Медленно. Детально. Гениально.
В своей предыдущей статье я написал об особенностях, которые позволили серии романов «Гарри Поттер» завоевать оглушительную популярность и любовь поклонников со всего мира. Теперь пришла очередь другого известного цикла — «Песни Льда и Огня». Разберём особенности творческого подхода Джорджа Мартина, познакомимся с некоторыми интересными фактами и яркими фанатскими теориями. В тексте, естественно, полным-полно спойлеров.
Минуло девять лет с момента публикации «Танца Драконов». На текущий момент это последняя книга в серии «Песнь Льда и Огня». Мартин заявил, что надеется завершить новую часть, «Ветра Зимы», в следующем году, однако читателям едва ли стоит позволять себе излишний оптимизм — писатель нарушал и более твёрдые обещания.
С другой стороны, автору уже удалось создать масштабное, безумно детализированное произведение. И даже без учёта того, что готовят нам финальные части, сагу можно считать знаковой для фэнтези и литературы в целом.
Сложность и многогранность серии «Песнь Льда и Огня» таковы, что её не стесняются изучать в университетах, а специалисты из разных областей посвящают ей исследования и книги. Конечно, подобная активность во многом связана с популярностью сериала «Игра Престолов», однако это в любом случае нисколько не умаляет достижений писателя. Мартин действительно сумел создать многослойное произведение, которое можно исследовать год за годом и при этом не переставать делать удивительные открытия.
Как писатель этого достиг? Какие приёмы он использует? Что за принципы лежат в основе его творчества? Давайте разбираться.
Глоток свежего воздуха
В основе популярности «Песни Льда и Огня» лежит баланс между свежими решениями и традиционными элементами жанра.
Джордж Мартин не скрывает, что во многом опирался на опыт других фэнтези-авторов. Одним из его главных ориентиров стало творчество Джона Р. Р. Толкина.
Когда я начал писать «Игру престолов», я обратился к «Властелину Колец» и попытался чему-то там научиться. Большим уроком для меня стало использование магии. Знаете, мне кажется, что её в фэнтезийных книгах слишком много. Однако Средиземье ею пропитано. Она всегда где-то на периферии и нужна, чтобы дать основу миру. Гэндальф — волшебник. Но когда нападают орки, он достает меч и сражается им. Он не заставляет их исчезнуть магическим образом, что часто происходит в подобного рода историях.
Устройство магической системы — не единственное, чему Мартин научился у Толкина. В различных интервью писатель заявлял, что почерпнул у Профессора и другие ключевые для своей работы идеи:
- страсть к убийству персонажей в неожиданные моменты (на основе детских впечатлений от гибели Гэндальфа в глубинах Мории);
- фундаментальный подход к созданию «вторичного мира» — полноценной вымышленной вселенной с подробной детализацией лора;
- стремление написать «горько-сладкую» концовку, подобную той, что знаменует финал «Властелина Колец».
При всех своих заимствованиях (о них мы ещё поговорим подробнее) Мартин остаётся самобытным автором, который не боится бросать вызов стереотипам жанра и вступать в открытую полемику с коллегами.
Когда я читаю фэнтези других авторов, в частности, Толкина и некоторых его последователей, у меня всегда закрадывается в голову желание сказать им: «Это хорошо, но я бы вот эту часть написал совсем по-другому» или «Нет, мне кажется, вы здесь сделали ошибку». Это я здесь критикую не конкретно Толкина, не хочу, чтобы меня воспринимали как критика Толкина. Почему-то люди всё время пытаются противопоставить меня и Толкина — честно говоря, меня это расстраивает, поскольку для меня Толкин — кумир, отец всего современного фэнтези, мой мир вообще не появился бы на свет, если бы до меня не было Толкина! Тем не менее, я не Толкин, и делаю что-то совсем иначе, чем он, несмотря на то, что считаю «Властелин колец» одной из величайших книг XX века. И всё же я веду какой-то диалог с Толкином и с некоторыми его последователями, и это диалог всё ещё не окончен.
Мартин не стал добавлять в историю набивших оскомину эльфов, орков и гномов, постарался максимально отойти от традиционной чёрно-белой картины мира, углубился в работу с темами, раскрывающими тёмную сторону жизни человеческого общества.
Стремление американского писателя к реализму в изображении войны, средневековых традиций и государства определённо понравилось читателям, которые устали от плоских имитаций Средиземья.
