«Мужики! Я вам запрещаю выпускать меньше 200 тонн хлеба в сутки», — примерно это 92 года назад заявил Георгий Марсаков, и перевернул игру, создав инженерное чудо. Что же такого он придумал? Давайте разбираться.
1920-е годы в Москве, как и во всем СССР были не сладкими. Население города неумолимо росло, еды не прибавлялось. Пекарни просто физически не могли обеспечить достаточный выпуск одного из главных продуктов питания, — хлеба, по причине того, что не смотря на век индустриализации, его выпечка велась вручную.
Руководство страны понимало, что здесь, ровно, как и во всех прочих областях необходим переход на машины. Так, например, акционерное общество «Мельстрой» решило копировать машины фирмы «Werner & Phleiderer». Но импортозамещение не задалось, так как затраты на создание копии пекарни с нуля были весьма значительны.
Однако, в том самом «Мельстрое» трудился весьма талантливый инженер Георгий Петрович Марсаков, который был чертовски увлечен идеей создания собственной печи. Желание вполне естественное, если учесть, что за пару лет до прихода в «Мельстрой» он спроектировал скотобойню и холодильник.
Марсаков, надо сказать, был личностью незаурядной. Рожденный в 1886г. в семье простого мещанина, он был с ранних лет обучен отцом работе руками и имел таланты к инженерному делу. Отец Марсакова, понимая, что ребенку требуется должное образование в возрасте 16 лет отдает его в гимназию, после которой Георгий поступает в Томский политехнический институт Императора Николая II. Именно здесь у Георгия проявилась недюжинная целеустремленность в достижении цели. Сперва он смог сдать 25 экзаменов за 2 месяца (мне кажется, среди моих друзей по универу были подобные случаи, но там по причине обилия хвостов с прошлой сессии), а после отличился желанием поскорее закончить институт. Желание это возникло по причине того, что во время прохождения практики на судостроительном заводе «Наваль» в Николаеве, ему единственному из 156 сокурсников, вице-директор завода, инженер Каменев предложил, не откладывая дела в долгий ящик, остаться на заводе или вернуться туда после окончания обучения. Георгий выбрал второй вариант, после чего явился в институт и попросил записать его сразу на одиннадцать экзаменов, дипломную работу и дипломный проект. Декан, вероятно, подумал, что это какая-то шутка и предложил ему покинуть кабинет. Однако я вам ранее уже сказал, что Марсаков был настойчив. Уже через пять месяцев ему удалось с блеском защитить дипломные проекты по тридцатисильному дизелю и холодильной установке (которую, вероятно он позднее и воплотил в жизнь).
Начало уникальной хлебопекарни начинается с того, что в том же 1924г. Георгий был назначен заведовать постройкой хлебозавода Царицынского Центрального рабочего кооператива. Он погружается в процесс с головой, начинает разбирать иностранные печи и познавать тонкости изготовления хлеба. В процессе Марсаков установил, что предельной для белого хлеба является температура 180 градусов, а для черного 210 градусов. Свыше этого хлеб «горит». Беря во внимание то, что на выходе заводской хлеб должен выходить лучше домашнего, Марсаков прикидывает правильные модернизации увиденного на зарубежном оборудовании и создает для Царицынского завода электропаровую печь собственной конструкции. Также он в значительной степени механизирует производство, благодаря чему хлебозавод мог выпускать по 40 тонн хлеба в сутки. После пуска завода Георгия Петровича пригласили работать в качестве технического директора в акционерное общество «Электрохлеб» (Харьков).
В Харькове ему поставили задачу построить подобный царицынскому хлебозавод в Иваново-Вознесенске. Для этого пришлось организовать конструкторское бюро в Днепропетровске на заводе имени Ф.А. Артема. Имея доступ к ресурсам и, анализирую иностранную продукцию, он создает свои: мукосейку, тестомесилку, переносную электровозом по рольгангу «дежу» (ёмкость для теста) и прочее оборудование. Однако после ряда финансовых трудностей и конфликтов с «Электрохлебом», Марсаков ушёл и вёл строительство ивановского хлебозавода силами кустарей, а затем в 1927г. уехал в Москву, где получил должность инженера в Московском союзе потребительских обществ (МСПО).
МСПО он Марсакова хотело всё того же, — чтобы он изучил заграничное оборудование по производству хлеба, и наладил производство аналогов. Но переигравший в Frostpunk, и перечитавший трудов Генри Форда, Марсаков откидывает концепцию иностранных станков и выдает, что идеальным хлебозаводом будет кольцевой конвейер, построенный вокруг огромной печи.
«Вместо того чтобы цепью тянуть конвейер с направляющими роликами по рельсам, не проще ли положить рельсы на стационарные, неподвижно укрепленные на земле ролики? Приведенные во вращение электромотором ролики на шарикоподшипниках дадут ход рельсам. Цепь станет излишней», — писал он в докладной записке.
