Что случится, если запереть 16-летних пацанов под одной крышей и дать им практически полную свободу действий? Проявятся худшие человеческие качества.
Я знаю, о чем говорю, потому что провел два года в закрытом военно-полицейском интернате в Казахстане. Там я насмотрелся всякого и решил рассказать об этом в виде коротких мини-историй. Многих ребят тема заинтересовала, так что пишу я в первую очередь для них. Буду постепенно наращивать градус жестокости, от условного «низкого» уровня до «запредельного».
Коротко об интернате: распорядок там не отличался от армейского (короткие стрижки, камуфляж, подъем в 6 утра, физподготовка, строевая, наряды и прочее), только к этому еще добавлялось школьное обучение днем. Как и в школе, нас делили на классы (взводы). Несколько таких взводов формировали роту. Мы проводили в интернате всю неделю, а на выходные уезжали домой.
К началу обучения в моем взводе было 30 человек. После первого же «увала» (выходных) назад не вернулись человек 6-7. Через два года нас осталось всего 13. Сейчас вы поймете, почему.
Уровень жестокости: низкий
Сюда решил включить самые яркие драки, которые видел и в которых участвовал сам. До интерната я дрался всего пару раз, да и то все было несерьезно, бой шел до первых слез. Чисто детские шалости. В интернате же мы херачились как в бойцовском клубе: пока кто-нибудь не сдастся или не вырубится. Офицерам (за каждым взводом был закреплен такой командир) было плевать, почему все ходят с побитыми рожами, а родителям мы говорили, что упали.
Жаловаться было нельзя, мы жили по воровским понятиям, где терпила – хуже дтфера. Учитывая, что в будущем все планировали стать полицейскими, это было особенно иронично. На моей памяти только один паренек рассказал родителям об истинной природе своих синяков, но и то конфликт быстро замяли, а пацан отчислился. Серьезных травм обычно никто не получал, правда в первую ночь, когда у нас начала выстраиваться иерархия (об этом позже), в соседнем взводе пацану сломали коленом нос. Обычно же все старались бить только в челюсть и по корпусу, но, конечно, это не всегда получалось.
В интернате я в первые недели только получал люлей. Давать сдачи не хватало духа, чего еще ждать от поцика, воспитанного без отца и усвоившего только базовые понятия от старших на улице. Все изменилось, когда крутые пацаны со взвода решили провести бой между мной и парнишкой с монобровью. Мы с ним неплохо общались, хороший пацан, добрый. Из-за своей доброты он стал посыльным – постоянно бегал в магазин за сигами. Помню, как он подошел к моей парте и грустно сказал: «пойдем, Тим». Драться я с ним не хотел, но вышел и в первый раз ударил человека в лицо. Время тогда будто замедлилось, я отчетливо видел, как мой кулак летит и разбивает пацану губы. Может так было из-за первого раза, хз. Мы обменялись несколькими ударами, покатались по полу и монобровный сдался. После этого случая мой статус в местной иерархии повысился с «его можно бить все время» до «можно бить иногда». Положение проигравшего же ухудшилось еще сильнее. Он не выдержал и через пару месяцев отчислился.
После этого драки стали регулярными. Большую часть из них я успешно проиграл, но теперь хотя бы мог бить в ответ. В память особенно въелся эпизод с невероятно худым парнишей по кличке «Аппак» (в переводе на русский – беп-белый). Не трудно догадаться, что пацан был черный как сволочь. Это чел для меня стал олицетворением строчки Оксимирона про мразей, «принимающих доброту за слабость». Пацан постоянно задирал меня, а попытки уйти от конфликта его только раззадоривали. Все закончилось тем, что чел поверил в себя и предложил выйти раз на раз. Это меня выбесило, потому что «Аппак» в местном рейтинге UFC находился на самых последних позициях. Когда начался бой, я просто перекинул его через себя, на полу повернул голову на бок и херачил по ней пока меня не оттащили. После этого «Аппак» стал на несколько дней двуликим: половина его черной рожи опухла и приобрела цвет сливы. Получив по башке чел невероятно преобразился, в будущем всегда бежал здороваться и вообще пытался стать моим другом.
Бывало и так, что за драками наблюдали офицеры. Однажды парень с нашего взвода закусился с челом из соседнего. Все происходило на плацу после строевой подготовки. Слово за слово ну и пошла жара. Офицеры ребят растащили. Кто-то предложил разрешить конфликт на месте, все равно же подерутся потом. Наш взводный в начале артачился, но потом согласился. Пацанов отвели чуть поодаль и дали подраться. Бой был так себе, они чутка помутузили друг друга и все на этом.