Так называемые ПОВы (от английского POV, Point of View, «точка зрения») — ещё одна относительно свежая для фэнтези концепция. Повествование в «Песни Льда и Огня» выстраивается посредством чередования глав, «принадлежащих» разным персонажам.
В пределах сотни страниц читатель может успеть побывать в ставке Ночного Дозора на Стене, окунуться в атмосферу политической борьбы в Королевской Гавани, а затем перенестись на другой континент, чтобы наблюдать за тем, как Дейнерис Таргариен борется с рабовладельцами и выращивает драконов. Таким образом писатель создаёт масштабную картину мира.
Помимо того, концепция ПОВов помогла раскрыть удивительную способность Мартина к «перевоплощению»: ему удаётся достоверно изображать людей различных судеб, характеров, возрастов и полов. Не вызывает удивления, что книга (а вместе с ней и базирующийся на литературном источнике сериал) становятся предметом исследования профессиональных психологов.
Аккуратная работа с магией и сверхъестественными существами — пример того, с каким вниманием Мартин относится к логике повествования. Колдовство в «Песни Льда и Огня» имеет огромную силу, но в то же время это «меч без рукояти»: загадочность и опасность магии, а также высокая плата за её использование создают необходимый для истории баланс.
Драконы — могущественные существа, но у них тоже есть слабые места, обусловленные физиологией и особенностями поведения. При этом сведения о драконах во многом расплывчаты. Читатели не знают, каково их происхождение и как появилась странная «кровная» связь с валирийскими аристократами. Зато в текстах «Песни Льда и Огня» и «Мира Льда и Огня» достаточно намёков, указывающих на то, что об этом прекрасно осведомлён сам Мартин. Глубина прописанного автором контекста будоражит воображение читателей.
Заимствования и отсылки
Джордж Мартин уделяет большое внимание тому, что создают другие авторы. Он заимствует понравившиеся элементы, вступает в заочную полемику и активно ссылается на всё, что послужило для него источником вдохновения.
О своей любви к Толкину писатель рассказывает не только в интервью. В тексте «Песни Льда и Огня» сделано множество отсылок на произведения Профессора.
Имя барда Мариллиона, происходит от «Сильмариллион» либо от группы Marillion, которая, в свою очередь, была названа в честь произведения Толкина. Дозорный Торен Смоллвуд, очевидно, отсылает к Торину Дубощиту, тем более, что главы дома Смоллвудов носят титул «Лорд Жёлудей».
Имя Тирион означает «счастливый» на валлийском, но едва ли Мартин забыл, что также звучит название величественного эльфийского города из всё того же «Сильмариллиона».
Титул лорда Селвина Тарта, «Вечерняя Звезда», может и не быть отсылкой к Арвен Вечерней Звезде. Однако нельзя не отметить, что остров Тарт известен как Сапфировый остров. В то же время отец Арвен, Элронд, владел одним из Трёх Эльфийских Колец Вилья, также именуемым Кольцом Сапфира.
В текстах «Песни Льда и Огня» и «Мира Льда и Огня» можно повстречать и другие имена, способные тронуть сердце толкиниста: Берен, Теодан, Дрого, Арвен, Элрон, Даэрон.
Пусть это уже и не столь надёжно, но обратимся к сериалу. В финале восьмого сезона показана одна интересная деталь: подобно «Алой Книге» за авторством Бильбо, Фродо и Сэма, в сериальном Вестеросе появляется своя легендарная летопись — «Песнь Льда и Огня», которую написал Сэм Тарли.
Поклонники находят прямые отсылки и к другим авторам. Среди них:
- Дэн Симмонс;
- Джоан Роулинг;
- Майкл Муркок;
- Артур Конан Дойл;
- Роберт Джордан;
- Мервин Пик;
- Джек Вэнс;
- Тэд Уильямс;
- Роджер Желязны;
- Филлис Эйзенштейн;
- Томас Костейн и др.
Вообще, отсылки — это одна из важнейших особенностей писательского стиля Джорджа Мартина. Он не стесняется публично обнаруживать свои источники вдохновения. Автор не против, чтобы такие же увлекающиеся натуры, как он сам, понимали, откуда были почерпнуты те или иные образы и идеи.
