Аргентина 30-х. Прошло несколько лет после Первой мировой войны и Великой депрессии. Писатели окончательно утрачивают дух романтизма, много копаются в себе и появляется ирония и скептицизм. Хуан Филлой не исключение. Автор — полиглот и всю жизнь увлекался палиндромами на нескольких языках. Отсюда любовь к каламбурам, парадоксам, языковым играм (попытки разобраться в этимологии слов у героев романа уходят далеко корнями в платоновские рассуждения об их происхождении).
Сначала может показаться, что в романе «Оп Олооп» много пустословия, абсурдизма, который роднит его с опытами Альфреда Жарри (Король Убю) и произведениями Брюно Дюмона (Малыш Кенкен), но за этой завесой скрывается попытка героя нащупать равновесие в жизни, подорванное финансовым кризисом и войнами. Филлой намеренно сделал героя финским статистиком. Национальность протагониста — повод на ужине друзей поговорить о политике, предательстве, сравнить европейскую и аргентинскую идентичности. Размеренная жизнь, которую выстраивает главный герой романа Оп (Оптимус) Олооп, нарушается, когда появляется любовь, к Франциске. Все его наносные попытки подчинить своё существование каталогизации и систематизации начинают терпеть крах. Иррациональное вводит его в полубессознательную прострацию, которая обострится на ужине шестерых друзей (ключевая сцена романа). Его речи и размышления на грани безумного и философского начинают походить на разговоры Дон Кихота. И здесь Филлой предвосхищает письмо авторов второй половины XX-го века, обнаруживающее живую иронию, скептицизм и цинизм. Чего только стоит подсчет количества соитий. Ужин, кстати, тоже приурочен к круглой цифре — герою предстоит 1000-ное ночное приключение с женщиной.
Поход в бордель кардинально меняет ход упорядоченной системно жизни. И здесь вспоминается сцена на корабле в «Homo Фабер» Фриша. Женщина оказывается соотечественницей, дочерью его юношеской любви (у Фриша и вовсе дочерью самого героя, интересно читал ли Фриш Филлоя?). А происходящее после близко произведениям авторов «потерянного поколения», которые описывали опыт социальной адаптации молодых героев между войнами.
В итоге роман получился странным, порой асбурдистским, но вызывающим здоровое чувство эмпатии к герою (в центре очень личная история краха личности под грузом иррациональности, прошедшей войны и финансового кризиса). С одной стороны писатель близок в романе сюрреалистам, патафизикам, авторам «потерянного поколения» (концовка — квинтэссэнция краха и неустроенности), но с другой — Филлой предвосхищает иронию и скептицизм послевоенного времени, словесные игры постмодернистов и каталогизаторство Перека, что делает произведение как минимум интересным.
