Всем привет! Снова решил перевести статью журнала Empire, которая мне показалась близкой, особенно в свете недавних пересмотров Начала и Интерстеллара.
Фильм Начало широко известен как величайшая работа Кристофера Нолана, но давайте поспорим, что другой его оригинальный эпик должен заслуживать больше любви.
Одна из самых волнительных экшен-сцен Начала происходит в рушащейся заснеженной крепости. Она выглядит как Альпийские горы, но по сути это лишь третий уровень сна – сон внутри сна внутри сна. Изощренная перестрелка на снежных склонах на снегоходах и огромный взрыв, повлёкший за собой лавину – это захватывающий дух материал в духе фильмов о Бонде – и все же, несмотря на все острые ощущения, по-моему, это наносит удар по самой основе фильма. Он как то логово на вершине горы – грандиозное и впечатляющее, но при этом ледяное и непроницаемое.
Фильмы Кристофера Нолана не славятся своей эмоциональной глубиной. Его фильмы блистательные, смелые, уникальные, по большей части как швейцарские часы, точно настроенные механизмы, в которых все крошечные, сложные движущиеся части сливаются в нечто сейсмическое. Они интеллектуальны, дьявольски хитро задуманы, исполнены с потрясающим мастерством, а его поздние работы еще и ошеломляющи масштабны. Но в глубине души они холодны: откровения Помни и Начала могут быть о потере, предательстве, горе, но они разворачиваются на мозговом уровне, скорее кусочки головоломки встают на свои места, нежели подлинные эмоциональные переживания. Лишь один фильм Кристофера Нолана однажды заставил меня рыдать. Я помню это очень ясно, сидя в IMAX зале в Музее Науки – идеальном месте для просмотра его внеземного эпика Интерстеллар. Когда Купер (сыгранный Мэттью МакКонахи) возвращается на корабль Enduranceпосле проваленной миссии на планете Миллера -водный мир, где из-за осложнений, связанных с гравитацией, время движется значительно медленнее, чем на Земле, он сидит у монитораи навёрстывает видеообращения за 23 года от своего сына Тома и дочери Мерф. За считанные часы (для него) он пропустил всю их молодость. Рождались дети, умирали родственники. Краткость видеозаписей только больше подчеркивает те события, которые он не смог увидеть между ними. За исключением одного сообщения от Мерф – сейчас она такого же возраста, что и он. Она выросла обиженной, озлобленной и брошенной, смирившись с мыслью, что ее отец ушёл и вероятно уже больше не вернётся. Во время этой сцены камера медленно делает наезд на лицо МакКонахи рыдающего, в морщинах, сломленного под тяжестью неисчислимой утраты лет, отношений и семьи. Так много фильмов Нолана играют с чувством времени. Но никакой из них не делает это с таким ошеломляющим эффектом как Интерстеллар, особенно в этой сцене. В темноте зала IMAX мои глаза превратились в лужи.
В преддверии релиза экспедиция Нолана в космос выглядела его самым масштабным и грандиозным фильмом. И во многих отношениях так и было (и все ещё есть) – большая часть шумихи перед фильмом вращалась вокруг вклада Кипа Торна в теоретическую физику фильма, умопомрачительной науки, лежащей в основе червоточин, и авантюрного представления о людях, устремляющихся в великое далеко. Однако при просмотре кажется, что это Нолан в его самом личном и душевном проявлении – фильм о любви отцов к своим дочерям и о том, на что они готовы ради них пойти. Миссия Купера по поиску дома для будущего человечества – это на самом деле миссия по обеспечению будущего для его дочери, которое, по иронии судьбы, отрывает его от нее, это жертва, принесенная для того, чтобы быть кормильцем. Даже производственным названием фильма было «Письмо Флоры»,в честь младшей дочки Нолана. И если есть момент, когда люди склонны критиковать Интерстеллар, пожалуй, самый противоречивый фильм Нолана (до выхода Довода), то это сцена в третьем акте, когда Купер наконец-то отправляется в червоточину Гаргантюа. Там он входит в Тессеракт – конструкцию четырехмерного пространства, в которой линейное время можно перемещать аккуратными рядами. Именно здесь фильм становится работой Нолана поистине искривляющей пространство и время – после стремительного полёта через бесконечную пустоту космоса и погружения в сокрушительный вихрь гравитации, Купер внезапно оказывается… дома. Или, по крайней мере, смотрит на дом, будучи в ловушке в стенах, наблюдая за жизнью дочери, которую он был вынужден оставить. Прослеживая хронологию детства Мерф через ее детскую, он передает ей сообщения, сталкивая книги с ее книжной полки и дребезжа секундной стрелкой ее часов. Эта идея то, что любовь выходит за пределы времени и пространства, что связь между Купером и его дочерью может стать спасением человечества может показаться глупой или надуманной, на самом деле довольно красива.
Во многих отношениях такая сентиментальность кажется явно ненолановской – те, кому не нравится эта сцена в Тессеракте могут возразить, что фильм одним махом переходит от научной фантастики к слащаво-эмоциональной фантазии, возможно, это влияние того факта, что когда-то Спилберг был прикреплён к проекту. Но при втором просмотре этот фильм может быть самое знаменательное, что Нолан когда-либо делал: вполне логично, что человек, стоящий за Началом и Помни, объясняет глубокую связывающую силу любви только при помощи исследования далеких пределов космоса и многомерных цивилизаций будущего. Только он смог представить себе связь отца и дочери как научный феномен, что-то одновременно непостижимое и в то же время совершенно рациональное в рамках законов физики. «Моя связь с Мерф квантифицируема», — говорит Купер в Тессеракте. «Это ключ». И это ключ, по крайней мере, к Интерстеллару. В космическом фильме Нолана есть что полюбить – ощущение межгалактического исследования в духе Космической Одиссеи 2001 года, захватывающее видение будущего Земли, вдохновленное событиями Пыльной чаши (серия катастрофических пыльных бурь, происходивших в прериях США и Канады между 1930 и 1936 годами) потрясающие образы света, искажающегося на краю черной дыры. Но самое большое удовольствие заключается в великолепном противоречии – самый невероятно масштабный и самый деликатно личный фильм Кристофера Нолана, в котором есть все мозги, которые вы от него ждали, но с большим, красивым бьющимся сердцем. Не поймите меня неправильно – Начало великолепно, и я понимаю, почему оно возглавляет многие рейтинги величайших фильмов. Но если бы мне пришлось выбирать, вы можете оставить себе вашу ледяную крепость. Для меня – это межпространственный книжный шкаф любви.
