Потому что уже многие чувствуют, сколько вопросов накопилось. Многие осознают масштаб вызовов, растущих впереди. И чувствуют: пора! Пора. Человечеству пора приводить себя в мыслительную форму.
Фото со строительства главного здания МГУ на Воробьёвых горах
▍ Разница между обучением и образованием
Образование — частный случай обучения. Обучение может быть чему-то совершенно новому и неоткрытому, например, раньше люди не умели добывать огонь, а потом один — научился. А когда передал это знание другим — это уже было образование.
Образование как часть культуры даёт понимание о долгосрочных выгодах цивилизованного поведения для общества и большинства индивидов.
В каком-то смысле эволюция многих государств из кочевых набегов за данью, в стационарного бандита тоже часть процесса коллективного обучения.
Определение «элитарное образование» на практике чаще характеризует классовую принадлежность, нежели уровень образования. Топ американских ВУЗов элитарен в том смысле, что их выпускникам открыты все дороги, так что они однозначно относятся к элите общества, а вот к интеллектуальной элите — далеко не всё. Там очень много блата — именно в силу элитарности.
Это врождённый порок всего «элитарного», включая образование — как только к качеству образования добавляются вторичные характеристики (связи, карьерные перспективы) — как на них слетаются те, кого качество образования в принципе не интересует.
Исключение, наверное, как и в России — технические ВУЗы, как MIT и «Бауманка». Но к ним и понятие «элитности» применяется реже — и скорее как раз в качестве интеллектуальной, профессиональной элиты, то есть, характеризуя именно качество образования. В основном, если какое-то образование называют элитным — речь далеко не только о качестве, хотя корреляция, благодаря лучшим преподавателям, и имеется.
Это ведёт к другой слабости «элитного образования» — общество не может на него полагаться. Да, «продвинутые знания позволяют решать сложные задачи, от которых зависит функционирование компаний, университетов или министерств», но сто человек с дипломами Гарварда — это не сто человек с продвинутыми знаниями, а сто человек с дипломами Гарварда. И на одного выпускника с продвинутыми знаниями там может приходиться по двум Джаредам Кушнерам. Поди угадай — а как, если даже диплом «элитного университета» не может служить разделителем?
Поэтому организация общества по принципу «всех выпускников элитных ВУЗов — в правительство, и всё будет хорошо» в принципе невозможна (и слава богу).
И так далее. Почти все доводы за элитарность высшего образования, которые я знаю, довольно легко разбиваются, и на выходе остаётся лишь рационализация сохранения некоторых социальных институтов в чью-то пользу.
По-хорошему разговор должен быть обратный, не об оправдании массового высшего образования, а о том, какая обществу вообще польза от элитного образования?
И не является ли сама идея элитарного образования оксюмороном? Сложно придумать более эгалитарное по своей природе явление, чем образование. Образование — величайший уравнитель, доступный человеку.
Разумеется, это не аргумент против качественного образования. Наоборот, отвязанное от элитарности, качественное образование станет только доступнее.
▍ Как свернуть с пути глупеющей нации: элитарному образованию — нет, всеобщему образованию — да
Сторонники элитаризации образования не так умны, какими себя представляют. Прежде чем выигрывать технологическую гонку — посмотрели бы, как начинали её лидеры. Кремниевая долина не возникла бы в нынешних США со стоимостью высшего образования, большинству доступного в кредит (объём студенческого долга в США обогнал ипотеку и автокредиты). Кремниевая долина выросла из 70-х, когда налоги были выше, а высшее образование относительно среднего дохода было копеечным (центовым).
Рунет был создан поколением физиков-математиков, успевших получить образование в СССР. И дело не в том, советское образование или американское — как показывает история и то и другое отлично подошли для создания Рунета и Кремниевой долины. Дело в том, что 60-е и 70-е были периодом самого массового и доступного высшего образования в истории России и США до тех пор — и с тех пор. Количественный рост перешёл в качественное изменение, обеспечив мозгами технологическую революцию.
А главное, что у них было — космическая гонка. В США связь между космической гонкой и созданием Кремниевой долиной общеизвестна, в России люди её вообще не видят, но в обоих случаях национальные IT-индустрии выросли именно из неё. Просто из виду упускается промежуточное звено между космической гонкой и интернет-индустрией: гигантский госзаказ на науку и образование. Явление в истории совершенно уникальное.
С рейганизмом в США и распадом СССР массовости высшего образования пришёл конец, сама идея всеобщего высшего образования была заклеймена, а высшее образование превращено в роскошь, за которую нужно сперва заплатить.
Человек, перестающий умнеть — тупеет. Общество, которое перестаёт учиться — отстаёт в развитии. Люди, агитирующие за элитаризм образования, выступают даже не за статус-кво — они агитируют за деградацию.
Тем временем технологическое лидерство переходит к Китаю. Что-то мне подсказывает, что они этого добились не эксклюзивностью доступа к образованию, и если посмотреть статистику за 30 лет, то можно будет увидеть рост массовости высшего образования китайцев в КНР и за рубежом. Который уже, спустя естественный лаг на созревание специалиста, переходит из количества в новое качество на глазах всего мира.