Вооружившись самодельным макетом своего проекта, Георгий пошел сдаваться комиссии, но был отвергнут. Члены комиссии посчитали, что мол если б всё было так просто, то подобное уже бы давно сделал кто-то другой. Но за идею заступается Герман Красин, парируя фразой: «Если бы Форд узнал об этой системе кольцевого конвейера, он ухватился бы за неё», и в итоге на экспериментальный завод выделяют средства.
На Большой Семёновской улице инженеру был отведён последний этаж действовавшей трёхэтажной пекарни, в которой не хватало места. Ему пришлось в здании бывшей конюшни оборудовать мастерскую, выстроить котельную и собрать котёл абсолютно новой конструкции, позволившей получить сверхвысокое давление пара, необходимое для выпечки хлеба. Всё это удалось сделать за шесть месяцев, и 30 января 1929 г. был пущен первый хлебозавод-автомат кольцевой системы.
Надо отметить, что проект котла тоже не был одобрен высокими умами, потому что ну опять какая-то лажа и умные люди давно бы так сделали, если бы это было правильно. Но время расставило всё по местам.
На заседании бюро московского комитета ВКП(б) Л.М. Каганович рассказал, что в то время, как на трёх этажах хлебопекарни, оборудованной немецкими машинами, производят 12 тонн хлеба, наверху, в одной комнате на хлебозаводе-автомате Марсакова производят 50 тонн хлеба в день.
В итоге все всё понимают и в 1931г. по проекту Марсакова строится Хлебозавод № 5 (им. Зотова). В том же году вышло постановление партии и правительства, о полном переходе Москвы на механизированную выпечку хлеба и обязывающий потребкооперацию приступить к строительству такого количества заводов, которое может обеспечить население новой Москвы хлебом. В итоге появляются ещё 4 завода: № 7 — в Замоскворечье, № 8 — им. Горького в Черкизово, № 9 — им. 17-го партсъезда на Новодмитровской улице, № 11 — им. Микояна на нынешнем Звёздном бульваре, а также парочка заводов в Ленинграде, — Левашовский и Кушелевский.
Марсакову, кстати после успешного эксперимента дали квартиру в Москве. Вы спросите, — где же он жил до этого? Да просто спал на мешках в своей опытной пекарне.
Изготовление хлеба на заводе-автомате шло следующим образом. Мука со склада, находившегося в подвальном этаже, транспортером подавалась на четвертый этаж, где находилось заквасочное отделение. Отсюда готовая опара поступала на третий этаж в тестомесильное отделение, состоявшее из трех жестких кольцевых конвейеров, где происходил процесс брожения.
После окончания брожения куски теста попадали в тесторазделочное отделение на втором этаже, а оттуда — в расположенное рядом на этом же этаже печное отделение. Хлеб выпекался в трех круглых кольцевых печах. После выпечки хлеб выгружался из печей и по наклонным спускам поступал в хлебохранилище на первом этаже. В целом, реально возникает вопрос, — почему до этого никто не додумался раньше?!
Говорят, что М.А. Горький, который в юношестве был пекарем, при посещении хлебозавода №5 был впечатлен настолько, что у него текли слезы радости. Ещё бы, если учесть, что в своем рассказе «Двадцать шесть и одна» он пишет: «Нас было двадцать шесть человек — двадцать шесть живых машин, запертых в сыром подвале, где мы с утра до вечера месили тесто, делая крендели и сушки», а теперь в новых светлых помещениях труд человека практически сведен к нулю и все работой заняты механизмы. Причем за сутки такой завод поставлял аж до 250 тонн продукции, что полностью закрыло вопрос с достатком хлеба.
«У нас есть хлебозаводы-автоматы, где рабочие работают 7 часов и ежедневно принимают душ, где рабочего без медицинского осмотра не допускают к производству, где установлен строжайший медицинский надзор. Здесь оборудованы лаборатории, которые анализируют и проверяют качество муки и воды, гарантируя доброкачественность хлеба», — писал Анастас Микоян, глава Наркомата снабжения и пищевой промышленности.
Вот только в современной России подобные хлебозаводы оказались не нужны. Частные пекарни значительно вытеснили гигантов и из заводов они превратились в совершенно другие объекты.
Из семи заводов только Хлебозавод № 8, 11 и Кушелевский продолжают свою работу.
Стоит отметить, что прекрасные авангардные здания после преображения выглядят, как весьма притягательная доминанта района. Последнее время в целом поднялся большой интерес к подобной архитектуре, фанатом которой являюсь и я. Как говорится – умели раньше строить.
Что же касается дальнейшей судьбы Марсакова, то после решения вопросов с хлебом он был отправлен в Билимбай на чугунно-литейный завод, где также предлагал свою концепцию кольцевых конвейеров. Попутно он предложил новые проекты для фабрики-кухни, театрального здания и «Азовстали», разумеется, круглые.
Его увлеченность кругами была столь фанатичной, что он даже разработал проект целого города-конвейера.
Какой-то более подробной конкретики о его дальнейшей судьбе найти не удалось.
Как и многие подобные гении, Марсаков довольно быстро был забыт, да и сейчас его мало кто вспоминает. Лишь редкие поклонники его дела продолжают рисовать круги на полях, напоминая нам об инженере и его концепции.
Автор: Дмитрий Катаругин