Именно благодаря отсылкам мы можем знать, что Мартин активно вдохновляется творчеством Говарда Лавкрафта. Наиболее заметные «поклоны» писатель поместил на Железные Острова. Концепция Утонувшего Бога, знаменитый девиз «то, что мёртво, умереть не может», а также имя лорда Дагона Грейджоя — всё это прямо отсылает читателя к знаменитой литературной вселенной «Мифы Ктулху».
Кроме того, Джордж поместил на карту несколько городов, названия которых заимствованы из произведений Лавкрафта: К’Дат, Сарнат и Каркоса. А ещё в «Песни Льда и Огня» есть Древние Боги и загадочная раса Глубоководных, напрямую вдохновлённые мастером мистических ужасов.
К сожалению, я не могу рассказать обо всех интересных фактах в рамках одной статьи. Если вы хотите углубиться в тему, заходите на мой канал в Telegram; ссылку оставлю в конце материала. У меня есть отдельные разборы, посвящённые влиянию Толкина и Лавкрафта на «Песнь Льда и Огня», а также некоторые другие занимательные вещи.
Как мы уже успели выяснить, Мартин не всегда просто делает отсылки на авторов, которые ему нравятся. Частенько он едва ли не целиком переносит сторонние образы и концепции, гармонично вписывая их в общую канву повествования.
В качестве примера можно привести взаимодействие Мартина с творчеством американского писателя Майкла Муркока и, в частности, с его фэнтезийным циклом «Элрик из Мелнибонэ».
Самое явное заимствование — образ главного героя, того самого Элрика из Мелнибонэ. Джордж Мартин положил его в основу такого значимого персонажа, как Бринден Риверс, также известного под прозвищем Кровавый Ворон. Взгляните на описание Элрика:
Цвета выбеленного черепа его кожа, а волосы, что струятся ниже плеч, молочной белизны. С узкого лица смотрят миндалевидные глаза – малиновые и грустные. Из рукавов желтого одеяния выглядывают тонкие руки, также цвета кости – они покоятся на подлокотниках трона, вырезанного из огромного рубина.
Сравните с обликом Кровавого Ворона — красноглазого альбиноса с молочно-белой кожей, тощего и измождённого. Вдобавок оба персонажа тесно связаны с колдовством. Что ещё интереснее, Элрик зовётся Повелителем Драконов. Сам остров Мелнибонэ выступает пристанищем драконов, а местные жители активно с ними взаимодействуют.
Стоит ли напоминать, что Бринден Риверс — бастард драконьих владык Таргариенов? Уже здесь мы видим, как влияние Муркока вышло за пределы одного персонажа. Обратите внимание: Элрик надеется жениться на своей двоюродной сестре. В «Песни Льда и Огня» Бринден Риверс был влюблён в свою сводную сестру, а Эйгон Таргариен женат на сёстрах. Да и в целом близкородственные браки — обычное дело для тех, в чьих жилах течёт кровь драконов. И, конечно, не забываем о характерных для валирийцев белых волосах.
Опять же, Мартин не против, чтобы читатели знали об этих заимствованиях. В данном случае он тоже оставил явные отсылки. Азор Ахай, легендарный герой, который, согласно пророчествам, спасёт человечество от Иных, известен в лоре «Песни Льда и Огня» под пятью различными именами. Одно из них — Элдрик Гонитель Тени. А ещё одно — Гиркун Герой — странным образом созвучно с именем Йиркун, принадлежащим двоюродному брату, наследнику и противнику Элрика из Мелнибонэ.
Мартин любит объединять мотивы разного происхождения. На примере того же Бриндена Риверса мы можем видеть, как к образу Элрика из Мелнибонэ добавляются элементы скандинавской мифологии. Ибо Кровавый Ворон воплощает в себе ещё и бога Одина — одноглазого, всевидящего мудреца, колдуна в сопровождении воронов и волков, провисевшего девять дней на стволе Мирового Древа Иггдрасиль, дабы приумножить свои знания.
Поклонники находят в «Песни Льда и Огня» мотивы скандинавской, древнегреческой, древнеегипетской, кельтской и китайской мифологии, индуизма, христианства и зороастризма. Все хорошо знают, насколько активно писатель вдохновляется всемирной историей. Самый яркий пример: Йорки и Ланкастеры, участвовавшие в Войне Алой и Белой Роз, превратились в Старков и Ланнистеров соответственно. Писатель также сделал несколько отсылок к циклу легенд о короле Артуре.
