11 мая (в превью с 4 мая) в российский прокат вышел фантастический хоррор «Прочь» — режиссёрский дебют комика Джоржана Пила. Главный редактор DTF рассказывает, почему картина наделала шума у себя на родине.
Хорроры — живучий жанр. Казалось бы, они уже должны вместе с фильмами Адама Сэндлера навечно поселиться в онлайн-кинотеатрах (они тоже не зрелищные и дешёвые в производстве), но нет — продолжают успешно собирать в прокате десятки и даже сотни миллионов долларов, принося студиям не меньше денег, чем блокбастеры.
Например, в прошлом году копеечный «Не дыши» помог Sony закрыть огромную финансовую дыру, которую после себя оставили «Охотники за привидениями». Что уж говорить про «Заклятие 2», собравшее в прокате в два раза больше, чем монструозный «Призрак в доспехах».
«Прочь» — как раз из категории таких кассовых феноменов. Фильм собрал тридцать (нет, это не ошибка) своих бюджетов ещё до того, как вышел на DVD и Blu-ray, да и в «домашнем» прокате наверняка станет хитом. Жанр располагает.
При этом картина Пила удивляет не гениальным сюжетом и не каким-то особенным мастерством начинающего режиссёра, а заложенным в неё посылом. Если говорить о самой подаче, «Прочь» в лучшем случае можно назвать компетентным кино.
В первой половине фильма Пил аккуратно воспроизводит жанровые штампы, не исчезающие с экранов годами — только в любопытном расистском ключе. Темнокожий главный герой вместе со своей белой девушкой на выходные отправляется к её белым родителям. Те не очень похожи на расистов, а глава семейства и вовсе боготворит Обаму, но чувство противоестественности происходящего вокруг всё равно не покидает главного героя — и не зря.
Пилу удаётся безупречно воссоздать ощущение дискомфорта, которое испытывает темнокожий парень в «белом гетто»
Большинству российских зрителей фильм может показаться в худшем случае банальным «ужастиком», а в лучшем — двухчасовой серией «Чёрного зеркала», которая добралась до кинотеатров. Однако для американцев «Прочь» символизирует определённый сдвиг мышления — переход в пост-обамную эпоху.
Всю первую половину фильма Пил убедительно водит зрителя за нос, заставляя всех думать, что родители пассии главного героя и их окружение на самом деле консервативные расисты: например, у них темнокожая прислуга и острая — до тоталитарного — неприязнь к чужим вредным привычкам, а отец семейства вообще почему-то ненавидит оленей.
Разве склонный к толерантности человек может ненавидеть оленей? Этих безобидных непорочных существ
Однако главный твист «Прочь» оказывается не в наличии или отсутствии этого самого расизма, а в абсурдной форме, которую он принимает. Пил показывает консервативных белых, которые вместе с правлением Барака Обамы и «чёрной» культурной экспансией — спорт, музыка, кино — приняли превосходство темнокожей расы, но сделали это по-своему. Для белых в фильме Пила иной цвет кожи превратился в подобие модного тренда — что-то вроде окраса дорогой спортивной машины или полосок на дизайнерском платье.
В самой этой концепции кроется главный элемент сатиры фильма: в нём белые американцы справляются с «black supremacy» с помощью своего главного изобретения — консьюмеризма в его самой извращённой форме
Но Пил не останавливается только на идее «нового расизма», но и затрагивает другие его формы. Например, в «Прочь» есть фрагмент, где темнокожий друг главного героя пытается доказать темнокожим полицейским, что «белые что-то задумали», но его никто не слушает. Это как раз пример обратного расизма: темнокожие из пост-обамного общества чувствуют себя защищёнными и больше не верят в козни белых.
Впрочем, ближе к концу фильма, когда главный герой превращается из интеллигентного фотографа в злобную гору мышц, в «Прочь» появляется и традиционный расизм — но только для того, чтобы превратиться в эффектную шутку.
Если же отойти от главной темы, то Пил на протяжении всего фильма не раз и не два делает реверансы в строну другого важного концептуального хоррора последних лет — «Хижины в лесу». Например, в «Прочь» второстепенный персонаж, созданный исключительно для шуток, тоже оказывается единственным голосом здравомыслия, а один из актёров, снимавшийся у Годдарда и Уидона, в фильме Пила заканчивает так же иронично, как и в «Хижине».
Но если «Хижина в лесу» останется в истории как хоррор, объясняющий все остальные хорроры, то «Прочь» запомнится как хоррор, объясняющий Америку после Обамы, где темнокожий гомосексуал чувствует себя более защищённым, чем любой другой человек. Если он, конечно, не попадёт в лапы членов извращённого культа.
Источник: DTF
