Беспардонное, идущее напролом кино о бурном романе монахини с послушницей и о вере, которое должно было выйти в России в октябре — и которое не допустили к прокату.
Бенедетта, молодая и благонамеренная монахиня из итальянского города Пеши, настаивает на том, чтобы в аббатство приняли хорошенькую крестьянку Бартоломею, всячески унижаемую отцом. Бартоломея сперва со значением смотрит на свою защитницу, потом её целует, норовит запустить руку под её облачение. Та поначалу смущается, но это только поначалу.
Связь с послушницей, впрочем, не мешает Бенедетте и дальше считать себя христовой невестой. Буквально, не фигурально: Иисус приходит к ней во снах и видениях наяву, с мечом в руке защищает её от зла, отмечает стигматами. Или не отмечает. Есть подозрение, что раны оставили не высшие силы, а острые предметы; слишком уж быстро появляются на лбу девушки следы тернового венца, когда выясняется, что отметин на ладонях для святости недостаточно.
Однако небольшому монастырю собственная покровительница — которой Бенедетта всё-таки станет — выгодна, что называется, экономически и политически. Тем более что на дворе XVII век, а значит, в Италии ищут все возможные средства спасения от болезни, которую позже назовут чёрной смертью.
За основу «Искушения» взят реальный случай, ещё в 1980-х рассказанный историком Джудит Смит на основе флорентийских архивов — действительно, была такая 23-летняя монашка, которая стала главой монастыря, начала видеть разное, а потом лишилась сана за связь с другой девушкой. Пол Верховен, снявший об этом фильм, что-то поменял, что-то добавил (сюжет со старой аббатисой и её дочерью, выступающими против Бенедетты), но сама Бенедетта Карлини, её сложные отношения с Бартоломеей и богом, — это, в общем, правда.
И понятно, почему режиссёр взялся за такой материал. В его центре — женский идеал Верховена, девушка с ангелом на одном плече и чёртом — на другом, жертва и в то же время агрессор. Образ, который голландец год за годом воспевает вот уже 50 лет.
Поэтому, несмотря на уникальность случая Бенедетты, отдельные части «Искушения» кажутся виденными много раз. Видали мы у Верховена и страсть женщин друг к другу, и амбициозных девиц, и их тяжелую судьбу, и чуму. Фильм мог бы быть потоньше — такова главная претензия западных критиков к «Искушению», и отчасти они правы.
Но дело тут в том, что Верховен — он, в общем, не про потоньше. Сила его в излишествах, даже в грубости. В грубом юморе: «Святой отец, полагаю, вам лучше знать, как ведут себя проститутки». В грубых интригах: в «Искушении» предсказуемо есть и предательство, и пытки, и самобичевание, а когда дойдёт до сожжения на костре, остатки приличий окончательно улетят в окно (если коротко, сгорит не тот, кому было суждено, приговорённая к казни сбежит, судей забьют до смерти).
И в грубом сексе, конечно. Никаких перерывов и уходов в тень — показывается всё, и с прерафаэлитской тщательностью. В том числе и прочая телесность: кормление грудью, метеоризм, чумные бубоны, которые здесь тоже есть.
Чего здесь нет, так это покушения на свободу вероисповедания или что там усмотрели в «Искушении» отдельные активисты в России. Больше того, при известном простодушии фильм можно смотреть как прохристианский.
Любимый приём Верховена — перевернуть жанр с ног на голову, с военного на антивоенный («Звёздный десант»), с триллера практически на порно («Основной инстинкт») — и в «Искушении» режиссёр использует его снова. Лесбийский мотив, который по трейлеру и описанию может показаться основным, таковым не становится. Красиво вышло, конечно, что настоящая Бенедетта вступила в тайную связь с женщиной, а не с мужчиной, но в целом на месте её любовницы Бартоломеи мог бы быть и какой-нибудь Бартоломью.
Режиссёра больше занимают другие темы. Церковь как институт терпит крах, это понятно: старая аббатиса стремится получить как можно больше денег за приём новых послушниц, у ставленника римского папы полный каталог грехов — обжорство, гнев, похоть. Но что насчёт основы религии, веры? Верила ли Бенедетта в то, что она невеста Христа, что её защищает дева Мария? Или хитрила, чтобы получить больше власти? А видения, с ними что? Было ли это священным безумием или последствием падучей? До конца так и не станет понятно, верила ли Бенедетта в свои силы или в бога, но в любом случае помогла ей именно вера.
Многое при этом смущает в фильме и без надуманных угроз нацбезопасности. Часто заметно, что Виржини Эфире, прекрасной актрисе, не 23 года, а 44. Ни на миг не верится, что на экране происходит всё в XVII веке, многие выглядят ряжеными. Верховен иногда прёт совсем уж напролом: оставляет дыру в стене, чтобы о романе Бенедетты и Бартоломеи могли узнать остальные, прячет фигурку девы Марии, обточенную для занятия сексом, судя по всему, в Библии. И вообще всё это дико, но, опять же, именно за это Верховена и любим.
