С превосходными романистами всегда так – не успеют выпустить книгу, а толпа гавкающих псов тут как тут. Критики они такие: до безумия галдящая масса, пытающаяся навязать вам собственный свой вкус. Да что греха таить, разве мне – критику (ладно, любителю-критику, ок?) – надо попытаться изобразить насколько объективным, стоит быть? А стоит ли быть вообще объективным? Была ли объективна такая веская персона как Мичико Какутани? Ненароком, да ходом назад, рискну аккуратно скинуть навешанные прикосновением одним к имени Какутани на себя блёстки мировой звезды литературной критики.
Так и случилось с Кормаком Маккарти. Не успел в свете прогреметь роман «Дорога», а псы были уже тут – рычащие, грозные, с заострёнными бритвенными зубами и прожигающими тексты взглядами.
«Дорога» – это жанровый постапокалипсис, созданный по лекалам мастера южной готики. Только вот Маккарти никак не писал в жанре фантастики и уж тем более постапокалипсиса. Как и любая качественная литература, произведение лишено строгих жанровых рамок. Давайте разберёмся, что за монстра на досуге скроил культовый американец.
По иронии, критики, атаковавшие роман «Дорога», возвели книгу на пьедестал. Маккарти не жаловался: из автора крайне чернушных литературных вестернов (первая тройка романов) не пользовавшихся массовым спросом, он вырос до гиганта, написавшего «Кровавый меридиан…», «Старикам тут не место» и изучаемого в зарубежных школах и университетах, цикла «Пограничная трилогия».
И «Дорога» выстрелила. Не вхолостую, а Пулитцеровской премией за художественную книгу.
Наверное, Маккарти стоило пожать руку тем, кто вознёс его в ряды лучших американских авторов. Голодные до литературной сенсаии псы-критики, жаждавшие пищи для обсуждений, её получили. Семейные проблемы, жизнь маленького человека, абсурдность бытия и прочие творения, что эксплуатировали важные темы – надо бы оговориться, темы, поднимаемые в таких историях, зачастую грешат однобокостью и только новые Франзены могут их по-настоящему расшевелить – оказались не так уж актуальны по сравнению с жуткой до гиперреалистичности «Дорогой».
Если в «Старикам тут не место» Маккарти разыгрывал тему насилия, оружия, наркотиков отмиранием системы ценностей, то насилие «Дороги» сосредоточено на уничтожении человеческой морали, жизни, и, как бы жутко это не звучало – на полном обезличивании, которое сводит всю социализацию человека по Дарвину обратно к животным.
История отца и мальчика, развернувшаяся после чудовищной катастрофы на этой самой Дороге, довольна мрачна. Фантастика в романе как в исконной традиции литературы несёт феерический приём. Намного больше Маккарти черпает из истории психологии человечества, размышлений природы насилия и созвучия американского явления – южной готики. Нет никакой возможности, сесть, расслабиться и почувствовать от книги дикое удовольствие. Здесь всё наоборот. Роман ломает и калечит, адом проникает в душу и ураганом посреди Канзаса, срывает читателя-Дороти в неуютный мир писателя.
Насилие в книгах автора – случай особый. Если попытаться вникнуть в то, что творит Маккарти в своих произведениях, можно вывести философию боли как метафору очищения. Старое доброе ультранасилие по Бёрджессу существует здесь и сейчас. Масштаб злодейств более психопатологичен, нервозен и в противовес – холоден. Неудивительно, что Маккарти в первых романах с истинной американской тягой к насилию обращается к Дикому Западу как проявлению невиданной доселе жестокости. «Дорога» — истинная наследница жутковатых настроений Дикого Запада и всех лейтмотивов Маккарти – кровавая, беспощадная, яркая, исследующая феномен человеческого желания причинить боль.
Куда страшнее факт жестокости, что прорывается в мир детских грёз. Именно сын главного героя фиксирует лишённую человеческого сострадания и возвращения к первобытным инстинктам вселенную. И в этом романе Маккарти предлагает кармическую систему взаимодействия, которой в «Стариках..» не наблюдалась. Отец ребёнка сталкиваясь с насилием не может ему противостоять, а как в реальной жизни – множит. И в это очень легко поверить, разглядеть связь поколений лишенных своих лиц, из-за катастроф и уничтожения любой примитивной морали. Ирония Маккарти в том, что рядом с отцом, находится ребёнок, его плоть, внимающая его действиям. И параллели можно находить бесконечно. Начиная от домашнего насилия, где мальчики подражали отцам, поднимая впоследствии руку на девочек и наоборот; или доступный пример охоты, где мальчик обучался насилию и убийству на животных.
«Дорога» – актуальный пример того как феномен насилия может передаваться от человека к человеку. Как полустёртый мир, нуждающийся в защите и объединении, вовлекается в первобытный инстинкт охоты на себе подобных. Эта книга не о достоверности жизни после апокалипсиса. Эта книга о том, как апокалипсис снял с человека маску социализации, морали и ниспроверг его с пьедестала творца.
От романа «Дорога» бросает в дрожь, скребут на душе кошки, ревут ещё живые дети. Человек пришёл к своей коричневой полоске дороги. Возможно, Дорога уже здесь и сейчас – вьётся и упирается в порог. Всё о чём пишет Маккарти, начинается тут, остаётся взяться за руки и шагнуть ближе, переступить ещё одну черту морали. Так о чём «Дорога»? О морали? О фирменном кормаковском насилии, отражающем душу? Сыне, что следит за добротой отца, переходящим в своем стремлении выживание рода моральные границы? Или об отце истово оберегающим сына от бед, взамен теряя человеческое лицо? Нет, и ещё раз нет. «Дорога» – метафора всех нас; того, какое будущее мы выбираем и что важнее, какие моральные нормы преследуем. Именно это одни из многих факторов влияющих на существование, добропорядочного социума, уважающего и принимающего чужие мнения и взгляды на жизнь.
За мнимой простотой языка можно разглядеть панорамный роман человеческой души. По странному обстоятельству, «Дорога» была полностью отредактирована и дополнена знаками препинания, что может ввести в заблуждение со знаменитым деформированным языком письма. А мелко-мелко нарубленные предложения отлично смотрятся при документальной точности описаний. Никаких лирических переживаний или откровений Кормак Маккарти читателю не предлагает.
За критиками остался один вопрос: чем не ещё не один значимый американский роман? Обласканный, с восторгом принятый, невозможно болезненный, перепачканный кровью на множество страниц вперёд. Конечно, Маккарти так и не смог дотянуть до точки полного катарсиса, но затягивающая жуткая road-kill-story вряд ли оставит многих в равнодушном состоянии.
Вердикт: жесткое и жестокое литературное полотно, отыгрывающее любимую кормаковскую тему насилия и боли, восходящую к Дикому Западу и задающую вопрос морального ориентира человека в мире, где катастрофа навечно изменило лицо общества и продвинутой социализации. Крайне жутко, интересно и занимательно.
