Новый фильм режиссёра «Дядюшки Бунми, который помнил свои прошлые жизни» — такой же завораживающий и живописный, как и предыдущие, и точно так же способный и заинтриговать, и взбесить.
Джессика (Тильда Суинтон) приехала из Великобритании в Колумбию заниматься выращиванием орхидей и ухаживать за сестрой. Та работала на раскопках, но подхватила, похоже, какую-то болезнь и погрузилась в долгий сон. Сама же Джессика не может заснуть даже по ночам — зато начинает слышать диковинный грохот, напоминающий, как ей кажется, удары бетонного шара по металлической стене, погружённой в воду.
Шум этот до других людей не доносится, что вызывает, конечно, вопросы. Возможно, у Джессики не всё в порядке с головой. Возможно, всё ещё сложнее.
Звучит привлекательно, не так ли: Тильда Суинтон, Колумбия с её живописной природой, мистический недуг, многозначительное название. «Память», кажется, обязана быть прекрасной просто по совокупности, по сумме этих слагаемых. Но те, кто решится идти в кино, прочитав краткое описание, могут быть сильнейшим образом разочарованы, и потому нужно предупредить: фильмы режиссёра Апичатпонга Вирасетакуна («Дядюшка Бунми», «Кладбище великолепия») собирают аплодисменты в основном на премиях и фестивалях, а не в мультиплексах. И «Память» не стала исключением.
Начинается фильм, впрочем, несвойственным его автору образом. Камера потихоньку движется и кружит, а не фиксируется в разных точках, вместо непрофессиональных актёров в кадре — мировая звезда, вместо бессюжетного рассказа завязывается почти детективная история о таинственных звуках.
Однако довольно быстро выясняется, что новый фильм Вирасетакуна — никакой не новый, а хрестоматийный, классический. С чем уехали из Таиланда, с тем и приехали в Колумбию: камера, немного побродив, возвращается на штатив и снимает с него 90 процентов фильма, сюжетная интрига уходит в сторону, и в сверхдлинных, очень красивых кадрах вроде бы ничего не происходит.
Форма — безусловно, главное, что есть в «Памяти». Вирасетакуну по-прежнему безупречно удаются девяносто девять из ста мизансцен, его работу с пространством и временем трудно не прочувствовать. Лучшие моменты фильма — попытки воссоздать шум в студии звукозаписи, или когда мужчина засыпает на поляне, или когда Тильда Суинтон смотрит на световой колодец — носят трансцендентальный, гипнотизирующий характер, выводят «Память» за её границы.
В содержании интересного поменьше. Вирасетакун, при всей его репутации сюрреалиста и мистика, ближе скорее к неореалистам, чем к Дэвиду Линчу, и в «Памяти» работает в той же манере. Сверхъестественные обстоятельства поэтому даны в фильме как что-то само собой разумеющееся (главная героиня, узнав, что её приятель-звукорежиссёр исчез или вообще не существовал, удивляется, но недолго), и когда источник шума выясняется, его тоже не особо обсуждают — хотя в этой части «Память» заходит, скажем так, на территорию фантастики.
Речь в «Памяти», если совсем коротко, заходит не столько о памяти, сколько об опыте забвения. Ничто не может долго существовать в условиях абсолютной реальности и не сойти с ума, даже птичкам и кузнечикам необходимо иногда забыться — именно это правило, записанное Ширли Джексон в «Призраке дома на холме», иллюстрирует и фильм Апичатпонга Вирасетакуна.
В ключевой сцене Тильда Суинтон встречает человека, который запоминает и помнит всё, но живёт вдали от остальных, не наблюдает за происходящим даже по телевизору — потому что наблюдать невозможно. Дело не в человеческих пороках вообще (хотя и в них, наверное, тоже), а в конкретной исторической ситуации в Колумбии, в которой уже почти 60 лет идёт гражданская война.
Всё это занимательно, но так или иначе уже было у Вирасетакуна, и не раз — и память, историческая и личная, и сны, и джунгли, и грань между реальным и потусторонним, которой, в сущности, нет. Тильды Суинтон и Колумбии не было, да, зато были мистические обезьяны. Фильм с ними был, пожалуй, повеселее — но и эта работа заслуживает того, чтобы остаться у нас в памяти.
