Если технологические возможности разумных существ в космосе безграничны, почему мы до сих пор не обнаружили признаков другой разумной жизни?
Менее чем за семь десятилетий человечество прошло путь от отсутствия активной технологии полётов до прогулки по Луне. Потребовалось чуть больше века, чтобы пройти путь от первого базового компьютера до карманного устройства, позволяющего в считанные секунды получить доступ практически ко всему объёму человеческих знаний. Исходя из этой технологической траектории, существует устойчивое предположение, что наши технологические возможности безграничны.
Это представление, наряду с открытием того, что в космосе часто встречаются пригодные для жизни миры, повлияло на вопрос, который десятилетиями не давал покоя учёным и другим людям: «Почему во Вселенной так тихо?». Эта загадка, которую, как говорят, предложил физик Энрико Ферми в 1950 году, известна как парадокс Ферми. Если наша Солнечная система молода по сравнению с остальной Вселенной, а люди когда-нибудь смогут совершать межзвёздные путешествия, разве мы не должны были уже увидеть признаки того, что другие разумные существа распространились по космосу? В самом деле, где же все инопланетяне?
Возможно, мы не сталкивались с инопланетными цивилизациями потому, что для каждого разумного вида во Вселенной существует «универсальный предел технологического развития» (УПТР), и этот предел гораздо ниже способности цивилизации колонизировать целую галактику, предложил Антонио Желис-Филью, исследователь в области государственной политики из Фонда Жетулиу Варгаса в Школе делового администрирования (FGV EAESP) в Бразилии, в недавней статье, опубликованной в журнале Futures.
Если гипотеза УПТР верна, то никогда не было, нет и не будет ничего похожего на межзвёздную цивилизацию или что-то похожее на «межзвёздный разговор», — сказал Желис-Фильо в интервью Space.com по электронной почте.
Исходя из истории взлёта и падения человеческих цивилизаций, возможности создания и реализации научных проектов, расширяющих наши знания и технологии, и очевидного отсутствия технологического интеллекта в других уголках космоса, Желис-Филью считает, что нам следует быть осторожными с предположениями о том, что технологические возможности людей и других разумных существ безграничны.
Непреодолимый разрыв
Лауреат Нобелевской премии физик Ричард Фейнман однажды сказал: «То, что я не могу создать, я не понимаю». Наиболее простая интерпретация этого высказывания заключается в том, что наши технологии — то, что мы можем создать, — ограничены нашими знаниями.
Конечно, существуют естественные пределы человеческой технологии. Например, мы не можем путешествовать по прямой быстрее скорости света. Также могут существовать естественные барьеры для человеческого знания — факты о Вселенной, которые навсегда остаются недоступными для нас в силу особенностей нашей биологии. Конечно, мы создали технологии, которые облегчают наши чувства и познание: Микроскопы позволяют нам заглянуть в мир малого, телескопы дают возможность заглянуть в мир большого, а компьютеры обрабатывают цифры и данные, которые наш индивидуальный разум не в состоянии обработать.
Однако технологии и эксперименты, которые позволяют нам расширять наши знания, обходятся все дороже. Такие проекты, как Большой адронный коллайдер в ЦЕРНе (4,75 миллиарда долларов на строительство и 286 миллионов долларов в год), Международная космическая станция (3 миллиарда долларов в год) и международные усилия по достижению ядерного синтеза в ИТЭР (примерно 18-20 миллиардов долларов на строительство), показывают, что человеческие усилия по расширению научных горизонтов требуют все больше энергии и ресурсов.
«Если говорить откровенно, то дело в том, что последние крупные фундаментальные достижения в науке о Вселенной (макро- и микрореальность, космология и квантовая механика) насчитывают почти сто лет, — говорит Желиш-Филью.
Конечно, чёрные дыры и другие явления сегодня изучены гораздо лучше, чем сто лет назад, но их теория не имеет такого значения для человеческих технологий, как относительность и квантовая механика, утверждает Желис-Фильо.
Достаточно «сравнить развитие науки с 1830 года (нет теории эволюции, нет теории электромагнетизма) по 1930 год (относительность и квантовая механика уже есть) и с 1930 по 2024 год (всё ещё нет объединяющей теории), чтобы понять, что темпы прогресса, мягко говоря, замедляются», — говорит Желис-Фильо. «Низко висящие плоды уже собраны. Оставшиеся, похоже, свисают с недостижимо высоких ветвей».
Растущая стоимость исследования границ человеческого знания может привести к тому, что мы решим, что цена слишком высока. Так, Европейская комиссия недавно отказалась от плана отбора нескольких флагманских исследовательских проектов стоимостью в миллиард евро, которые включали планы по преобразованию солнечной и ветровой энергии в топливо и внедрению клеточных и генных терапий в клинические условия. В таком случае развитие новых технологий, которые способствуют новым прорывам в нашем понимании реальности, также остановится, как и наши мечты о превращении в межзвёздную цивилизацию.