Часто нельзя выделить один-единственный источник, которым пользовался Мартин при создании того или иного элемента своей истории. Например, образ Светозарного (в оригинале Lightbringer), сияющего огнём меча Азора Ахая, так или иначе перекликается с:
- китайским преданием о кузнеце Гань Цзяне и его жене Мо-се;
- образом меча Stormbringer из цикла «Элрик из Мелнибонэ»;
- описанием меча Экскалибур из цикла легенд о Короле Артуре;
- описаниями мечей Тюрфинг и Грам из скандинавской мифологии;
- описаниями мечей Андурил, Нарсил, Англахэль и Ангуирэль у Толкина;
- индуистским сюжетом о Калки — мессии с пылающим мечом, который уничтожит старый, погрязший в пороках мир, и подготовит его будущее возрождение.
Исходя из тех примеров, которые мы уже успели рассмотреть, логично прийти к выводу о том, что Джордж в этом случае увидел и обработал все перечисленные источники (и даже сверх того). И, конечно, рассказал об этом посредством многочисленных отсылок.
Больше интересной информации о заимствованиях и вдохновении Мартина на русском и английском:
Загадки, тайны и вопросы
Отсылки — это не только способ выразить почтение другим творцам. Это ещё и возможность внушить читателю ощущение некоторого сходства с автором. В основном людям нравится, когда кто-то разделяет их интересы. Мартин же посредством отсылок обнаруживает великое множество интересов. В их числе история, мифология, книжки десятков писателей, рок-музыка, американский футбол, комиксы, телепередачи и мультфильмы.
Кроме того, отсылки представляют собой часть большой игры, которую Мартин ведёт с читателем. Очевидно, что «Песнь Льда и Огня» содержит несколько слоёв. Читатель может без каких-либо заморочек следовать за сюжетом и переживать за любимых персонажей, ни разу не заглянув «под капот». Но на некотором уровне для него доступны и другие развлечения. Разгадывание многочисленных отсылок (как и знакомство с результатами поисков других читателей) — одно из таких развлечений.
Но, конечно, ключевая часть игры Мартина приходится на многочисленные загадки. «Песнь Льда и Огня» — это десятки «чеховских ружей», пророчества, которые можно трактовать множеством разных способов, запутанные родственные связи, персонажи с таинственными мотивами, заговоры и необъяснимая магия.
Мартин ставит десятки острых, будоражащих воображение вопросов. Когда и при каких обстоятельствах «выстрелят» залежи дикого огня под Королевской Гаванью? Кто написал так называемое «письмо бастарду»? Какова судьба Бенджена Старка? Что на самом деле задумали Варис и Иллирио? Верна ли хоть одна теория о «скрытых Таргариенах»? Кого назвал своим наследником Робб Старк? Что скрывает Хоуленд Рид и когда мы увидим его в книгах? Какова природа персонажа, известного нам под именем Холодные Руки? Сработает ли валирийский рог Эурона на живых драконах? Какими мотивами руководствовался Рейгар, когда похищал Лианну Старк? Перечислять можно до бесконечности. Мартин поставил генерацию секретов на поток, сделав детективную составляющую одной из ключевых в своих книгах.
При этом мелких деталей и информации в тексте так много, что едва ли не на каждый вопрос фанаты имеют больше трёх вариантов ответа. Обилие сведений приводит к тому, что поклонники находят в текстах совершенно невероятные на первый взгляд параллели.
Подробная детализация, с которой Мартин прописывает мир и происходящие события, подарила читателям возможность выдвигать изумительные по своей изощрённости и подробности гипотезы. При этом зачастую совершенно неважно, есть ли в теории хоть толика достоверных предположений. Многие работы приносят удовольствие сами по себе. С подборкой таких теорий можно ознакомиться в группе FTK ВКонтакте:
Интересно, что обилие деталей — это не только преимущество «Песни Льда и Огня», но и её же недостаток. Из-за стремления Мартина подробно описать всё, что происходит с его героями, повествование нередко теряет в динамике. Провисания могут затруднять чтение, но такова плата за вход в остросюжетную игру, которая разворачивается на страницах романа, и в которую читатель, при желании, может вовлечься с головой.
Язык символов
Вообще, тексты саги являют собой нечто вроде шифра, который Мартин предлагает разгадать. Один из приёмов, которым он активно пользуется при создании этого шифра — символизм.
