У меня есть давняя идея, что начинать знакомство с автором надо либо с самой скандальной книги, либо с самой хардкорной. Как правило, именно в таких книгах автор показывает наибольшую виртуозность, набор техник и мастерство. У Улицкой выбор пал на «Даниэля Штайна».
Язык у автора не сложный, как и подача материала, возможно именно это привлекает массового читателя. Но что поражает сразу. Скупой флоберовский (или стендалевский, если будет угодно) стиль изложения, где каждое слово выверено и на своем месте. Не стоит искать пышных цветастых фраз, но здесь они скорее даже и не нужны. Надо отдать должное, стиль автор подобрала хорошо. А структурная коллажность скорее даже помогает двигаться и расширяться повествовательной ткани. Отдельные метанарративные вставки в виде писем Улицкой Елене Костюкович немного приоткрывают авторское закулисье, где читатель видит сомнения и удачи, тяжесть и лёгкость в выбранной тематике.
А тема выбрана не простая. Через историю еврейства и жизнь праведника показать столкновение и связи между основными мировыми религиями. Само собой, раз выбрана вторая половина XX-го века без Шоа не обойтись. Центральной фигурой своей истории Людмила Улицкая выбрала Даниэля Руфайзена (в романе Штайна). Понятно, что это не биографическая книга, поэтому жизнь протипа привлекать не будем. Протагонист истории — личность интересная, полиглот, во Вторую мировую войну работал на полицаев и гестапо, откуда сливал информацию евреям и партизанам о готовящихся погромах и расстрелах. Когда предательство вскрылось, герою пришлось прятаться у католических монахинь, где он познакомился с Евангелиями и увидел много параллелей со своей жизнью. Приняв католичество, после войны Даниэль становится одним из немногих католических священников еврейского происхождения на Святой Земле, в строящемся Израиле. Друзы, арабы-христиане, католики, православные, иудеи, кого только здесь нет. Такое ощущение, что именно эта земля стала нулевым километром пересечения многих религий мира. А так как Даниэль был охоч до языков, логично, что и он начал читать священные тексты на древнееврейском, греческом, латинском (про древнеарамейский не сказано). И увидел некоторые несостыковки, пришедшие вместе с доработками греков и римлян. Благо, что это было время восхождения Кароля Войтылы (а Даниэль был из польских евреев, да и по работе часто пересекался с будущим Папой), который отнесся с пониманием к идеям Штайна. По мере повествования складывалось ощущение, что герой попал в классическую ловушку — свой среди чужих, чужой среди своих. Католический священник-еврей в колыбели иудео-христианской цивилизации. И он же был главной движущей силой своей общины, которая распалась после его смерти.
Напоследок хотелось бы отметить работу, проделанную с документами и источниками, глубину поиска, которые не могут не удивлять, что приятно выделяет книгу из потока мейнстримной беллетристики. А история о незаживающих ранах найдет и эмоциональный отклик в сердце самого разного читателя.