Любая разумная цивилизация в космосе столкнётся с таким же сценарием, говорит Желис-Филью. В определённый момент, независимо от того, насколько изобретательными они станут, им придётся принять решение: построить ли нам ускоритель частиц размером с Млечный Путь, чтобы, например, проверить нашу новую объединяющую теорию, или же создать необходимую инфраструктуру для выживания нашей цивилизации?
Гипотеза УПТР утверждает, что даже если бы цивилизация решила построить такую машину, чтобы проверить пределы своих знаний, она обнаружила бы, что уровни энергии, необходимые для проведения экспериментов, способствующих скачку в научном познании, не растут линейно. Они достигли бы точки, когда их нынешние технологии не позволили бы им преодолеть разрыв между одним уровнем и следующим.
Поскольку законы физики одинаковы во всей Вселенной, каждая цивилизация в конце концов столкнётся с этой «непересекаемой пропастью», — говорит Джайлс-Фильо.
Цена растущей сложности общества
Желис-Фильо также считает, что уроки, извлечённые из взлёта и падения человеческих цивилизаций, могут быть применены к астробиологическому контексту. Сложные общества расширяются, добавляя слои сложности общества, чтобы производить больше «энергии» для дальнейшего роста. Однако после определённого момента сложность перестаёт «окупать себя», и её отдача снижается, говорит он.
«Если мы вспомним общество охотников-собирателей, то количество социальных ролей (вождь, охотник, собиратель и так далее) будет минимальным; в поздней Римской империи оно было гораздо выше, а в нашем индустриальном обществе — значительно выше, — объясняет Желис-Фильо.
Конечно, с увеличением специализации более сложные общества могут производить больше. Например, когда люди развили сельское хозяйство на Земле, приток продовольствия, обеспечиваемый новой технологией, привёл к появлению новых общественных ролей, направленных на дальнейшее увеличение производства. Но с ростом уровня сложности росла и потребность в дорогостоящей инфраструктуре для её поддержки.
Свои аргументы Желис-Филью заимствует у Джозефа Тейнтера, археолога, изучавшего множество сложных обществ на протяжении всей истории человечества. Тейнтер предположил, что, хотя фатальный удар по обществу может быть разным (например, война, засуха, эпидемия или астрономическое событие), первопричина всегда одна и та же: снижение отдачи от сложности, которое сделало общество хрупким.
«Я применяю эту концепцию к любому технологическому обществу в любой точке Вселенной», — говорит Желис-Фильо. «Продвинутые пространственные технологии требуют развития унаследованной инфраструктуры. Эта инфраструктура — лишь часть сложности общества. … Возможно, что многие неземные общества рухнули из-за уменьшения отдачи от сложности общества, даже до столкновения с ограничениями, налагаемыми потребностями в энергии для проверки научных теорий».
Космические «послания в бутылке»
Несмотря на всё это, Желис-Филью не исключает возможности получения сообщения или сигнала от другой разумной цивилизации. Универсальный предел технологического развития запрещает технологическое развитие выше уровня, который препятствует организованному, самоподдерживающемуся распространению цивилизации за пределы своей солнечной системы.
Однако это не исключает существования «брошенных технологий», таких как блуждающие мёртвые космические зонды (только подумайте о «Вояджере-1» через сто тысяч лет, бесшумно пересекающем нашу галактику), принимаемые изолированные сообщения (сигнал «Вау!» — один из кандидатов) или даже «мёртвые инопланетные вояджеры», найденные нами (каким бы невероятным ни было это событие)», — говорит он.
Такие попытки связаться с другими разумными цивилизациями через просторы космоса напоминают «великие космические послания в бутылках» — как капитан затонувшего корабля на отдалённом острове пытается подать сигнал во внешний мир с помощью примитивных инструментов, имеющихся в его распоряжении, объяснил Желиш-Филью.
Гипотеза Желиса-Фильо — одно из возможных объяснений того, почему наши попытки наблюдать межзвёздную цивилизацию оказались безуспешными. Да, мы ищем признаки того, что мы не одиноки в космосе, всего несколько десятилетий. Возможно, мы искали недостаточно долго, в нужном месте и даже не совсем то, что нужно. Однозначное обнаружение разумной инопланетной цивилизации, очевидно, доказало бы ошибочность гипотезы УЛТД, равно как и внезапный скачок в знаниях, который мог бы способствовать распространению человеческой цивилизации к звёздам. До тех пор гипотеза УЛТД служит отрезвляющим напоминанием о том, что судьба нашего вида не является само собой разумеющейся.
