Представьте — где-то на севере Перу, посреди амазонских джунглей, съемочная группа во главе с режиссером Вернером Херцогом снимает его новый фильм, Фицкарральдо. Связи с цивилизацией практически нет, съемки идут очень туго и медленно, люди устали. Клаус Кински, играющий Фицкарральдо, действительно гениальный актер, но помимо этого, он очень эксцентричный и вспыльчивый человек, и порой его характер просто невыносим. После очередного скандала, устроенного Кински, к режиссеру Вернеру Херцогу подходит один из вождей индейцев, и предлагает наконец убить безумца. Херцог, отшучиваясь, любезно отказывается несколько раз, о чем потом еще не раз пожалеет.
Карлос Фермин Фицкарральдо — действительно существовавший человек, живший во второй половине 19 века, уже в 26 лет прослывший как самый богатый каучуковый барон в перуанской Амазонии, и умерший всего в 35 лет, разбившись на пароходе во время одной из экспедиций в Перу. Однако Вернера Херцога интересовала лишь одна деталь в истории этого человека — Карлосу удалось перетащить тридцатитонное судно через холм, разделяющий две параллельно идущие реки, чтобы достичь территории, богатой каучуковыми деревьями. Кроме этого эпизода, места действия и фамилии, фильму от реального Фицкарральдо не достанется практически ничего.
К началу съемок Вернер Херцог это уже состоявшийся, приближающийся к своему 40-летию режиссер, снявший более 10 фильмов, один из которых даже снимался в тех же амазонских джунглях — его «Агирре, гнев божий», сегодня считается классикой кинематографа.
Взяв ключевой эпизод с подъемом парохода на холм, Херцог написал сценарий. Фицкарральдо в нем стал мечтателем и меломаном, фанатично одержимым идеей построить в Икитосе, своем родном городке, настоящий оперный театр, и даже желает пригласить туда Энрико Карузо, реально существовавшего и широко известного в начале 20 века итальянского оперного певца. А роль каучукового барона, это лишь цель на пути к мечте — Фицкарральдо плывет за каучуком только для того, чтобы сколотить себе состояние для постройки театра. На главную роль Херцог взял Джейсона Робардса, на тот момент обладателя уже двух Оскаров, а на роль его друга и помощника — самого Мика Джаггера. Взяв деньги инвесторов, съемочная группа отправляется в Южную Америку на съемки.
Надо сказать, все пошло не так примерно с самого начала. Местные жители пускали слухи, что в результате съемок фильма реки иссохнут, и пришедшие белые люди изнасилуют женщин, в общем здорово работали над нагнетанием обстановки. 1 декабря 1979 года вооруженные индейцы Гуарани окружают съемочный лагерь и приказывают покинуть его, а когда лагерь опустел, Гуарани сжигают его дотла. Херцогу потребовалось 13 месяцев чтобы найти новый лагерь.
В январе 1981 съемки возобновляются в Икитосе, городе, выросшем на каучуке, и все вроде бы идет неплохо, но спустя 5 недель, когда 40% фильма уже снято, Джейсон Робардс, исполнитель роли Фицкарральдо, слег с тяжелым случаем амебной дизентерии. Улетев на лечение, Робардс так и не вернулся — врач запретил ему сниматься во время лечения. Потусовавшись какое-то время в съемочном лагере, проект, хоть и с неохотой, покидает и Мик Джаггер, ведь концертные туры и запись альбома никто не отменял (даже сейчас, когда ему под 80, он и не думает останавливаться). Херцог вычеркнет персонажа Джаггера из сценария, и позже назовет его уход самой большой потерей в карьере режиссера.
Время идет, а актера на главную роль нет. Херцог рассматривает варианты Джека Николсона, и даже самого себя, но в итоге на роль соглашается Клаус Кински, давний друг (и враг) режиссера. Вместе они уже сняли три фильма, и, как говорят, только Херцогу удалось обуздать дикий нрав актера. Однажды во время съемок «Агирре, гнев божий», Клаусу все надоело, он закатил очередную истерику, и, сев в лодку, сказал, что покидает съемки. Херцог подошел к нему, и сказал, что сейчас возьмет ружье, и выпустит все пули кроме одной в Клауса, а последней застрелиться сам. С тех пор, по словам Херцога, съемки были сплошным удовольствием. Эту историю почему-то ошибочно приписывают к съемкам Фицкарральдо, и говорят, что у Херцога в этот момент в руках был револьвер, но сам Херцог говорит, что это уже додумывания самого Клауса, с целью приукрасить ситуацию.
Херцог возвращается в Германию, собирает вместе инвесторов, которые в недоумении спрашивают, есть ли у него силы продолжать проект, и вообще, что делать дальше. Херцог уверенно говорит, что съемки продолжаться, и что он все еще полон сил.