Внимательные читатели нашли интересные взаимосвязи между событиями саги и соседствующими с ними в тексте описаниями еды и напитков. Например, существует почти два десятка примеров, когда упоминание золотого борского вина соседствует с откровенной ложью либо намёком на неё.
Так, убеждая Сансу Старк солгать лорду Нестору Ройсу об обстоятельствах смерти Лизы Аррен, Мизинец произносит: «Мы попотчуем его ложью и борским золотым, а он проглотит всё это и попросит ещё».
– Я… – Я не знаю, милорд, чуть не сказала она, но это не то, что он хотел бы услышать. Ложь и борское золотое. – Я Алейна, отец, – кем же мне еще быть?
Ещё один яркий пример приходится на сцену общения Серсеи Ланнистер и её фаворитки Таэны Мерривезер:
Ветер выл за окном, а они до поздней ночи пили борское золотое и рассказывали друг другу истории. Таэна напилась пьяная и призналась Серсее, что ее любовником был корабельный капитан, мириец, наполовину пират, с черными волосами до плеч и шрамом через все лицо.
– Сто раз я говорила ему «нет», а он отвечал «да» – и в конце концов я тоже сказала «да». Таким мужчинам, как он, отказать невозможно.
– Мне это известно, – с кривой улыбкой сказала Серсея.
– Вашему величеству тоже такие встречались?
– Роберт, – солгала она, думая о Джейме.
В свою очередь, упоминания борского красного вина прямо коррелируют с темой отравления, кабанятина может символизировать заговоры и интриги, а персики связаны с мотивом наивного, «летнего» отношения к жизни, сменяемого столкновением с жестокими испытаниями предстоящей зимы.
Впрочем, всё это лишь цветочки по сравнению с тем, какие параллели обнаружил в произведениях Мартина автор теоретического цикла The Mythical Astronomy of Ice and Fire. По его мнению, писатель создаёт на основе языка символов собственную мифологию. Вот ключевые тезисы теории:
- древние легенды мира Мартина, включая историю о Долгой Ночи, символически описывают различные небесные и природные явления. Это очень похоже на реальную мифологию, поскольку мифы часто строятся вокруг попытки объяснить астрономические явления, смену времён года и т.п.;
- например, сказание о Долгой ночи метафорически пересказывает историю столкновения Луны с другим небесным телом. В результате на поверхности планеты происходит природная катастрофа, сопровождаемая наступлением «вечной ночи»;
- события «Песни Льда и Огня» и приквелов тоже символически повествуют о небесных и природных катастрофах. И основные, и второстепенные персонажи саги транслируют архетипические черты легендарных героев прошлого (Азора Ахая, Ниссы-Ниссы, Короля Ночи и др.) и воплощают в себе те или иные природные и космические объекты;
- язык метафор Мартина основан на символах, повторяющихся в сказаниях разных народов мира. Среди них можно отметить архетипы мессианской фигуры бога солнца, богини луны, Рогатого бога и Мирового Древа.
Автор теории утверждает, что Мартин глубоко вовлечён в сравнительную мифологию: он находит и скрупулезно переносит в свою работу «тропы», то есть сходные элементы, повторяющиеся в сказаниях разных народов мира и религиозных концепциях. Таким образом, на глубинном уровне «Песнь Льда и Огня» может представлять собой мифический эпос, написанный с использованием архетипической, так или иначе знакомой всем людям символики.
В цикл The Mythical Astronomy of Ice and Fire входит несколько десятков громадных по объёму эссе, а количество доказательств, собранных автором в поддержку своих тезисов просто поражает. Если Мартин действительно настолько обширно использует символизм и мифологические архетипы в основе истории, то его работу можно считать беспрецедентной.
Эта теория также объясняет «медлительность» автора в написании новых книг. Как думаете, стоит ли удивляться задержкам, если помимо множества сюжетных линий и ПОВов, заговоров и загадок, а также необходимости следовать собственной, детально выстроенной логике мира, Мартин взял на себя ещё и прописывание разнообразного мифологического подтекста?
Масштабность, внимание к логике и деталям, стремление к реализму и нацеленность на ведение разнообразных игр с читателями — вот ключевые особенности писательского стиля Джорджа Мартина. Вероятно, его произведения ещё долгие годы будут изучать как поклонники саги, так и профильные специалисты.