Самая крутая драка на моей памяти была между пацаном с погонялом «каскыр» (волк) и парнишкой с моего взвода. Каскыр считался авторитетным челом и махался очень неплохо. Другой же был сильно слабее, но духа у него было достаточно. Повод я уже не помню, вроде наш чел что-то сказал, а Каскыру показалось, что без уважения. Дрались они уже после отбоя в кубрике нашего взвода. Места было мало, пацанам остался узкий пятачок возле кровати. Каскыр бил жестко и точно, через пару минут наш пацан уже был весь в крови. Он орал как ненормальный, пытался отвечать, но быстро выдохся. В конце концов боец сел, но сдаваться не собирался. Бой пришлось остановить самостоятельно, потому что волчара вошел во вкус и мог его покалечить. Интересно, что на следующий день эти двое уже нормально общались, будто ничего и не было.
Уровень жестокости: средний
С армией нас сближал не только распорядок, но и дедовщина. Еще в первые дни к нам в кубрик зашел смотрящий второкурсников (да, у будущих стражей порядка был смотрящий) и популярно все объяснил. Если тебя бьет дед, молча принимай это и терпи.
Особенно тяжко приходилось двухметровому тхэквондисту из нашего взвода. Его обожали бить деды-недомерки. В конце года спортсмен специально вставал в наряды на КПП. Когда такие «дедушки» приходили забрать документы, он уводил их и мстил.
Как и в армии, больше всего любили измываться те, кого до этого сильно гнобили. Как-то раз один из таких воткнул мне в ногу ножницы, когда наш взвод шел с обеда. Было больно, но терпимо. Слышал, что некоторых ребят уводили на первый этаж, ставили к стене и кидали им в грудь ножи, не сильно, просто пугали.
В порядке вещей было получить от деда в челюсть, когда стоишь в наряде на тумбочке. Вот вы поздоровались, он спросил, как дела, а потом раз и в челюсть, просто так, без причины. В казарме перваши занимали два верхних этажа, на первом и втором жили второкурсники. Ночью нас должен был охранять дежурный по роте офицер, но обычно он бухал, поэтому деды спокойно заходили к нам и устраивали веселье. Не всегда это были побои, часто просто забирали что-нибудь из тумбочек, типа дезодоранта или зубной пасты.
Некоторые деды перегибали палку и тогда пацаны звали старших. Те перелезали через забор и фигачились с дедами. После такого до парней больше не лезли. В интернате ходила байка о чуваке по кличке «Колдун». Когда тот был первокурсником его отфигачил какой-то дед. На выходных парниша поехал в свое село и привез оттуда человек 30-40. Они ходили по плацу и предлагали «дедушкам» спуститься, никто не вышел, в том числе и офицеры. Насколько это правда, не знаю, но «Колдун» был реально безумен, однажды выкинул кого-то со второго этажа. Высота там была небольшая, но сам факт внушает.
Большая часть офицеров закрывала на дедовщину глаза, но не наш старшина. Мелкого роста и с передними железными зубами этот человек запомнился мне двумя вещами. Первое, он думал, что моя фамилия «Драбилка» и реально так написал, когда печатал таблички для наших кроватей. Второе, как-то зимой, когда мы строились в фойе казармы для выхода на завтрак, один из дедушек втащил пацану из нашего взвода. Старшина это увидел и начал фигачить деда по роже. Все охренели, в том числе и сам дед. Офицеры никогда не поднимали на нас руку, а тут старшина избивает воспитанника на глазах у всех. После этого случая деды как-то приутихли. Во всяком случае нашу роту практически перестали трогать.
Не трогали и тех, кто читал намаз. Прохавав эту фишку ребята ударились в религию и каждое утром собирались в пустом кабинете для чтения молитвы. В какой-то момент их стало так много, что офицеры начали переживать, как бы наш интернат не превратился в медресе.
Сам я, когда стал дедом, захотел почувствовать власть и для пробы пару раз ударил нескольких духов. Один из них заплакал и больше я такого себе не позволял. Ну и еще был конкурс на знание английского языка, когда со мной в финал прошли двое первашей. Я им порекомендовал завалить итоговый тест, что они и сделали.
