Рыцарская драма, основанная на реальных событиях — эффектная, хитро устроенная и неожиданно своевременная.
Новый фильм Ридли Скотта — совсем не «Гладиатор», с которым его активно сравнивали до выхода (в основном, из-за исторического сеттинга). И даже не «Царство небесное», хотя их и роднит угрюмая эстетика реалистичного Средневековья. В первую очередь, это рыцарский «Расёмон».
Если название шедевра Акиры Куросавы вам ни о чём не говорит, вот маленькая справка: то был революционный для своих лет фильм, который использовал метод «ненадёжного рассказчика». Одна и та же история — об убийстве и изнасиловании в лесу — поочерёдно раскрывалась со стороны каждого участника событий: одинаковые события они описывали с разной интонацией и отличающимися деталями.
Тем же самым занимаются герои «Последней дуэли» — основанные, кстати, на реальных исторических личностях. Сценаристы, среди которых Мэтт Деймон и Бен Аффлек, а также автор «Сможете ли вы меня простить?» Николь Холофсенер, взяли за сюжетную основу настоящий случай: в 1836 году французский военный Жан де Карруж сразился в «судебном поединке» с Жаком Ле Гри.
На тот момент подобный вид разбирательства не практиковался уже много лет, но рыцарь добился лично у короля, что свою честь и честь жены, Маргарет (которая обвинила Ле Гри в изнасиловании), он будет отстаивать именно так. А дальше уже Господь рассудит, кто в этой ситуации прав — тот, кто после битвы останется на ногах.
Скотта, правда, суд Божий не очень интересует — он предлагает зрителю самому разобраться, кто в этой ситуации прав. Историю сложных отношений Ле Гри, де Карружа и его несчастной жены он показывает с трёх разных перспектив, деля фильм почти ровно на три части: сначала свою версию расскажет герой Мэтта Деймона (де Карруж), потом Адама Драйвера (Ле Гри), а в конце Джоди Кромер (Маргарет) изложит всё с точки зрения жертвы.
Отличаются они не только деталями событий, но и, по сути, жанрами. В глазах де Карружа всё превращается в героический эпос о смелом полководце, которого его же лучший друг сначала лишил должности, потом — законно полученной земли, а после ещё и надругался над женой. А всё потому, что Ле Гри «примазался» к местному графу (его играет Бен Аффлек) и склонил его на свою сторону.
Ле Гри же видит типичный рыцарский роман: историю запретной любви между ним и женой Карружа, в которую он влюбился с первого взгляда, и которую неграмотный вояка-рыцарь просто не заслуживает.
Для самой Маргарет всё это — угрюмая драма о тяжёлой доле женщины в мире, где изнасилование воспринимается не как надругательство над дамой, а как «преступление против собственности мужа».
«Последняя дуэль» изящно тасует факты и меняет интонации. Вообще, весь фильм можно воспринимать как любопытный эксперимент над зрительским восприятием: оказывается, достаточно сделать последнего мерзавца главным героем и показать мир его глазами, как мы уже сопереживаем ему и верим именно его интерпретации событий.
Только что мы были абсолютно уверены в правоте де Карружа — ну а как можно не доверять человеку с настолько трагичной историей? И вот уже беспрекословно внимаем его злейшему врагу, в чьих глазах герой Дэймона из храброго рыцаря превращается в неблагодарную истеричку и просто полнейшего идиота. Бен Аффлек из строптивого лорда превращается в радушного кутилу. Романтичный взгляд — в настороженный. Заигрывание — в крик о помощи. Милая сцена свадьбы вмиг становится жутким напоминаем о том, что к жёнам в Средневековье относились не лучше, чем к кобылам.
Список можно продолжать бесконечно — «Последняя дуэль» не устаёт удивлять тем, насколько легко манипулировать сознанием зрителя, как одни и те же события могут по-разному трактоваться в зависимости от выбранной оптики и контекста. Насколько, наконец, серьёзна сила убеждения искусства, если им занимаются люди, кое-что понимающие в повествовании.
И, конечно, это всё не просто формалистский трюк ради трюка. Во-первых, в деталях очерчивая мотивацию и взгляды каждого из героев, фильм изящно поднимает ставки к финалу — когда происходит та самая последняя дуэль из названия.
Мало того, что битва Карружа и Ле Гри бесподобно снята (это, допустим, для Скотта неудивительно — он даже в худших своих фильмах остаётся великим сценографом), зритель к тому моменту ещё и знает абсолютно всё о трёх участниках сражения: рыцаря, его противника и жены, которую в случае поражения мужа сожгут заживо. Мы слишком хорошо понимаем, что для каждого из них значит эта дуэль.
Во-вторых, «расёмоновская» форма нужна Скотту для того, чтобы напрочь деконструировать эстетику рыцарского романа. Нам абсолютно ясно, на чьей стороне в этом драматургическом треугольнике стоят авторы фильма — они этого и не скрывают. Все романтические и героические нотки в историях де Карружа и Ле Гри эффектно разбиваются о мрачную правду жизни, которую излагает Маргарет.
Никакой романтики в Средневековье, согласно «Последней дуэли», быть не может — только грязь, смерть и повсеместная глупость мира, в котором до сих пор верят, что от изнасилования ребёнок просто физически не может родиться. Если Акире Куросаве нужен был дух, чтобы рассудить героев, у Ридли Скотта истина однозначно за женщиной.
Вообще удивительно, что один из самых точных и доходчивых фильмов о новой этике снял 83-летний Ридли Скотт — и что это не степенная драма о современности, а исторический фильм с кровавыми баталиями и эпическим размахом.
«Последняя дуэль» не читает нотаций, а вместо этого эффектно крушит шаблоны: показывает, что за романтизированным мифом вполне может крыться простой бытовой мрак. Достаточно просто взглянуть на него со стороны тех, чьи чувства обычно остаются между строк героических баллад.
