13 июля в российский прокат вышел фильм «Планета обезьян: Война». Главный редактор DTF рассказывает, как фильму удаётся преодолеть «обезьянье проклятье» и завершить одну из лучших трилогий в истории кино.
В одной из ранних версий сценария «Назад в будущее» питомцем Дока Брауна был шимпанзе по имени Шемп. Но до съёмок эта концепция не добралась: продюсер Сид Шейнберг потребовал убрать примата из сюжета и заменить его на собаку, объяснив это тем, что фильмы с шимпанзе почти всегда проваливаются в прокате. Так на свет появился пёс по имени Эйнштейн.
Эта маленькая история объясняет, почему новая трилогия о восстании обезьян так и не стала настоящим глобальным феноменом. Вроде бы и фильмы блестящие, и критики в восторге, и со сборами всё в порядке, но проникновение в массовую культуру у них всё равно минимальное.
Потому что даже если снять «Крёстного отца» про обезьян, люди всё равно не смогут воспринять его адекватно. Тут во всей красе раскрывается эффект «Зловещей долины»: зрителям не всегда приятно смотреть на существ, которые похожи на людей, но при этом другие.
На сеансе любой части «Обезьян» вы обязательно услышите неуместные смешки. Кому-то не хватает эмпатии, кому-то фантазии, кому-то — воспитания
В этом контексте достижения режиссёра Мэтта Ривза, Энди Сёркиса и команды Weta Digitial выглядят особенно мощно. Потому что «Война» — не только лучший фильм трилогии, но и один из самых восхитительных авторских блокбастеров последних лет, где оцифрованным приматам сопереживаешь до горьких слёз — так, как редко получается волноваться о более традиционных персонажах.
Хоть финальная часть и опирается на первые два фильма, многого для просмотра помнить не нужно. «Восстание» объяснило нам, почему предводитель приматов по имени Цезарь милосерден по отношению к людям, да и вообще имеет задатки лидера, а «Революция» ввела Кобу — злодея, который проверяет принципы Цезаря на прочность.
Последняя «Планета» начинается с масштабной битвы, которая, как и рекламные материалы фильма, вводят в заблуждение. Сражение заканчивается так же быстро, как и началось, а повествование резко замедляется. Ривз превращает свой лучший фильм в тягучее роуд-муви, где Цезарь вместе с несколькими товарищами отправляется убивать одиозного предводителя людей в исполнении Вуди Харрельсона.
Последующие часы — удивительная комбинация из классических вестернов, «Апокалипсиса сегодня», «Большого побега» 1963 года, Кубрика и ещё целой россыпи фильмов о войне и не только
Сам по себе конфликт интересует режиссёра и сценаристов не как повод убить побольше героев в кадре, а как своего рода испытательный полигон для человечности. В третьей «Планете обезьян» есть место и перебежчикам, и предателям, и даже самому настоящему концлагерю, и каждый из этих элементов работает на общую картину. Фильм недвусмысленно говорит о том, что именно отсутствие человечности, как бы это парадоксально ни звучало, окончательно губит человечество, оставляя Землю более гуманным приматам.
Именно за свою человечность со своими же пороками весь фильм борется и главный герой. Кому-то может показаться, что Цезарь стал настоящим человеком ещё в первом фильме, когда громогласно крикнул «Нет!», но на самом деле завершение этого процесса происходит под самый занавес трилогии — в финальном столкновении с героем Вуди Харрельсона.
Что ещё важнее, «Война» идеально работает не только на макроуровне, но и в деталях. Это редкий высокобюджетный фильм, в котором почти у каждого основного персонажа есть своя собственная осмысленная сюжетная арка — будь то маленькая немая девочка, пленный солдат из вступления или огромная горилла, вставшая на сторону людей. Каждый из них получит свой, как пишут американские кинокритики, «emotional pay-off» (дословно — «эмоциональная окупаемость»).
Несмотря на то, что Ривз снимает фильм про обезьян, он на протяжении всего хронометража изящно избегает пошлости. Поскольку повествование ведётся от лица Цезаря, самые страшные вещи «Войны» происходят за кадром, а зритель вместе с главным героем сразу видят душераздирающий результат.
Поверх сильной человеческой драмы, показанной через ключевой конфликт, сценаристы умудряются добавить в фильм и социальный комментарий. Например, герой Вуди Харрельсона в своей агонии тратит последние силы на то, чтобы построить гигантскую никому не нужную стену — причём, эта история была придумана авторами ещё до того, как Дональд Трамп объявил о своём желании принять участие в президентской гонке.
Ещё интереснее то, как полковник мотивирует свою ненависть к обезьянам. Он внезапно признаёт, что они сильнее, умнее, лучше и быстрее людей, а значит в случае мирного договора рано или поздно захватят в мире и власть, и рабочие места, как будто повторяя то, что теперь Трамп говорит про китайцев и других иммигрантов.
Так что если отсутствие гуманности губит человечество чисто кармически, то истинной причиной заката расы является гордыня — нежелание слезать с вершины пищевой цепи
Но все идеи, заложенные в фильм, не сработали бы, если бы не безупречное воплощение. В «Войне» Мэтт Ривз впервые показывает себя как первостатейный голливудский режиссёр. Множество сцен фильма работают исключительно из-за того, как они поставлены — будь то первая встреча с полковником, сцена с допросом предателя или эпизод, где маленькая девочка чудесным образом пользуется тем, что дети для взрослых невидимы.
И Ривз бы не справился со своей работой, если бы не титанический труд студии Weta. Поскольку обезьяны даже в третьей части достаточно плохо говорят, очень многие моменты в фильме строятся на взглядах. У Weta были тысячи различных способов провалить эту затею, но они ловко обошли их всех. Обезьяны в фильме выглядят лучше, чем любые другие CGI-персонажи — магия спецэффектов в этот раз настолько сильна, что некоторые зрители даже могут подумать, что их вообще нет.
Третья «Планета обезьян» — техническое достижение, сопоставимое с «Аватаром» и «Матрицей», но привыкшие к голливудскому качеству зрители могут этого и не заметить
Отдельное спасибо надо сказать и композитору Майклу Джаккино, который слабо показал себя в «Возвращении домой», но тут же искупил свою вину в «Планете обезьян», написав одну из лучших своих работ.
Недавно сценаристы трилогии, супруги Аманда Сильвер и Рик Джаффа, признались, что во время работы над сюжетом воспринимали Цезаря как собственного сына и даже устраивали ему дни рождения и дарили подарки на Рождество. И это семейное тепло ощущается во всех трёх фильмах.
Авторы достаточно долго пытались продать свой питч студии, но в конце концов создали одну из лучших трилогий в истории кино — цельную и оставляющую после себя чувство удовлетворения и законченности. А если уж говорить о приквел-трилогиях, то тем более. Зная, к какой точке в финале должны прийти человечество и Цезарь, сценаристы избегали тупости и пошлой прямолинейности, рассказывая глубокие и личные истории, по крупицам выстраивающие характер главного героя.
И сильнее всего любовь сценаристов к Цезарю чувствуется в самых последних кадрах «Войны». Воистину библейским эпизодом они доказывают, что любой исход для главного героя можно показать как положительный. Ведь истинное счастье для Цезаря — это целиком посвящать себя другим. То же самое можно сказать и про саму трилогию фильмов.
Источник: DTF