Апрель 1981, четыре месяца спустя. Клаус Кински пребывает в аэропорт Икитоса, и съемки возобновляются. Специально для съемок был куплен полноценный теплоход 1906 года, у которого был восстановлен двигатель. Но съемки спланированы так, что нужны три теплохода, чтобы снимать одновременно в нескольких местах, поэтому потом покупается еще один точно такой же теплоход, и строится декорация третьего. Съемочная группа перемещается на 1500 миль южнее Икитоса, в более дикую местность, и в группе уже начинают думать, что Херцог нарочно создает ненужные трудности, Херцог же считает что таким образом изолированное местоположение больше раскроет актеров и съемочную группу. Теперь нужно ждать, пока судно доплывет до нового лагеря.
Я не хочу жить в мире, где больше нет львов, или где люди не похожи на львов.
Вернер Херцог
Лагерь располагается в восточных предгорьях Анд. Местные индейцы Мачигуенга в целом дружелюбны и активно сотрудничают, но реки сильно обмелели, и теперь пароход какое-то время не приплывет сюда. Ждать очередного сезона дождей не вариант, ведь итак уже потеряно куча времени, все изрядно нервничают. При этом не все так плохо — есть даже холодное пиво и радиосвязь с внешним миром. Радио круглосуточно пищит, издавая мерзкие звуки и раздражая всех, включая индейцев. Все оборудование, припасы и еда доставляются из Икитоса небольшим самолетом.
Порой Херцог тратит больше двух дней на съемки одной сцены, ожидая нужного света, предпочитая снимать во время «золотого часа» — в конце дня лучи становятся особенно теплыми и золотистыми, создавая красивую картинку. Собрано множество индейцев из разных племен — кто-то приплыл по реке, кто-то прилетел на самолете, а кто-то шел к съемочной группе 4 дня через горы. Индейцам весело — они улыбаются и смеются, делая вид, что стреляют в съемочную группу из лука.
«Когда-нибудь они перестанут шутить, и пустят стрелу по-настоящему».
Индейцы охраняют съемочный лагерь по ночам, после случая нападения. В горло одного из актеров массовки со стороны берега пустили стрелу индейцы из другого племени, а его жене попали в бедро и живот, но к счастью в команде был хороший медик, который успешно их прооперировал. Теперь индейцы спокойно садятся с ружьями в небольшую лодку и уплывают, чтобы устроить набег на уже вражеское племя. Херцог не останавливает их, говоря, что иначе вмешался бы в их обычаи и жизнь, чего он не любит делать.
Племя Амивакас (напавшие на лагерь) просто шли вдоль реки, и собирали черепашьи яйца, оставленные у берега отливом. Стрелять в конкурентов было для них естественным делом. Неделю спустя группа вернулась, радостно сообщив, что успешно запугала Амивакас, обойдясь без кровопролития, и что теперь можно спокойно снимать дальше.
В свободное время, которого по прежнему много, индейцы играют в ловлю стрел — один стреляет в другого из лука, а второй должен поймать стрелу, а также пьют масато — священный алкогольный напиток из растения юкка. По сценарию в одной из сцен индейцы предлагают выпить Фицкарральдо масато, чтобы заключить сделку. Клаус Кински, возмутившись, отказался, испугавшись инфекции, и способа приготовления этого напитка (растение юкка пережевывается и сплевывается в общую миску женщинами) и роль масато сыграло обычное молоко.
В денежном плане индейцы были вполне довольны — на съемках они зарабатывали вдвое больше своей средней зарплаты — 3.5 доллара в день, но индейцы не привыкли долго жить большими группами — ситуация становится напряженной, растут бытовые конфликты. Съемочная группа тоже устала — бульдозер, прокладывающий дорогу через джунгли, сломан, детали к нему присылают аж из Майами, и не всегда приходит то, что нужно, лишь еще сильнее растягивая время, съемки снова еле продвигаются вперед. Люди устали сидеть и ничего не делать, большинство индейцев нанято на 3 месяца, но из-за задержек находятся на съемках уже 6 месяцев. По окончанию съемок Херцог пообещал индейцам Мачигуэнда помочь добиться юридического права на их землю, с которой были проблемы.
Чтобы хоть как-то смягчить обстановку, было решено привести проституток из соседних племен. Херцог говорит, что, например, в Германии, так делать бы точно не стали, но здесь такое решение напрашивается само по себе, и выглядит естественным.
Со временем дело пошло в гору в прямом смысле. Для самой важной сцены фильма — переносе судна через холм, нанимается некий инженер Мартинс. Проблема в том, что судно настоящего Фицкарральдо весило 30 тонн, причем оно было разделено на 15 частей, которые несли через гору по отдельности, а пароход Херцога весит 300 тонн. Поразмыслив над ситуацией, Мартинс уходит, говоря, что это очень опасно и скорее всего могут быть жертвы, и Херцогу ничего не остается как продолжить без него.
