Об отношении к видеоиграм и фантастике, озвучивании аудиокниг, образах злодеев и антигероев, а также о проблемах в обучении российских актёров.
DTF поговорил с Юрием Чурсиным — актёром, известным по фильму «Изображая жертву», сериалам «Хиромант» и «Побег» и по многочисленным ролям в театре. Он также сыграл в киноадаптации «Отблесков Этерны», первая часть которой вышла в начале 2022 года.
Беседа с Чурсиным прошла во время его поездки из Московского театра имени Чехова в театр Олега Табакова. Актёр поделился с DTF мыслями о современном кинематографе, долгосрочными актёрскими целями, впечатлениями от нового фильма о Бонде и «Игры престолов».
Российских киноактёров нередко упрекают в излишне театральной игре. Насколько, по-вашему, эта претензия справедлива? Вы ведь и в театре активно играете — вот и сейчас мы с вами едем из одного театра в другой — и в кино снимаетесь.
Это справедливая претензия в её корневом образовании: у нас нет никакой актёрской киношколы. Я знаю пару школ — и то они, по-моему, существуют чуть не как дополнительные курсы, — где преподают работу с камерой. И это дисциплины повышения квалификации, отдельно этому не учат.
Это большое упущение, с которым никто почему-то не хочет работать. И понятно, почему: любая педагогическая деятельность — это времязатратно, на это нужны ресурсы. А сейчас бюджетами [школы] не очень поддерживаются, учителя получают копейки, нет никаких преобразований.
В МХТ при Олеге Павловиче Табакове была такая система мышления: как только появлялся хоть какой-то значимый игрок на сцене — на киноэкранах или где-то ещё, — он [Табаков] привлекал его к театральной деятельности. Во многом такой подход продолжается и сейчас, но в остальных театрах к этому не очень склонны.
Очень много есть архаичных мнений, что театр — это какая-то закрытая секта, клуб или семья там. Это приводит к закрытой жизни артистов, к тому, что они замыкаются в своём мире, не видят ничего кроме театра и, соответственно, ничего не могут играть, потому что их никто не обучает.
Хотели бы учить работе с камерой, преподавать актёрское мастерство в целом?
Нет, мне кажется, это отдельная вообще история. На это требуется огромное количество времени, к тому же нужно быть уверенным, что ты не плодишь бездарей. А это самое сложное. Это огромная ответственность, и нужно знать технологию, и это другая профессия.
Я могу делиться какими-то своими соображениями с коллегами и с удовольствием с ними делюсь, а так чтобы брать ответственность за обучение — нет, пока нет.
Актёры, по вашим словам, порой замыкаются в работе, не следят за изменениями и новинками. Насколько вы сами открыты новому? Смотрите ли, допустим, современное российское кино?
Какие-то вещи я смотрю, да, слежу, что происходит у коллег, друзей, знакомых. Пытаюсь анализировать, что получилось или не получилось. Из последнего посмотрел «Карамору», остановился на третьей серии, перед этим посмотрел с Аксёновой и Палем про порно что-то там. «Глубже», точно.
А в целом много времени уделяете просмотру кино? Пару лет назад вы упоминали, что фильмы смотрите планомерно и с образовательной целью — по-прежнему продолжаете?
С большей или меньшей удачей, потому что театральная работа занимает очень много времени. За тем, что происходит в совсем альтернативном кино, к сожалению, не успеваю следить. Но какие-то вещи, которые кажутся вехами и не подразумевают повтора, стараюсь отслеживать. В какие-то концепции франшиз я не очень верю: в «Матрицу», например, или в Marvel — эта тема, как мне кажется, исчерпала себя.
Что касается кинообразования, то больше хочется всё-таки углубляться в историю кино, чем следить за тем, что сейчас происходит. Во многом потому что со временем почему-то началось обеднение картинки; минимализм в кино, его забытовление стали немного тяготить. Хочется вырваться из этого состояния и обратиться больше к эстетике, чем к этике.
Какое кино вы понимаете под тем, что не подразумевает повтора? Всё так или иначе было раньше. Что для вас в таком случае оригинальность?
Вот смотрите: была такая картина «Прометей» Ридли Скотта. И в ней выходит человек с огнемётом, а тварь всё равно забирается ему в рот, чтобы там потом прородиться. То есть прошло уже огромное количество времени, вся эта шняга уже стала классикой, все уже об этом знают, столько карикатуры сделано на эту тему, мемы уже появились, всё это уже смешно.
Но нет, люди вкладывают большие силы в кино — масштабное, сложносочинённое — и всё равно используют способы работы, которые уже не интересны. На этом погибла франшиза «Терминатор», на этом погорел последний фильм об агенте 007, чудовищный. Из-за этого я не понимаю, стоит ли смотреть «Матрицу» последнюю, нет ли во всём этом той же самой истории, рассказанной заново.
По-моему, нужно или делать что-то лучше, или не делать ничего. Я с большим удовольствием посмотрел «Игру престолов» — уже на затишье, когда схлынула вся волна внимания и всё это всем наскучило. И с удовольствием обнаружил, как кино развивается вперёд, то есть не имеет никаких повторов и заканчивается ровно на том месте, где оно должно было закончиться.
Последний сезон — это вроде бы такой очень длинный финал, но если смотреть в целом на весь этот эпос, то становится понятно, что этот финал занимает ровно столько, сколько он занимал бы в полнометражном фильме.
