Иными словами, сегодня обсуждаем «Адаптацию», «Великолепную аферу» и «Сокровище нации», а заодно запускаем опросы о самом кейджевом фильме Кейджа.
В четвёртый день нашего марафона «Трое в клетке», во время которого три автора DTF обсуждают отсмотренные фильмы с Николасом Кейджем, мы говорим о кино, в котором Кейдж играет неврастеника, ищет сокровища, спрятанные основателями США, а также вживается в роль сценариста и режиссёра Чарли Кауфмана («Быть Джоном Малковичем», «Нью-Йорк, Нью-Йорк»).
А ещё мы — с вашей помощью — попытаемся определить самый кейджевый фильм Кейджа, то есть тот, в котором актёр смотрится наиболее дико, экстравагантно, странно. В конец этой статьи мы добавили опрос по всем фильмам, которые уже были в марафоне. Такие опросы будут теперь в каждой нашей заметке, а в последний день марафона мы узнаем, какой фильм победил.
«Адаптация» (2002)
Фильм начинается с Чарли Кауфмана (Николас Кейдж) — толстого, старого, отвратительного, сидящего в голливудском ресторане напротив исполнительного продюсера, красивой и строгой Валери Томпсон (Тильда Суинтон). Кауфман хочет подписать с ней договор и произвести хорошее впечатление.
Потом толстый, плешивый Кауфман мечется по своей спальне. Затем Кауфман, отталкивающий и нелепый, мастурбирует на фотографию Сюзан Орлин (Мэрил Стрип) на суперобложке романа, который Кауфману нужно адаптировать для кино.
Всё вышесказанное, за исключением семи последних слов, это прямые цитаты из «Адаптации» — экранизации книги «Похититель орхидей», но в большей степени — фильма о том, как толстый Чарли Кауфман пытался написать сценарий по «Похитителю орхидей». Роман, кстати, вполне себе реальный, как и трудности, которые возникли при его, простите, адаптации.
Самоотносимость в экранизации произведения, никак к тому не располагающего, кажется, попахивает эгоцентризмом, но персонаж Николаса Кейджа прекрасно это понимает, однажды сравнивая себя с уроборосом. Вообще, «Адаптацию» можно легко уложить в рамки популярного сегодня жанра автофикшн, в котором реальное переплетается с фикциональным, а главный герой и автор — тождественны. Во всяком случае, нас пытаются заставить в это поверить.
И фильму Спайка Джонза это несомненно удаётся. «Швы», которыми сценарист прострочил ткань повествования, выпуклые и даже в некотором роде неряшливые — зритель без проблем догадается, где правда, а где вымысел. Но это касается исключительно сюжетных мест: понятно, что никакой погони, аллигаторов и прочих безумств, будто бы выдранных из других фильмов, на самом деле не было. Здесь Кауфман словно отдаёт дань уважения американской литературной традиции XX века, с её неизменной дичью в кульминации.
А вот где грань между реальностью и фантазией нащупать трудно, так это в переживаниях самого Кауфмана, которым, собственно, и посвящён фильм. Скрыть пресловутые швы помогает и Николас Кейдж. Он двигается неловко, но порывисто; избегает смотреть людям в глаза, вечно потеет и избегает случайных прикосновений. Однако когда дело доходит до работы над текстом, Кейдж неумолим — он яростно надиктовывает что-то в микрофон, стучит по клавишам печатной машинки и готов дать волю сидящему внутри зверю, случись кому-то попасть под горячую руку в момент вдохновения.
В противовес Чарли — Дональд, выдуманный брат-близнец сценариста, который мечтает о голливудской карьере и которого тоже играет Николас Кейдж. Два Кейджа в кадре — это не только потенциальный двойной удар по ментальному здоровью, но и двойное испытание для самого актёра. Актёр с ним справляется блестяще. Дональд, беззлобный дурачок, очаровательный в своей наивности, символизирует всё то внутреннее, от чего сам Кауфман хотел бы откреститься.
Он пишет несуразный сценарий про убийцу-каннибала с диссоциативным расстройством идентичности и добивается определённого успеха. Талантливому сценаристу, считающему, что он занимается искусством, претит такой простой подход к работе. «Не называй кино индустрией», — говорит Чарли Кауфман своему брату, обнажая снобизм и зависть, в которой сам боится признаться.
Николас Кейдж своей игрой Дональда тоже демонстрирует другую сторону личности главного героя. Если Чарли замкнутый и стеснительный, то его брат — весельчак, балагур и душа компании. Актёр убедительно смотрится в обоих амплуа, но, что важнее, улавливает малейшие перемены в поведении персонажей, когда им всё-таки приходится примириться друг с другом. А вернее, навести порядок в душе одного человека. — Андрей Верещагин
«Великолепная афера» (2003)
Мошенники Рой (Николас Кейдж) и Фрэнк (Сэм Рокуэлл) работают филигранно: по телефону убеждают людей заплатить, чтобы получить якобы выигранный приз, а затем под видом спецагентов сообщают жертвам, что их обманули, но найти преступников можно — нужно лишь дать доступ к банковским данным. Делу мешают только нервные приступы Роя: его тревожит уличная суета, а в доме патологически тянет по три раза открывать двери и наводить чистоту.
