Сюрреалистический анимационный фильм о нацистах, религиозном культе и режиме Пиночета.
На первый взгляд, в анимационном фильме «Дом волка» форма главенствует над содержанием — крупицы сюжета различимы лишь в самом начале и в дальнейшем они тонут в безумном потоке сознания. В картине нет отчетливого повествования, вразумительных диалогов и различимых персонажей. История, если так можно назвать вереницу слабо связанных событий, подана в виде бредовых образов, каждый из которых затягивает ее в совершенно непредсказуемую трясину. Но это лишь на первый взгляд.
Для Чили вторая половина 20-го века была омрачена чудовищными по своей натуре событиями. Беглый нацист, осужденный на родине за педофилию, с кучкой сторонников бежал на далекие берега Южной Америки и основал там колониальное поселение. Под диктатурой хрестоматийного злодея члены культа на протяжении тридцати лет совершали не поддающиеся объяснению преступления во имя режима Аугусто Пиночета и собственной корысти.
Девушка по имени Мария, которую вырастили в огороженной колючей проволокой Колонии, сбегает из нее в неизвестном направлении. Промывание мозгов, воспевание великой цели культа и непреходящее благополучие наконец-то переполнили чашу терпения. Потому главная героиня, гонимая непреодолимым страхом, решается на поиски счастья где угодно, лишь бы не в лапах чудовища.
Картина не заявляет прямо, что сказочный Злой Волк, преследующий Марию — это нацистский деспот, а благодатная деревня — лагерь пыток и растления. История подается глубоко символичными сценами и образами, расшифровать которые с наскоку проблематично. Туманное повествование ускользает сквозь пальцы, не дает ухватиться за какую-либо идею и намеренно отвлекает от сути. Бесконечная трансформация формы и содержания гипнотизирует, а лихорадочные видения создают ощущение зыбкого кошмара.
Атмосфера горячечного бреда идеально подходит притче о метафизическом побеге от страхов, еще в детстве выцарапанных на подкорке. Лишь на первый взгляд попытка Марии удрать из ужасающего, но родного места кажется борьбой за жизнь. Дальнейшие события разворачиваются исключительно в абстрактном внутреннем мире героини. Злой Волк знает каждый закоулок ее души, а потому вырваться из его лап оказывается болезненно как морально, так и физически.
После побега Мария находит в темном лесу истерзанную забвением избушку, но для до смерти напуганной беженки — это гостеприимное царство. В том же доме скрываются две свиньи, приготовленные для бойни в Колонии и со зловещим символизмом напоминающие саму Марию. Три поросенка в ожидании неминуемой казни запираются в хижине, надеясь, что реальные или метафорические засовы остановят коварное чудовище.
Шаткий дом в глухой темноте леса олицетворяет внутренний мир героини — место, где девушка решила противостоять вездесущему врагу. Злодей на протяжении десятилетий воспитывал и растлил сотни агнцев, внушая им не только страхи, но и свою непорочность. Поэтому непроглядная чаща, в которой легко спрятать грехи, всегда была вотчиной Волка, в которой он знал каждый уголок. Лишь спустя годы девушка решилась восстать против «благодетеля» и возвести посреди тьмы оплот душевной безопасности.
Но Злодей не желает бездумно рушить убежище Марии, быстрая и милосердная расправа над непослушным чадом не входит в его планы. Для монстра, который притворяется добродушным лидером, недостаточно истребить неповиновение, ведь его нужно искоренить как идею. Потому Волк облачается во всепрощающего спасителя человеческих душ, что позволяет ему медленно, но верно проникнуть внутрь дома. Стены начинают говорить вкрадчивым и знакомым Марии голосом, и в итоге ее разум сдается обольстительному чудовищу.
Добрая, но запутавшаяся девушка противоречит злодею единственным известным ей способом. Отрицая волчье воспитание, она сеет гуманность вокруг себя. Свиньи сначала обретают человеческие черты, а затем и вовсе вырастают в полноценных людей. Мария исцеляет их раны, однако свои вылечить не в состоянии. Разум героини, истосковавшийся по извращенной заботе лидера Колонии, подтачивают обещания Волка о прощении и нежных когтистых объятиях.
Злодей, возомнивший себя богом, создал уродливый мир, поэтому в знак протеста девушка вынуждена сотворить собственную вселенную. Трансформации подвергается все — в доме появляется мебель, столы загромождает подобие еды, а в окна даже из темного леса пробивается свет. Убежище становится живым, комнаты двигаются в хаотичной манере, камера в смятении оглядывается по сторонам, но каждый раз сталкивается с новым убранством.
Картина, лишенная видимых монтажных склеек и переходов между сценами, напоминает извращенную комнату ужасов или запутанный лабиринт, в котором даже Мария не способна ориентироваться. Здесь невозможно разглядеть деталей, ухватиться за что-то реальное, потому как все находится в постоянном движении. Даже сама героиня и ее анималистичные дети постоянно переходят из одной формы в другую. Их изображают то плоскими рисунками на стенах, то объемными и небрежно склеенными фигурами из папье-маше.
Благодаря буйству воображения дом перерастает в героев, а они сливаются с окружающими декорациями. Более того, перспектива повествования постоянно меняется — события показываются то глазами Марии, то со стороны. В «Доме волка» нет твердости, осязаемого якоря, за который разум мог бы зацепиться в нескончаемом круговороте. Из-за этого картина напоминает кошмарный сон о падении в пропасть, во время которого, как ни старайся, не ухватиться за спасительный островок определенности.
***
«Дом волка» ходит по тонкой грани, отделяющей реальность от метафизических иллюзий. С одной стороны, это исследование конкретных событий и личностей, с другой — хаос образов и видений. Картина представляет собой агонию, одновременно окутывающую гипнотическим трансом и отталкивающую намеренно уродливой натурой. «Дом волка» — это постоянная борьба формы и содержания, в которой они, переплетаясь, создают уникальный калейдоскоп символизма и сюрреалистического безумия.