А в России уже заметны результаты коммерциализации образования последних 30 лет. Работодатели в IT начинают жаловаться на кадровый голод. Ничего удивительного, что индустрия, бурное развитие которой в России обязано только избытку образованных кадров первой начинает ощущать на себе последствия идеологического выбора в пользу идеи, что бывает такая вещь — слишком много образования.
Несостоятельность доводов жадных тупиц за элитаризм в образовании скрывает временной лаг наступления последствий.
Ну а неравенство в среднем образовании — это даже не выстрел себе в ногу, это очередь будущим поколениям в спину. Посеяв элитные школы, страна пожнёт феодализм.
▍ «Физики не нужны — толковых плотников не хватает»
А в какую эпоху они были нужны? В XIX веке где-то люди считали иначе? Или в XVII? В XIV веке людям даже анатомия была не нужна, у них были проблемы посерьёзнее: то чума, то голод от неурожая. Наука всегда развивалась вопреки.
Наличие толковых плотников в обществе всегда коррелировало с количеством философов и физиков. Собор Василия Блаженного в XVI веке строили итальянские зодчие. В самой Италии тогда было такое перепроизводство «ненужных» астрономов, что это аж Эпохой возрождения называли. Закончилась эпоха — и о толковых мастерах из Италии больше не слышно. Куда подевались? Загадка.
Чтобы её разгадать — нужно учить историю. Но — «историки не нужны — толковых плотников не хватает».
Не является ли сама идея элитарного образования оксюмороном? Сложно придумать более эгалитарное по своей природе явление, чем образование. Образование — величайший уравнитель, доступный человеку.
Определение «элитарное образование» на практике чаще характеризует классовую принадлежность, нежели уровень образования. Топ американских ВУЗов элитарен в том смысле, что их выпускникам открыты все дороги, так что они однозначно относятся к элите общества, а вот к интеллектуальной элите — далеко не всё. Там очень много блата — именно в силу элитарности.
Это врождённый порок всего «элитарного», включая образование — как только к качеству образования добавляются вторичные характеристики (связи, карьерные перспективы) — как на них слетаются те, кого качество образования в принципе не интересует.
Исключение, наверное, как и в России — технические ВУЗы, как MIT и «Бауманка». Но к ним и понятие «элитности» применяется реже — и скорее, как раз, в качестве интеллектуальной, профессиональной элиты, то есть, характеризуя именно качество образования. В основном, если какое-то образование называют элитным — речь далеко не только о качестве, хотя корреляция, благодаря лучшим преподавателям, и имеется.
Это ведёт к другой слабости «элитного образования» — общество не может на него полагаться. Да, «продвинутые знания позволяют решать сложные задачи, от которых зависит функционирование компаний, университетов или министерств», но сто человек с дипломами Гарварда — это не сто человек с продвинутыми знаниями, а сто человек с дипломами Гарварда. И на одного выпускника с продвинутыми знаниями там может приходиться по двум Джаредам Кушнерам. Поди угадай — а как, если даже диплом «элитного университета» не может служить разделителем? Поэтому организация общества по принципу «всех выпускников элитных ВУЗов — в правительство, и всё будет хорошо» в принципе невозможна (и это к лучшему). И так далее. Почти все доводы за элитарность высшего образования, которые я знаю, довольно легко разбиваются, и на выходе остаётся лишь рационализация сохранения некоторых социальных институтов в чью-то пользу.
По-хорошему, разговор должен быть обратный, не об оправдании массового высшего образования, а о том, какая обществу вообще польза от элитарного образования?
Разумеется, это не аргумент против качественного образования. Наоборот, отвязанное от элитарности, качественное образование станет только доступнее.
Закончить хотелось бы одним из самых вдохновляющих отрывков, который я когда-либо читал, об образовании и о том, откуда берётся энергия прогресса и настоящей силе просвещения — из вступления к «Книге для родителей» Антона Макаренко:
Наша молодёжь – это с ни с чем не сравнимое мировое явление, величия и значительности которого мы, пожалуй, и постигнуть не способны. Кто ее родил, кто научил, воспитал, поставил к делу революции? Откуда взялись эти десятки миллионов мастеров, инженеров, лётчиков, комбайнеров, командиров, ученых? Неужели это мы, старики, создали эту молодёжь? Но когда же? Почему мы этого не заметили? Не мы ли сами ругали наши школы и вузы, походя ругали, скучай, привычно; не мы ли считали наши наркомпросы достойными только ворчания? И семья как будто трещала по всем суставам, и любовь как будто не зефиром дышала у нас, а больше сквозняком прохватывала. И ведь некогда было: строились, боролись, снова строились, да и сейчас строимся, с лесов не слезаем.
А смотрите: в непривычно сказочных просторах краматорских цехов, на бесконечных площадях сталинградского тракторного, в сталинских, макеевских, горловских шахтах, и в первый, и во второй, и в третий день творения, на самолётах, на танках, в подводных лодках, в лабораториях, над микроскопами, над пустынями Арктики, у всех возможных штурвалов, кранов, у входов и выходов – везде десятки миллионов новых, молодых и страшно интересных людей.
Они скромны. Они нередко мало изысканные в беседе, у них иногда топорное остроумие, они не способны понять прелесть Пастернака – это верно.
Но они хозяева жизни, они спокойны и уверены, они, не оглядываясь, без истерики и позы, без бахвальства и без нытья, в темпах, совершенно непредвиденных, – они делают наше дело.