Уровень жестокости: высокий
Тут я хотел бы привести несколько показательных примером абсолютного слома личности.
Был у нас во взводе один паренек, который любил не только бить, но и издеваться над слабыми. Он нашел себе пару рабов и заставлял их стирать носки, убирать постель и прочее. Ну чисто казахский султан. Он входил в группу крутых нашего взвода, но даже они его недолюбливали, уж слишком много пацан брал на себя. К тому же он рассказывал тупые анекдоты про Вовочку, что даже в 2007 году было лютым кринжом.
Пацана решили опустить, не в тюремном смысле, но близко. В начале это были шутки, подколы. Потом как-то ночью ему втащили и все сделали вид, что спят. Позже шутки стали острее, его реально начинали чмырить. Парень таял на глазах, от былой уверенности не осталось и следа. Крутые решили устроить шоу и собрали всех, кого он обижал. Пацанам предложили отомстить за все дни издевательств и пообещали врубиться, если тот начнет отвечать. Этого не потребовалось. Поцык сидел на первой парте и просто закрывал голову руками, пока трое ребят его избивали. Это был конец. Уже к вечеру парень получил статус шестерки и был отправлен за сигами. Через пару дней он отчислился. А еще говорят, что кармы не существует.
Похожий случай был с еще одним пареньком, который надел маску жесткого типа, хотя сам им не являлся. В первые дни он, как земляк, прибился к группе ребят тхеквондистов из другого города. Спортсмены у нас сразу получали статус крутых, как заведомо хорошие бойцы, с которыми лучше не связываться. Пацан ходил с ними, и все думали, что он такой же спортик. Так бы продолжалось еще долго, если бы чел не начал прогонять прохладные истории. То его пырнули ножом, то он с пацанами за вечер на гоп-стопал больше десяти телефонов и все в таком духе. В какой-то момент это всем надоело и парня решили проверить через своих. В город отправили запрос, навели справки и выяснилось, что паренек был самым обычным школьником.
Его также морально сломали и опустили до статуса шестерки. Для этого на пацана натравили парнишку с низким социальным статусом. Они вышли раз на раз, и фантазер почти мгновенно проиграл. Дальше все по–классике, сбегай в магазин, подшей подшиву и так далее. Особенно удивительно было наблюдать, как пацана гнобят те, кого он еще вчера считал братанами. После первых же выходных чел не вернулся.
Подобных историй за два года было очень много. Происходили и обратные ситуации, когда условный чмошник побеждал сильного и занимал его место. Шла постоянная ротация кадров среди крутых и шестерок. Я же входил в самую многочисленную категорию «жуас балдар» (спокойные пацаны) и у нас практически ничего не менялось.
Уровень жестокости: безумие
Некоторым ребятам было мало просто избивать кого-то, хотелось большего. Тогда начиналось форменное безумие. Пацана заставили мастурбировать на камеру в комнате отдыха, один из челов засовывал иголки под ногти первокурсникам и ловил с этого кайф, перваши толпой обоссали пацана, кого-то заставили есть насвай с пола, челу засунули дерьмо в ботинки и так далее и так далее.
Я не буду писать про откровенную чернуху, хотя она тоже имела место, общий посыл вы поняли. Сам я связываю все это с молодостью и дурью в голове, нам было по 16 лет, делать можно было практически все, что хочешь и без последствий. Через много лет, когда мы с пацанами вспоминали свою учебу, все в один голос говорили, что в армии после интерната был просто рай. Я им верю.
Вместо итогов
После окончания учебы судьба нас раскидала, я переехал в Россию и практически разорвал все связи. Знаю, что многие из моих пацанов устроились в полицию, некоторые сидят, один стал ваххабитом и был убит при задержании. Военно-полицейский интернат теперь именуется спортшколой. Возможно это связано с тем, что там повесился паренек.
Спустя 16 лет я иногда просыпаюсь в холодном поту и представляю, что все еще там, в этом интернате. Меня он сильно изменил, теперь я оцениваю всех пацанов с точки зрения, смогу ли вывезти в случае чего или лучше валить. Это не дает нормально расслабиться на вечеринках или в клубах, все время ожидаешь нападения. Ночью гулять не могу вообще, если вижу толпу, то сразу шум в ушах, адреналин в крови, металлический привкус во рту. При этом за 13 лет пребывания в России я дрался здесь всего несколько раз, хотя конфликтных ситуаций было много. Будто попал в другой мир, где не все решается кулаками.