Чтобы справиться с этим, Рой по совету нового психоаналитика решает встретиться со своей 14-летней дочерью Анжелой (Элисон Ломан), которую он ни разу не видел. Девочка быстро находит с ним общий язык, хочет научиться у отца искусству обмана (и проявляет в этом способности). А Рою наконец становится легче, и он решает помочь Фрэнку с крупным делом — которое, как обычно бывает в фильмах об аферистах, идёт не так, как было задумано.
В это трудно поверить, но этот маленький сентиментальный фильм снял один из главных мегаломанов в кино — Ридли Скотт. В «Великолепной афере» нет никакого избытка, ничего, к чему мы привыкли в работах режиссёра «Чужого» и «Бегущего по лезвию»: никаких богов, армий, монстров, снежинок размером с яблоко, панорам. Есть только человек и его несовершенства.
Потому Скотт здесь старается никак не выдавать своё присутствие, просто разглядывает героев вместе с нами. И быстро прикипает к ним, как и мы; а как иначе. Анжела сметлива и обаятельна, Фрэнк порочен, но трогательно привязан к Рою, а Рой, как его описывают в самом фильме — не плохой человек, но и не хороший. Маленький, потерянный человек, который не то чтобы заслуживает прощения и знает об этом, но мы ему всё равно всё прощаем.
Это трагикомическая роль, в которой есть масса возможностей сорваться и переиграть — но Николас Кейдж не срывается ни разу. Кейдж смешно показывает нервный тик — дёргает глазом, всё время приговаривает «угу» и беспрерывно курит (сейчас в Голливуде так не смолят) — но не становится посмешищем, вызывает у нас жалость («Я бы вышиб себе мозги, но меня тревожит то, что станет тогда с ковром!»), но не выглядит жалким.
Сам фильм, как и его герой, несовершенен — центральная афера в нём угадывается задолго до конца — но это не важно. Важно то, что Ридли Скотт и Николас Кейдж смогли подобрать правильную оптику к своим героям — не жалостливую, а гуманистическую. Смогли всмотреться в людей, возможно, недостойных сочувствия — и всё-таки его найти. — Александр Омолоев
«Сокровище нации» (2004)
Быть может, во мне говорит ностальгия, но нулевые были последним десятилетием, когда Голливуд выдавал (псевдо)исторические приключенческие фильмы в огромном количестве чуть ли не каждый год. Но так или иначе, с тех пор этот поджанр больше не пользовался такой же бешеной популярностью.
«Сокровище нации» вышло примерно через полтора года после первых «Пиратов Карибского моря», став пусть и более скромным, но всё-таки хитом (и там, и тут снова наколдовал волшебник-продюсер Джерри Брукхаймер). Однако фильм режиссёра Джона Тёртелтауба, с которым Николас Кейдж дружил ещё со школы, куда ближе к традиции «Индианы Джонса». Главный герой — одержимый (простите, чрезвычайно увлечённый) своим делом доктор исторических наук, который отправляется на поиски несметных богатств. Разумеется, не ради наживы, а ради идеи и исследовательского интереса.
В поисках таинственного сокровища, которое спрятали отцы-основатели США, состоявшие в масонской ложе, Бен Гейтс (Николас Кейдж) пускается в путешествие, по пути решая оставленные сотни лет назад загадки. Одну подсказку сменяет другая, в спину дышит бывший напарник, решивший забрать всё себе (Шон Бин), а по пути придётся побывать за полярным кругом, украсть оригинальную Декларацию независимости и повстречаться с, пожалуй, не менее безумной женщиной (Диана Крюгер).
«Сокровище» — пусть и не слишком оригинальное, но увлекательное и весёлое кино, которое проще всего описать как «„Код Да Винчи“ для всей семьи» (хотя роман Дэна Брауна экранизировали через пару лет после этого фильма). Кино не тратит время на прелюдии и сразу же после зрелищного исторического пролога кидает зрителя в самый разгар приключения. Хотя в другой вселенной нам бы наверняка показали пару сцен в каком-нибудь университете, где коллеги высмеивают Бена за то, что он продолжает верить в невероятное, а потом уделили бы мучительные 10-15 минут тому, как наш герой собирается в экспедицию.
Герои, по большей части, бегают из одного места в другое, но интерес всегда удерживает очередная загадка, очередной тайный код, очередной инструмент, который поможет его расшифровать. Фильм сбавляет обороты разве что ближе к концу, и то быстро исправляется к зрелищному финалу в старинных катакомбах. При этом авторы явно ничуть не претендуют на реализм и относятся к сюжету с долей юмора, а самое мрачное, что можно увидеть в кадре — пара-тройка заросших паутиной скелетов. Даже злодей Шон Бин здесь, уж простите за спойлер, благополучно остаётся в живых.
Что до Кейджа, то в «Сокровище» вы никаких безумств не увидите — актёр придерживается образа рассудительного и повёрнутого на своей работе героя-умника. Даже его Стэнли Гудспид из «Скалы» — человек куда более нестабильный и вспыльчивый. Так что если вы хотите понаблюдать за «самым кейджевым Кейджем», то вам явно не сюда. Зато все, кому хочется уютного приключения на пару часов, наверняка не останутся разочарованными. — Антон Самитов
