялась в сторону, затрудняя речь.

— Когда началась эта боль? — спросила Мёрфи.

— Я не знаю… Несколько дней… назад… Очень больно… Я ничего не вижу…

— С тобой что-нибудь происходило за эти несколько дней?

— Пуст…. пустота… — Спиви сдавленно вздохнул, из-за чего раздался тонкий свистящий звук. Он жевал свой язык, пока говорил.

— Рассел Бут, — медленно проговорил маршал Смит. — Ты можешь сказать, где он?

— Ленни… Ленни…

— Кто такой Ленни? Где его искать?

Постепенно речь Спиви окончательно рассыпалась в полуживотные неразборчивые фразы. Вскоре он вновь начал повторять: “ Больно… Боль… БОЛЬ”. Судороги начали усиливаться. Билли начал метаться. Зазвенели наручники. Взгляд постепенно фокусируется. Дерринджер вышел из угла и сказал:

— Я думаю, вы увидели и услышали достаточно. Пора уходить. — Дерринджер уже занес руку над дверь, как тут увидел, что к постепенно дичающему Спиви приблизился доктор Колмер. — Док, черт возьми!

— Одну минуту, сэр, — доктор продолжал приближаться.

Дерринджер постучал в дверь.

— Заканчивай, док, время вышло.

Колмер склонился над руками подозреваемого. Помимо явных царапин и синяков сеть… порезов… кровавых линий, образующих тонкую паутину. Тут слышится глухой треск. Армированный скотч рвется, наручники на правой руке со звоном рвутся. Рука Билли Рэя цепляется за галстук и рубашку Колмера прямо рядом с шеей. Спиви продолжает повторять: “БОЛЬ! БОЛЬ! БОЛЬ! БОЛЬ!”. Но шепот превращается в безумный рев. Дыхание учащается. Он начинает тянуть доктора к себе.

— Господа! ГОСПОДА! — на лицо Колмера брызгами летит слюна Спиви вместе с кусочками желчи и мокроты. Его голос повышается.

Смит выхватывает пистолет, вскидывает его, но не стреляет. Доктор всё еще на траектории. Маккаллоу бросается через комнату и отталкивает стул Билли Рэя. Тот по инерции летит вниз, и в эту же секунду детектив вырывает доктора из его рук. С глухим ударом Спиви бьется головой о пол, но остается в сознании. Со скрежетом Билли начинает кататься по полу пытаясь высвободить руку и избавиться от стула. При одном из оборотов он разбивает своё лицо о кафельную плитку, не ослабляя амплитуду движений. Дерринджер стучит в дверь еще раз, но гораздо сильнее. Дверь распахивается и в комнату врывается вооруженные агенты с несколькими лицами в штатском. Дерринджер буквально вытягивает подопечных из помещения. Даже когда стальная дверь захлопывается, остаются слышны истошные крики Билли Рэя, переходящие в визг. Колмер сразу же идет прочь в сторону уборной дальше по коридору, тихо матерясь. Остальные ошарашенно опираются на стену.

— Вы всё видели, господа. Возможно, это метамфетамин… Но я такого никогда не встречал, — проговорил Дерринджер. — Вам теперь должно быть понятно, почему вас отправляют в Гроверсвилль. Времени у нас мало. В 9 часа, как я и сказал, мне нужен отчет. Расходы контора берет на себя, в рамках здравого смысла, разумеется.

Смит поднял руку и проговорил:

— Сэр, разрешите вопрос? Ходят слухи о военных разработках. Будет очень нездорово, если мы туда влезем.

— Военных я возьму на себя, если потребуется. Можете спокойно делать свою работу.

— Так точно, сэр.

Чайлдерс всё время допроса, стоявший за пределами комнаты, вновь оторвал глаза от книги и повернулся к расследовательной группе. В свете лампы стала видна обложка книги: “Август Дерлет. Рассказы”. Мужчина тихо заговорил:

— Господа, будьте осторожны в Гроверсвилле.

— Вы так говорите, как будто знаете, что нас там ждёт, — нервно ухмыльнулся Маккаллоу.

— Откуда мне знать, — Чайлдерс задумчиво поднял брови и посмотрел вверх. — Если бы знал, я бы не отправлял вас туда.

Мёрфи напряглась:

— Мистер Чайлдерс, если у Вас есть хоть что-нибудь, способное помочь делу, чего мы не знаем? Было бы весьма неприятно столкнуться с кем-нибудь вроде Спиви в этом маленьком городке.

— Вы же тренированные агенты ФБР, федеральные маршалы и полицейские. К тому же у вас есть оружие. Мне кажется, вам нечего боятся.

— Надеюсь, Вы правы. Кроме оружия у меня есть сын. Не хотелось бы сдохнуть.

— Работа такая, Мёрфи, — цинично ответил маршал Смит.

Отряд постепенно направился на верхние этажи. Некоторые начинали курить еще в коридорах. Маккаллоу походу обратился к маршалу:

— Кто такой Рассел Бут, маршал? — Зак достал из верхнего кармана небольшой блокнот.

— Беглец. Связан с оборотом наркотиков в Теннесси, в Гроверсвилле в частности. Ленни вроде бы его брат.

— И Вы считаете, что Спиви работает на него?

— Я уже не знаю, что считать, Маккаллоу.

После этой фразы Смит ускорился и вышел на улицу.