Я понимаю, что [авторы «Игры престолов»] профессионально относятся к делу, без жадности; в этом нет никакой спекуляции, они двигаются вперёд от начала и до конца. И это вызывает уважение. А как только начинаются старые трюки, всё это становится неинтересно. И сейчас, запуская такую большую историю — а я надеюсь, что всё запустится и начнётся, — как «Этерна», нужно учиться у наших коллег и понимать, что какие-то ошибки уже были сделаны, чтобы эти ошибки уже не совершать.
Фильмы с собственным участием не пересматриваете?
Практически нет. Не знаю, зачем это нужно, и есть вещи, которые ты и без пересмотров знаешь. Всё в истории уже было.
В кино вы часто играли если не злодеев, то антигероев: например, в сериале «Химик», и в «Побеге» у вас тоже мрачный достаточно персонаж. Вот и в недавней «Этерне» вам досталась роль Рокэ Алвы — тоже антигероя, если судить по первой части. Не утомил этот образ?
Всё равно это всегда разные образы, а непосредственно в «Этерне» есть ещё спор о том, насколько мой персонаж плох или хорош. Это меня очень заинтересовало — каким образом можно манипулировать общественным мнением, довести [людей] до состояния собственного стыда, держать всё время неоднозначность.
И эти «качели» я люблю во всех своих персонажах, которые считались отрицательными. Потому что у всех них есть своя правда, которая порой перебивает правду, поддерживаемую псевдоположительными персонажами. Поэтому нет, не утомило, я готов побуждать зрителей пересмотреть жизненные позиции ещё много раз.
А хотелось ли когда-нибудь сыграть исключительно положительного героя, что называется, рыцаря в белых доспехах?
С моим профилем? Смеётесь? Это невозможно — как невозможно, допустим, мне сыграть русского богатыря.
У меня есть, конечно, несколько персонажей очень хороших. И недавно мы сняли картину — не буду её называть, новости о ней скоро появятся, — где я совершенно положительный персонаж, прям такой… До слипшихся губ от сладости и хорошести. Но всё равно вся интрига строится на том, плохой ли этот персонаж или хороший. Никуда от этого не деться.
«Этерна» — не первая ваша работа с фэнтези, фантастикой. Как вы относитесь к жанру?
С удовольствием, я люблю всю эту историю. В этом много фантазии и свободы. Если посмотреть ретроспективу человеческих интересов, то в те или иные времена становились популярными мифы. Взять, например, конец XIX века и начало XX века, перед этим — классицизм, когда все обернулись к греческим богам и формам. Такие витки истории отображают сложность отношений людей с окружающей действительностью, попытку уйти в сказочные миры.
Поэтому в какой-то момент стала популярна Marvel, о которой все забыли, как и об этом Человеке-пауке, который уже сто лет в обед никому не был нужен и вдруг он снова всплыл. Как и Бэтмен. То есть сейчас люди снова обращаются к мифологии, к сказочности, отходят от научности. Но за этим всегда следует обратный процесс. Как при Наполеоне, когда все стали увлекаться археологией и историей, самыми модными людьми, суперзвёздами, были те, кто читает лекции. Так и теперь в какой-то момент, я думаю, всё обернётся к научному прогрессу.
Над «Этерной» вы ведь работали не только как актёр в экранизации, вы же ещё и аудиокнигу озвучили. А это иной объём работы — там нужно всех персонажей играть, а не только Рокэ Алву. Сложности с этим какие-нибудь возникали?
Это объёмная работа, достаточно скрупулёзная: первый том, состоящий из четырёх книг, мы начали записывать в августе прошлого года, а закончили только сейчас, и ещё идут последние поправки.
Первое время — и у зрителя, и у слушателя тоже, полагаю, будет такая проблема — было сложно справиться с именами и названиями континентов и стран. И мне было вдвойне сложнее, потому что нужно было всё это произнести, а некоторые звукосочетания там совершенно не подразумевали их произнесения.
Была ещё такая сложность: невозможно было дублировать, делать то же, что делается в сцене. Из-за этого в итоге появился ещё один образ Рокэ Алвы, который в аудиокниге несколько отличается от того персонажа, которого можно увидеть в фильме.
В целом заниматься озвучиванием персонажей — скажем, в видеоиграх — вам часто предлагали?
Нет, ни разу, у меня пока есть только несколько аудиокниг. Хотя я люблю озвучание, это процесс очень творческий; даже озвучание своих собственных ролей — это отдельная работа.
А с видеоиграми у вас вообще какие отношения? Играете во что-нибудь на досуге?
Отношений пока никаких нет. Пару раз дети меня заставали за игрой в The Last of Us, но, по-моему, я не дошёл до её финала.
Почему не прошли, времени не хватило или наскучило?
Времени не хватает, да, и здесь есть немного, конечно, такой эффект, как будто ты с соской во рту сидишь. Этот процесс показался мне замкнутым, не очень творческим. Он захватывающий, азарт есть, но времени поедает очень много.
Хотя понятно, что игры сделали огромные шаги вперёд и в эстетическом, и в философском, и в концептуальном плане. Кинематографу это долго ещё не поймать и не догнать. То есть та свобода мышления и выбора, концептуальное представление о том, что есть добро, а что — зло, в играх ушли очень вперёд.
После стольких лет работы в кино и театре у вас, как у актёра, остались сверхзадачи? Чего хотелось бы достигнуть, над чем поработать?
Всегда есть такой неисчерпаемый источник, как Шекспир. К нему хочется прикоснуться в любом его проявлении, всегда его хочется играть, потому что за ним бездна.
В любом случае я верю, что актёра учат его роли, они его развивают. И потому хочется иметь неисчерпаемую возможность в выборе ролей, чтобы тебя ничего не ограничивало. Иметь возможность играть всё.
