Изнурительная, местами затянутая, но тем не менее блестящая картина — одна из самых запоминающихся в этом году.
Генри Макгенри — популярнейший стендап-комик, заслуживший прозвище «Обезьяна Бога»: зрителей он провоцирует, презирает, показывает им зад. Энн Дефрасну — обожаемая всеми оперная певица с талантом противоположного толка: она не унижает аудиторию, а возвышает. Трудно найти более непохожих людей, чем Генри и Энн, и в то же время они — идеальная пара. «Мы столь сильно любим друг друга», — сообщают Генри и Энн, и так оно, в общем, и есть.
И всё же отношения между возлюбленными, вроде бы трогательные, носят неуловимо нездоровый характер. Энн снится, что Генри ведёт себя с женщинами не менее жестоко, чем со зрителями. Генри на сцене высмеивает Энн и её амплуа «вечная жертва». Потом у них рождается дочь Аннетт, что только усугубляет ситуацию. Потом Генри в шутку заявляет, что убил жену. Потом становится не до шуток.
Первая треть или даже половина «Аннетт» смотрится не без усилий — и не потому, что это мюзикл. Понятно, что разговоры нараспев под музыку группы Sparks — это художественный приём, инструмент остранения. Но не сразу становится ясно, куда, собственно, клонит режиссёр Леос Каракс.
Он подолгу рассматривает актёра Адама Драйвера, который ходит по сцене в одном халате и бубнит о том, зачем быть комедиантом. Показывает выступление Марион Котийяр в опере, затем её сон, в котором комментирует тему возможных в прошлом домогательств, — и так ли важна и нужна каждая минута в этих эпизодах? Особенно если минут в фильме 140, и это достаточно долгий срок, чтобы изначальное любопытство сменилось усталостью?
С учётом сложных вводных — необычного жанра, длинного хронометража — особая нагрузка ложится на актёров, и вот к ним нет никаких вопросов. У Марион Котийяр есть пара прекрасных сцен, а что Адам Драйвер большой артист — давно не новость, но здесь он уже просто какой-то Роберт Де Ниро. Едва возникает мысль, что фильм сейчас захлебнётся в своём многословии, в своей длительности, как Драйвер вытягивает его на поверхность.
В «Аннетт», скажем, есть кусок — вроде бы тоже затянутый и выпадающий из ритма — про то, как Генри Макгенри на сцене рассказывает, что якобы убил жену. Защекотал до смерти. В процессе он показывает и себя, и жену — и это сперва нелепо, потом очень смешно, потом страшно. А мизантропическое ворчание, которым занимается Макгенри до этого, в ином исполнении легко могло стать невыносимым, но у Драйвера достаточно обаяния, чтобы вызвать к себе сочувствие. И достаточно сил, чтобы потом вывернуть это обаяние наизнанку, стать зловещим, как безлунная ночь.
Драйвер раз за разом пользуется своей актёрской амбивалентностью, потому что двойственность заложена в его героя: Макгенри ведёт закрытую жизнь, но одновременно готов выдать всё сокровенное публике; успешен на сцене, но будто бы постоянно в кризисе; любит жену, но понимает обречённость их отношений; порой нежен с дочерью, но растерян самим её рождением, не знает, как себя с ней вести.
И черты эти определяют как персонажа, так и его автора, Леоса Каракса. Он скрытен, однако в ранних фильмах («Парень встречает девушку», «Любовники с Нового моста») как минимум отчасти рассказывал о себе. Он стал культовым автором, а потом надолго замолчал. Его последний роман, с актрисой Катериной Голубевой, закончился, мягко говоря, тяжело. И именно в этих отношениях у него родилась дочь Настя — которая, как и сам Каракс, появляется в начале «Аннетт» и которой посвящён фильм.
С самой Аннетт связан главный фокус картины, поэтому ограничимся тут общими замечаниями. Поначалу кажется, что девочка своим обликом переводит фильм в сказочное измерение, но это не так: как и песни вместо разговоров, внешний вид Аннетт — это приём, метафора. Некоторым образом Аннетт просто нет в фильме, потому что она не нужна родителям. Вернее, нужна, но для собственных, эгоистичных целей — и не только отцу, вглядывающемуся в бездну, но и мстительной матери.
Как показать одиночество ребёнка, его разочарование — вечная проблема в подобных фильмах, однако художественный комментарий Каракса оказывается вполне к месту. Концепция у него не то чтобы глубокая, но изящная и дьявольски эффективная; если после финального поворота вам не понадобится носовой платок, то вы, вероятно, мертвы.
«Аннетт» — тяжелый, играющий на нервах, полный образов и абстракций фильм. И велик соблазн не дать ему шанс, отправить его автора к психоаналитику. Смотреть на то, как Леос Каракс препарирует самого себя и семейную жизнь как таковую, мучительно, но оторваться становится невозможно. Камера в конце концов сама прикрывает глаза — то ли от отвращения, то ли из милосердия.