Создается механизм с тросами, который индейцы должны будут приводить в действие, поднимая судно наверх, но они, мягко говоря, относятся к ситуации со скепсисом — их не устраивает, что сам Херцог в процессе не участвует. «Если погибнем мы, хозяин тоже должен погибнуть» — говорит один из них.
По итогу механизм ломается, к счастью обошлось без жертв, но судно не может сдвинуться, застряв у подножия горы. Время снова идет, кто-то из съемочной группы за спиной Херцога поговаривает об уходе. И сомнения одолевают уже самого Херцога. Теперь он говорит, что даже если фильм будет успешным и гениальным, то это не принесет ему ни капли радости и удовлетворения.
Оставив часть группы разбираться с этим судном, Херцог берет второй теплоход для однодневного путешествия вниз по реке Понго Де Манике, известной самыми опасными порогами в Перу. Судно садится на мель, но оно еще критически важно для финальных сцен в Икитосе. Решено ждать сезона дождей, чтобы судно смогло плыть дальше. Но дождей нет. Месяц идет за месяцем — это была самая длинная засуха, зарегистрированная в истории. Второе судно в это время так и стоит у подножия холма.
В один из дней из-за внезапного дождя вода в реке таки поднимается, и Херцог решается на авантюру — выводит второе судно, стоящее у холма, на воду чтобы снять важную сцену. Но, кто бы мог подумать, все снова идет не по плану. Теперь и это судно садится на мель из-за недостаточного веса (для поднятия на холм с него убрали все лишнее, чтобы хоть немного облегчить его). «Если судно застрянет, то мы можем забыть о съемках до следующего полугодия» — говорит Херцог с безумной улыбкой в лице. К счастью, на этот раз Амазонские джунгли сжалились, и все обошлось, сцена была снята.
Не стоит забывать, что на фоне всего этого есть Клаус Кински — актер, постоянно закатывающий скандалы и истерики, часто на ровном месте. Он раздражает всех, но больше всего, конечно, не нравится индейцам. Постоянные конфликты пугали и раздражали их, ведь они привыкли решать свои проблемы другим образом. Кински любил быть в центре внимания — однажды лесоруба, который рубил лес бензопилой, укусила змея. Обычно от укуса этой змеи сердце останавливается через 3 минуты и лесоруб прекрасно знал это. Он завел бензопилу, и отрезал себе ногу, тем самым сохранив себе жизнь. Все бросились помогать бедняге, а Кински устроил скандал, ведь его чертовски раздражало, когда в центре внимания оказывался кто-то другой.
Апогеем напряжения стал случай, когда к Херцогу подошел один из вождей, и предложил наконец убить актера. Конечно, Херцог отказался, но стоило ему лишь кивнуть, они убили бы Кински без колебаний.
Здесь Кински набросился не на режиссера, а на директора картины. Сам Херцог в конфликте не учавствовал, зная, что иногда Кински нужно просто «проораться».
Тем временем плохие новости и не думали заканчиваться — разбился аэроплан, везущий провизию, один человек парализован, пять в критическом состоянии. Все, особенно Херцог, были подавлены. К счастью, никто не погиб, но изнеможденный режиссер уже зарекся снимать кино.
Но через несколько месяцев, с новым оборудованием, и с новой группой техников из Лимы судно все таки удалось поднять на вершину холма. Самое трудное было позади, и наконец, в ноябре 1981 года, через 4 года после начала съемок был снят последний эпизод. Кошмар закончился, можно лететь домой. По итогу фильм получил приз за лучшую режиссуру Каннского фестиваля и номинацию Золотого Глобуса за лучший иностранный фильм.
Сейчас можно долго спорить, стоило ли все это того. Объективно, фильм неидеален, и в некоторых местах он неровно сшит и затянут. Также объективно, что Клаус Кински вписался в фильм как влитой — он играет прекрасно, и группа все же не зря терпела его многочисленные выходки. И ведь не обязательно было тянуть это чертово трехсоттонное судно на гору — снять эту сцену можно было гораздо проще, используя миниатюры или снимая кусками. Но этот фильм, это фильм про безумца, который затеял построить оперный театр посреди джунглей, среди первобытного хаоса природы. Более того, этот фильм сделан безумцами, и он, если можно так сказать, памятник человеческому безумию. А ведь безумцы и авантюристы двигают этот мир вперед. Это не значит, что теперь всем стоит отказаться от спецэффектов, и снимать, страдая и превозмогая. Просто иногда нужно смотреть на мир шире, понимая, что большинство преград пребывают лишь в голове.
«Я делаю фильмы, не просто потому, что не обучен ничему другому , но потому что это мой долг, потому что, возможно это хроника того, что происходит внутри вас, и мы должны выражать себя, или будем не более, чем коровы на пастбище»
Вернер Херцог
Спасибо всем, кто дочитал, подписывайтесь на Телеграм, пишу туда всякое про кино и не только. https://t.me/thatshotishot
